Бертрис Смолл - Любовь и опасность
– Но отдайте предпочтение титулованным особам, чтобы польстить странам, которые их принимают, – предложил граф Босуэлл.
– У меня уже есть на примете несколько человек, – объявил король и, взяв руку Адэр, поднес к губам и поцеловал. – Моя дорогая кузина, благодарю вас за столь великолепную идею. Конал, твоя красавица жена – женщина необыкновенная. Надеюсь, ты ценишь ее по достоинству. И вообще – весной я желаю видеть вас в Стерлинге.
Тут вперед выступила Юфимия Лодер, дерзко уселась на колени к королю и что-то прошептала ему на ухо. Он ухмыльнулся, кивнул и, небрежно сунув руку в вырез ее платья, стал ласкать пышную грудь.
– Какая жалость, что вы женщина, мадам, – вздохнул граф Босуэлл. – Из вас вышел бы прекрасный посол.
Адэр рассмеялась.
– Мне гораздо больше нравится быть госпожой Клайта. И мой новогодний подарок мужу – известие о ребенке, который родится в конце лета. Уверена, что на этот раз будет сын.
– Значит, вы все-таки ему сказали! – обрадовалась Дженет Хепберн.
Дамы осыпали Адэр добрыми пожеланиями, а мужчины поздравили Конала. Он объяснил им, как Адэр обманом завлекла его в Хейлз, промолчав о своей беременности. Мужчины весело хмыкали, а король с улыбкой погрозил ей пальцем.
– Значит, вам так не терпелось увидеть меня, кузина, что вы даже обманули своего доброго муженька? – пошутил он.
– Разумеется, так и было, – заверила Адэр, лукаво улыбаясь. – Другой причины просто не могло найтись, кузен.
В зале раздался добродушный смех.
Погода все еще оставалась дождливой. Снег не выпал ни разу. Настал последний день их визита, затем двенадцатая ночь, проведенная в веселье и развлечениях. В замок забрел странствующий жонглер с дрессированными собачками и небольшая актерская труппа, устроившие настоящее представление. Музыканты тоже расстарались на славу. Наутро все гости покинули Хейлз, поблагодарив хозяев за теплый прием.
– Я рада, что мы познакомились, – сказала молодая графиня Босуэлл. – Возможно, в следующем году мы снова встретимся и покажем друг другу детей.
– Буду рада видеть вас в Клайте, – отвечала Адэр. – Замок у нас маленький, но я постаралась навести в нем порядок.
Женщины расцеловались на прощание.
День был пасмурным, и черные тучи нависали все ниже. Сырость и холод пробирали до самых костей. Когда до Клайта оставался еще час езды, начался снегопад. Адэр благодарила Бога, что до дома совсем недалеко: кони уже начинали вязнуть в сугробах. К тому времени как они добрались до Клайта, снег повалил с такой силой, что в нескольких футах ничего нельзя было разглядеть. Когда они спешились во дворе и оглянулись, следы копыт были уже заметены, у входа намело настоящий снежный холм.
Зима наконец вступила в свои права, и снег не прекращался всю ночь. Утром вокруг все было белым-бело, и до самой весны снег ни разу не растаял.
Мердок доложил брату, что жизнь в их отсутствие была смертельно скучна. Ему ужасно хотелось услышать, что происходило в Хейлзе и как праздновался Новый год.
– Наш кузен Алпин тоже был там? – спросил Мердок Конала.
– Если и был, то умудрился ни разу не показаться мне на глаза, – проворчал лэрд.
Элсбет была вне себя от гнева, узнав, что Адэр призналась в своей беременности, только когда приехала в Хейлз.
– Что это с тобой творится?! – бушевала она. – Хочешь потерять и этого младенчика?!
– Я не потеряю своего сына! – отрезала Адэр.
– Сына, вот как? Значит, теперь ты у нас ясновидящая? – съязвила нянюшка.
– Я всем сердцем чувствую, что ношу парня. Он будет сильным и крепким. Не то что моя бедная крошка Джейн, – заверила Адэр.
Зима тянулась медленно, но все же уступила дорогу весне. Холмы снова зазеленели. Живот Адэр стал расти, но сама она была счастлива и довольна жизнью. На этот раз она так не уставала и чувствовала себя отлично.
В конце апреля пришло известие, что Дженет Дуглас Хепберн родила дочь, окрещенную Дженет, в честь матери. Дитя было здоровым и сильным, но мать умерла в начале апреля. Патрик Хепберн, скорбя по жене, привез в Хейлз кормилицу, а сам уехал в Стерлинг. Его дружба с королем крепла, и тот назначил Патрика дворцовым экономом и смотрителем Эдинбургского замка, а также главным шерифом Эдинбурга и Хаддингтона. Его младший брат Адам стал королевским шталмейстером.
Адэр была опечалена смертью Дженет, но потом вспомнила, что молодая графиня Босуэлл практически сама предсказала свой конец во время их разговора в Хейлзе.
Адэр вздрогнула при мысли о том злосчастном разговоре. Ребенок в ее животе нетерпеливо заворочался.
Как-то вечером стражник сообщил о сигнальных огнях, загоревшихся на склонах холмов. На этот раз они оповещали о набеге англичан. Клайт зажег свой огонь, чтобы предупредить соседей. Ворота были накрепко закрыты, заперты, а засовы – задвинуты. К счастью, Клайт был построен на холме, что давало свои преимущества. На склонах были вырублены все деревья и кусты, за которыми мог бы спрятаться враг. Взять Клайт было нелегко, и по этой причине разбойники обычно его не трогали. Однако деревня за холмом оказалась совершенно беззащитной, и лэрд пригласил обитателей спрятаться в замке. Кроме того, он велел своим людям разогнать скот, по тем соображениям, что куда легче украсть стадо, чем гоняться за каждой коровой. Конечно, несколько голов они потеряют, но тут уже ничего не поделать!
На этот раз англичане попытались взять замок приступом. Ворота, однако, выдержали, а лучники Клайта со смертоносной точностью косили нападавших. Через два дня англичане отступили и отправились на поиски более легкой добычи. Однако лэрд и его брат собрали членов клана и пустились в погоню за англичанами, чем спасли деревню от окончательного разграбления. Они преследовали разбойников до самой границы, и только потом вернулись домой. Но всю весну и лето на границах было неспокойно.
Причину столь необычной активности они узнали от Херкьюлеза Хепберна, который приехал в Клайт справиться о благополучии обитателей замка.
– Это все английский король, – сообщил он. Вид у парня был усталый, потому что за последние несколько недель ему пришлось не один раз участвовать в схватках.
– Что случилось? – допрашивала Адэр. – У нас был мир. Худой, правда, но все же лучше доброй ссоры.
– Королю не понравилось, что старого короля свергли да еще и убили, – пояснил Херкьюлез.
– Но какое ему дело до этого? – удивился Конал Брюс.
– Старым королем было легче манипулировать.
– Ну еще бы! – кивнула Адэр. – Он предпочитал войне то, что называл дипломатией. Но молодой король не настолько слабоволен и не поддастся воздействию англичан.
