Кэт Мартин - Украденная невинность
Часом позже Джессика полулежала на одеяле, расстеленном у спокойной водной глади. Она чувствовала себя приятно сытой и чуточку пьяной и с бессознательной улыбкой следила за тем, как девочка бродит по лугу, собирая в букет полевые цветы. Малышка оставалась молчаливой, но давно уже не вздрагивала от неожиданных звуков.
— О чем ты думаешь? — спросил Мэттью и потянулся вытереть салфеткой испачканные в паштете пальцы жены.
— О чем? Например, о папе Реджи. Он ведь так и не знает, что ты скоро уезжаешь. По-моему, это нечестно.
— Знаю, милая, знаю. Каждый день с утра я собираюсь поговорить с отцом, но всегда что-то мешает. Может быть, я просто не решаюсь. Ничего, времени хватит.
Разговор, неспешный и чуточку ленивый, перешел на воспоминания детства. Джессика рассказала о первых днях своей босяцкой свободы после бегства из трактира.
— А мне было всего шесть лет, когда умерла мама, — задумчиво сказал Мэттью. — Отец женился во второй раз довольно скоро, но чаще бывал в отлучках, чем дома. То у него были какие-то неурядицы с земельной собственностью, то возникали неотложные дела в Лондоне… — Ситон вытянул из травы один длинный стебелек и начал жевать его. — Для меня это был нелегкий период. Я был еще слишком мал, чтобы обходиться без родительской любви, особенно без любви материнской. Естественно, я потянулся к мачехе, но та так и не сумела увидеть во мне сына. Может быть, она вообще ничего ко мне не чувствовала. По иронии судьбы, женщина страстно любила отца, который не отвечал ей даже легкой взаимностью. — Мэттью отбросил изжеванную травинку и вздохнул. — Любовь и боль слишком часто идут рука об руку.
Джессика ощутила печаль при этих словах, но не могла отрицать заключенной в них горькой правды. Можно было даже добавить, что порой любовь означает боль. День за днем мысли о скорой разлуке отравляли ей жизнь, порождали в душе тоску, похожую на физическую боль в сердце. Она потянулась к мужу и прижалась ладонью к его щеке.
— Я не могу поверить, что мачеха не испытывала к тебе никаких чувств. Разве это возможно?
Неуверенная улыбка коснулась губ Мэттью, осветив все лицо. Он откинулся на одеяле, притянул к себе Джессику и поцеловал долгим поцелуем. На миг граф испытал сожаление оттого, что они взяли с собой Сару. Могли бы заняться любовью, если бы не присутствие девочки…
Если бы как раз в этот момент она не свалилась в воду с громким плеском.
— Сара!
Оба вскочили на ноги одновременно и наперегонки понеслись к озеру. Чуть дальше линии камыша, за склоненным к самой воде стволом старой ивы, виднелась детская головка с круглыми глазами и ртом, широко раскрытым для крика. Но крика не было. Девочка отчаянно молотила по воде руками и оставалась на поверхности несколько минут, пока намокало платьице, пузырем вздувшееся вокруг нес. После этого сразу же пошла ко дну.
— Боже мой! Она тонет, тонет! — закричала Джессика в ужасе. — Мэттью, я не умею плавать!
Но тот уже успел стащить сапоги и теперь сбрасывал тяжелую верхнюю одежду. Приостановившись, чтобы набрать побольше воздуха, он нырнул в озеро, выстуженное холодными ночами.
Продолжая повторять: «Боже мой, Боже мой!..» — Джессика забрела по колено в зеленую от ряски прибрежную воду. Поднятый со дна ил расплывался вокруг коричневым облаком, намокший подол облепил ноги, но женщина не отрывала взгляда от пузырей, расходящихся по поверхности в нескольких футах от нее.
Спустя, казалось, целую вечность Мэттью выплыл, судорожно хватая ртом воздух, и рывком вытолкнул из-под воды что-то мокрое, бесформенное — белокурую детскую головку. Сара беззвучно кричала, отплевываясь и задыхаясь, слезы часто-часто катились из широко раскрытых глаз. Джессика тоже начала плакать. Когда Мэттью выбрел на берег по другую сторону согнутого ивового ствола, она бросилась к нему и заключила в объятия сразу обоих.
— С ней все будет в порядке, — не вполне внятно выговорил Мэттью, ежась в мокрой одежде.
— Сейчас мы отвезем тебя домой, моя маленькая, — с трудом произнесла Джессика, растирая ледяные ручки ребенка, бледные до прозрачности, так что под кожей просвечивала каждая крохотная голубая жилка, — Не пройдет и четверти часа, как тебя переоденут и согреют.
— Папа, — вдруг сказала Сара, обвила шею Мэттью и уткнулась в его плечо. — Папочка…
— Папа здесь, папа с тобой, — говорил Мэттью, поглаживая ее по мокрым волосам. — Папа всегда будет рядом и не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Плакать не надо. Все будет хорошо, просто прекрасно…
Джессика хотела добавить что-нибудь утешительное, но горло у нее так перехватило, что она могла только молча смотреть на Мэттью. Джессика любила его всю свою жизнь, физически желала и добивалась всеми правдами и неправдами, но никогда еще ее чувство к нему не было таким сокрушительным, таким необъятным, как в эту минуту.
В молчании вернулись они к одеялу с разложенными на нем припасами. Джессика бесцеремонно выдернула его и укутала мужа и ребенка, чтобы согреть. Кое-как побросав в корзину остатки пищи, женщина подобрала сапоги и куртку Мэттью, отвязала пони, мирно щиплющего траву под соседним дубом, и вскоре тележка покатилась по направлению к Белмор-Холлу.
На конюшне они предоставили расседлывать лошадку младшему груму Джимми, а сами поспешили в дом. С одежды Мэттью продолжало течь, но он первым делом поднялся с Сарой на руках в детскую, где их встретила ахами и охами встревоженная Виола. Мэттью посадил девочку на кровать и сам начал расстегивать насквозь промокшее платьице.
— Да что ж это такое делается, скажите на милость! — приговаривала Виола, поспешно доставая сухую и теплую ночную рубашечку. — Что ж это за напасть на моего ягненочка?
— Я утонула, а папа меня спас, — объяснила Сара, для полноты впечатления еще больше округляя голубые блюдца глаз.
Сразу после этого она снова разразилась слезами.
— Батюшки!
Всплеснув руками, Виола уставилась сначала на Мэттью, потом на Джессику. Те по очереди развели руками.
— Ах ты, ягодиночка моя ненаглядная! — заворковала старая нянька, принимая ледяное и влажное тельце и закутывая его в нагретое одеяло.
Когда она уселась перед камином в кресло-качалку с девочкой на руках, Сара несколько раз громко чихнула, но потом притихла.
— Мэттью, ты хоть сознаешь, что случилось? — вполголоса спросила Джессика. — Если бы не ты, Сары не было бы в живых.
Муж не ответил, не сводя взгляда со свертка на руках у Виолы, над которым та то напевала, то приговаривала что-то. Джессика высказала то, что думал и он сам. Мало, ох как мало времени оставалось ему покровительствовать своим домочадцам.
