Катарина Фукс - Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2
– Помочь бежать из дома Хайреттина? Нет, не могу. Он мой друг.
– Но уговорить его, чтобы он отпустил ее, ты мог бы?
– Да зачем он станет отпускать свою жену?
– Она не любит его и не скрывает своей нелюбви. И он знает об этом. А твоего Константина он знает?
– Да, конечно.
– Я почему-то думаю, Хайреттин отпустит с ним эту девочку.
– Хорошо, я попрошу его.
– Пусть попросит твой Константин, так будет вернее.
– У тебя, я вижу, все продумано, – Брюс рассмеялся.
– Мне жаль эту девочку.
– По-моему, жалеть ее надо будет, когда она снова окажется в своей любимой России.
– Но это ее желание, Брюс, – серьезно возразила я. – Какой бы странной ни была любовь, это все равно любовь. Каким бы нелепым ни казалось желание, это все равно желание. И все это я поняла, когда твоя сестра влюбилась в своего Андреса.
– Но, мама, было бы странно, если бы она в него не влюбилась!
Я не стала ему рассказывать, что это была за любовь в самом ее начале.
– Так ты поможешь Катерине? – спросила я.
– Раз ты просишь, помогу.
– И мне бы хотелось побеседовать с твоим русским другом. Интересно, похож ли он на Катерину, каковы его мысли, мнения и убеждения.
– Охотно доставлю тебе это удовольствие. Потому что это действительно удовольствие – беседовать с Константином.
Глава сто восемьдесят пятая
Комнаты, отведенные Брюсу, были обставлены европейской мебелью. Мы пригласили Константина Плешакова на чай. В предвкушении удовольствия беседы с ним, я с удовольствием сидела на стуле за столом, подушки на женской половине уже начали утомлять меня, от этого сидения со скрещенными ногами у меня побаливала поясница.
Рюмки и чашки были расставлены. Наконец-то дверь распахнулась, и вошел желанный гость. Судя по нему и по его единоплеменнице Катерине, русские славились своей телесной красотой. Передо мной предстал высокий молодой человек с красивыми светло-карими глазами. Одет он был по английской моде, но без парика. Волосы коротко подстрижены и прелестного золотистого цвета. Лицо выражало ясный и пытливый ум и дружественную открытость. Он отвесил мне изящный поклон. Казалось, вернулись времена моей юности, и я снова в лондонской гостиной среди нарядных и остроумных дам и кавалеров. Брюс украдкой поглядывал на меня, явно наслаждаясь тем впечатлением, которое производил его новый друг.
Брюс представил нас друг другу.
– Константин Плешаков, российский подданный. Леди Эмбер, герцогиня Райвенспер, урожденная графиня Майноуринг. Мама, я правильно называю все твои титулы?
– О, особенно сейчас это имеет такое значение! – сыронизировала я.
Константин едва заметно улыбнулся, наблюдая за нами, затем снова поклонился мне.
– Сядьте же, – обратилась я к нему.
– В присутствии герцогини… – начал он на великолепном английском языке.
– О, все это глупости! Садитесь, не беседовать же нам стоя.
Он снова улыбнулся чуть насмешливо и присел к столу.
– Где вы так хорошо изучили английский язык? – спросила я. – Вы говорите, как настоящий лондонский аристократ.
– Сначала меня обучал в Москве один английский переводчик, служивший в посольском приказе, затем я просто жил в Лондоне, – ответил мой новый собеседник скромно и с приятной простотой.
– Что такое «посольский приказ»?
– Это нечто вроде министерской коллегии, ведающей сношениями с иностранными державами, – учтиво объяснил он.
Я решила по возможности удовлетворить свое любопытство.
– А что означает «боярин»!
– О, это нечто вроде герцога.
Значит, хозяин Катерины был знатного происхождения.
– В России много сословий? – продолжала спрашивать я.
– Я бы не сказал, – теперь он говорил осторожно и несколько стесненно.
– И каковы они?
– Дворяне, мещане, купцы, крестьяне. Чувствовалось, он не желает вдаваться в подробности.
Я решила не выспрашивать. Возможно, он сам происходил из бедных дворян. А возможно, просто не хотел распространяться о том, что крестьяне на его родине – рабы своих господ. Я поспешила перевести разговор на другое.
– Каковы ваши впечатления от Англии? Это моя родина, хотя я давно не была там и не знаю, вернусь ли.
Может быть, эта откровенность в моем голосе побудила и его к откровенности.
– Англия прекрасна! – искренне произнес он. – Особенно я люблю Лондон. Это удивительный город. Его невозможно забыть!
– И тем не менее, ты не хочешь там остаться, – заметил Брюс.
Константин чуть нахмурил брови.
– Я не могу. Не имею права. Брюс пожал плечами.
– Вы твердо решили вернуться на родину? – спросила я.
– Да.
– Могли бы вы взять с собой одну вашу молодую единоплеменницу, Катерину?
На лице юноши выразилась досада.
– Катька дура! – сердито пробормотал он. – Мало ее пороли, еще захотела!
– Катька?
– Кэт, Кэти.
– Вы полагаете, ей не нужно ехать?
– А как можно полагать иначе!
– Но возможно она неравнодушна к вам и именно это побуждает ее…
– Она?! Ко мне?! К плетям она неравнодушна, любит, когда ее бьют!
Я вспомнила Теодоро-Мигеля и замолчала.
– Простите, – произнес Константин, – я был резок.
Я улыбнулась и решила пока не возвращаться к вопросу о Катерине.
– Я слышала мнение, будто русские являются первыми христианами, хотя, судя по всему, они явно заимствовали свою веру у греков.
Константин снова нахмурился.
– О России бытует много различных мнений, – проговорил он сдержанно. – Некоторые считают нас дикарями, но это полная чушь и ересь. В России много образованных людей. Есть монастырские библиотеки. Что же касается вопроса о первенстве, то совсем недавно обнаружены неоспоримые доказательства того, что апостол Андрей действительно…
Да, русский характер не походил ни на один из ведомых мне характеров.
Примерно, минут через десять Константин покончил с апостолом Андреем. Причем, Брюс жадно слушал своего русского друга. Затем я позволила себе вернуться к вопросу об отъезде Катерины.
– А почему бы вам не поехать в Россию, в Москву, – вместо ответа предложил Константин, обаятельно улыбнувшись. – Ведь наша столица не уступает Лондону по красоте, вы увидите!
– Мама не поедет, Константин, не трать слова понапрасну, – вмешался Брюс.
Но Константин продолжал с жаром уговаривать меня.
– Ведь сегодня скончалась госпожа Горсей, – заметил Брюс.
Я не знала эту женщину. Но мне стало грустно. Умерла в одиночестве, среди чужих людей. Быть может, и меня ожидает подобная смерть.
Константин между тем убеждал Брюса и меня, доказывал, что путешествие в Россию будет необычайно интересным…
