Лора Бекитт - Агнесса. Том 1
Агнессе хотелось сказать Орвилу, что он понравился Джессике, но она не решалась.
Они пошли по аллее. Ветер качал верхушки деревьев, и листья с каким-то жалобным, похожим на звон звуком, переворачиваясь, светились серебристой изнанкой.
— Вы любите этот город? — неожиданно спросил Орвил.
— Я привыкла… Здесь появилась Джессика.
Агнесса подумала о том, что, несмотря на все невзгоды, незаметно для себя полюбила Хоултон. Здесь была совсем иная природа, чем в Калифорнии, другие растения, другой воздух… Не было южной пышности, буйства красок, было больше строгости, тишины. Росли высокие, красивые сосны…
Отсюда было не так уж далеко до побережья Атлантики, но Агнесса не любила вспоминать об этом. Ее всегда тянуло к противоположному берегу, на другую сторону континента.
— Джессика поправилась? — спросил Орвил.
— Да, спасибо.
— Я обещал ей, что приду еще раз. Вы разрешите? Дело в том, что мне пора уже ехать назад…
У Агнессы не хватило духу отказать, но ее нерешительность Орвил заметил.
— Это неудобно? — прямо спросил он.
— О нет, мистер Лемб! — воскликнула она в еще большей растерянности. — Не знаю, как объяснить вам… Видите ли, Джессика несколько неправильно восприняла ваше появление…— Агнесса вдруг умолкла, пораженная своими собственными словами. — То есть, я хочу сказать, она очень быстро привязывается к людям…— прибавила девушка, пытаясь исправить неловкость и увязая еще глубже.
— Да, она общительная девочка, — сдержанно подтвердил Орвил. — Мне понравилась ваша дочь.
— Приходите в любой вечер, мистер Лемб. Я дальше одна пойду, простите. Мне тут дали один адрес. Может, на этот раз повезет.
Орвил тоже замедлил шаг. Он присматривался к Агнессе: эта женщина не была рождена для той ожесточенной жизненной борьбы, которую ей приходилось вести. Сейчас, растерянная, поникшая, она выглядела далеко не красавицей, но поэзия любви могла бы сделать ее невыразимо прекрасной… Если бы вдруг капризное дуновение судьбоносного ветра унесло прочь мучившие ее заботы! Ведь она, именно она, способна понять все, что происходит в момент слияния душ, постичь глубину вне-суетных мгновений жизни. Неизведанные доселе чувства помогли Орвилу догадаться об этом.
Он снова вспомнил свою мать, Вирджинию Лемб, после смерти которой, пусть не признаваясь в этом себе, Орвил подсознательно чувствовал себя одиноким. Агнесса чем-то напоминала ее, а в чем-то отличалась: похоже, была сильнее. Женщина иногда становится такой поневоле, лишившись поддержки мужчины… Жизнь жестока: он опоздал, он не встретил ее юной девушкой, мечтательно-нежной, похожей на его идеал… вернее, встретил, но она была уже увлечена другим мужчиной, совсем не похожим на него, Орвила.
Эти мысли не раз посещали его в последнее время; они удивляли Орвила: он ведь не был никогда ни романтиком, ни поэтом, и становиться им сейчас было, пожалуй, уже поздно.
— Мисс Митчелл, — сказал он, — возможно, я смогу предложить вам кое-что получше. Вы знаете языки?
— Знала. Французский, латынь.
Орвил кивнул.
— Вы могли бы переводить кое-какие статьи.
— Для кого?
— Скажем… для меня.
— Вам это нужно? — с сомнением произнесла Агнесса.
— Иногда. И не только мне… Работы будет дня на три в неделю.
Предложение оказалось весьма неожиданным и больше походило на хитрую уловку: Орвил просто хотел ей помочь.
— Я все перезабыла, — сказала Агнесса и добавила с печальной уверенностью: — Я не смогу.
— Вы легко вспомните все, чему учились когда-то, — столь же убежденно возразил Орвил.
— Вы просто хотите помочь мне.
Орвил удивился.
— Что в этом плохого?
— Ничего, — с грустной покорностью произнесла Агнесса.
— А вы не пробовали шить на заказ? — спросил он. — Или давать уроки музыки?
— Очень трудно заработать на жизнь рукоделием. Да и уроки… Мне, мистер Лемб, трудно найти хороший заказ. У меня нет рекомендаций, да и вообще…— Она замолчала.
— Мисс Митчелл, позвольте, я попытаюсь помочь вам, — сказал Орвил. — Возможно, мне удастся найти что-нибудь для вас.
— Спасибо, но у вас свои дела… Зачем еще возиться со мной?!
Они проходили мимо ресторана. Окна были ярко освещены, слышалась музыка.
— Вот здесь я работала, — заметила Агнесса. — А Филлис и сейчас там, у нее вечерняя смена. — И добавила: — Я не хотела бы возвращаться туда.
Орвил поймал ее отрешенный взгляд.
— Вам не нужно возвращаться.
Они остановились друг против друга. Непонятное, пугающее чувство пронзило Агнессу; она не могла понять, что возникает между ними: отчуждение или близость, но было ясно, что он в ее жизни уже не случайно. Она не знала, что скажет ей Орвил, чего он хочет от нее. А сама она ни о чем не мечтала, только об отдыхе и покое…
— Мисс Митчелл, я хочу, чтобы вы взяли, — Орвил вынул маленькую, в четверть листа тетрадку, — вот это. Посмотрите, когда останетесь одни. Вы, я знаю, играете на рояле, значит, любите музыку. Эти ноты записывала моя мать, здесь ее любимые произведения. Тетрадь я нашел в семейном архиве, и она оказалась у меня с собой. Возьмите, пожалуйста.
— Зачем? — растерялась Агнесса, но тут же поправилась:— То есть извините, спасибо. Но у меня все равно нет инструмента.
— И все же возьмите.
То был знак большого доверия — Агнесса поняла. У нее самой была такая заветная тетрадь, которую она не показывала никому.
Орвил Лемб… Этот человек, несомненно, заслуживал того, чтоб узнать о ней всю правду до конца. По крайней мере исчезли бы недоразумения. К чему недомолвки? Орвила не обманешь — он не Филлис. Да и зачем?
— Мистер Лемб, — Агнесса запнулась (как иногда бывает тяжко на душе, и путаются мысли, не идут слова!), — вы помните Джека?
Орвил от неожиданности замер. В нем боролись два противоречивых стремления: с одной стороны, он хотел узнать правду, с другой — не желал слышать об этом человеке, который — в этом он был убежден — не должен существовать ни в памяти, ни в чувствах, ни в жизни Аг нессы.
— Да, помню, — спокойно ответил он.
— Я никому не рассказывала, но вы, я думаю, можете знать о том, что случилось.
— Давайте зайдем куда-нибудь, посидим, — предложил Орвил. — Так будет удобнее.
— Нет-нет, — столь же поспешно отказалась Агнесса, идя рядом с Орвилом, она могла не смотреть ему в глаза.
— Хорошо, мисс Митчелл, как хотите.
Агнесса медленно и бесстрастно начала свой рассказ. Она излагала только факты, совершенно не давая понять, какие чувства испытывала при этом, как относилась к тому или иному событию, и Орвил постепенно начал нервничать. История эта по-настоящему заинтересовала его тогда, когда Агнесса дошла до момента злоключений на прииске. Он внимательно слушал. А Агнесса чуть ли не впервые испытывала потребность говорить о своей жизни с человеком, столь мало ей известным.
