Мэри Маргарет Кей - Дворец ветров
– Ваше высочество что-то обронили, – сказал Аш, протягивая Анджули якобы поднятый с пола предмет. – Это ведь ваше?
Он ожидал увидеть у нее на лице удивление или недоумение – скорее последнее, ибо по прошествии стольких лет она вряд ли помнила свой детский талисман или мальчика, которому его подарила. Но Анджули просто повернула голову, когда он обратился к ней, и, увидев у него ладони кусочек перламутра, взяла его с улыбкой и негромко поблагодарила:
– Шуки-гузари, сахиб. Да, это мое. Не знаю, как я могла…
Она задохнулась и осеклась на полуслове, поднеся руку к груди, и Аш тотчас понял, что ошибался. Джули не только помнила, но и по-прежнему носила свою половинку талисмана там, где всегда, – на шелковом шнурке на шее. И вот сейчас обнаружила, что она на месте.
Внезапно на Аша нахлынули смешанные чувства, которые он не хотел анализировать, и он поспешно повернулся к Шушиле-Баи, извинился, что засиделся так долго, и попросил позволения удалиться. Да-да, согласился Кака-джи, живо поднимаясь на ноги, им всем пора ложиться спать, час уже поздний, и, хотя молодые люди могут обходиться без сна, сам он не может.
– Мы замечательно провели вечер. Надо будет еще как-нибудь собраться, и не раз.
Анджули не промолвила ни слова. И не пошевелилась. Она сидела совершенно неподвижно, сжимая в кулаке недостающую половинку своего талисмана и глядя на Аша широко раскрытыми глазами. Но он уже пожалел о своем порыве, поддавшись которому отдал девушке кусочек перламутра, и старался не встречаться с ней взглядом, когда прощался, а шагая в темноте обратно к своей палатке, злился на себя и жалел, что не выбросил безделицу – или, по крайней мере, не оставил мирно лежать в шкатулке. Им владело тревожное ощущение, будто своим необдуманным поступком он положил начало неким событиям, исхода которых не в силах предвидеть, – так человек небрежно бросает камешек на нависающий пласт снега и тем самым вызывает лавину, способную накрыть какую-нибудь деревушку в долине внизу.
А вдруг Джули расскажет кому-нибудь о странном возвращении недостающей половинки талисмана? Он не знал, сколько человек пользуется ее доверием в настоящее время или насколько она изменилась за минувшие годы. И он понятия не имел, чьи интересы она блюдет сейчас, ибо несчастная маленькая Каири-Баи гулкотских дней, похоже, не имела ничего общего с украшенной драгоценностями принцессой Каридкота, которая с такой помпой, в столь роскошном окружении ехала на свое бракосочетание, и было очевидным, что ее обстоятельства чудесным образом изменились и теперь у нее в порядке. Сам же он нисколько не хотел, чтобы его так или иначе отождествляли с мальчиком, некогда служившим у ее брата. Пусть Джану-Баи умерла, но Биджу Рам жив-живехонек и, скорее всего, по-прежнему очень опасен. Уж он-то наверняка не забыл Ашока, и, если до него дойдет история о возвращении талисмана Джули, он может испугаться и решит расправиться с сахибом, как много лет назад они с Джану-Баи замышляли расправиться с Ашоком. Причем все по той же причине – из страха, что он может что-то знать или о чем-то догадываться. И сейчас, когда Лалджи мертв, может вызвать призраки прошлого…
Думая обо всем этом, Аш чувствовал, как у него неприятно сосет под ложечкой, и испытывал острое желание оглянуться через плечо. Он снова свалял дурака, как частенько делал в прошлом: совершил поступок под влиянием минуты, не подумав хорошенько о возможных последствиях, – а ведь он поклялся себе, что никогда впредь не повторит такой ошибки.
Той ночью он спал с плотно зашнурованным палаточным пологом и с револьвером под подушкой, а перед сном мысленно отметил необходимость обращать больше внимания на расположение своей палатки, к которой сейчас легко можно было подойти с трех сторон, не потревожив ни Махду, ни Гул База, ни любого другого из его личных слуг. Отныне они будут ставить свои палатки полукругом за его собственной, почти вплотную друг к другу, а лошадей привязывать справа и слева, а не позади всем скопом. «Я позабочусь об этом утром», – решил Аш.
Но до утра еще оставалось несколько часов, когда он проснулся, услышав шорох: чья-то рука шарила по пологу палатки.
Аш всегда спал чутко, и тихий звук моментально разбудил его. Он лежал неподвижно, напрягая слух, и вскоре звук повторился. Кто-то пытался войти в палатку, причем явно не один из его собственных слуг: они бы покашляли или заговорили, чтобы привлечь его внимание. Это не мог быть бродячий пес или шакал, так как звук раздавался не на уровне земли, а выше. Аш вытащил револьвер из-под подушки и уже взводил курок, когда кто-то снова тихо, но настойчиво поскребся в палатку и позвал шепотом:
– Сахиб, сахиб!
– Каун хай?[44] Чего ты хочешь?
– Ничего такого, сахиб. Ничего такого. Мне просто надо сказать вам пару слов…
Зубы говорившего стучали от холода, а возможно, от страха или нервного возбуждения.
– Так говори, – резко сказал Аш. – Я слушаю.
– Раджкумари… моя госпожа, Анджули-Баи, велела…
– Подожди.
Аш нащупал узел, распустил шнуровку и, откинув палаточный полог, увидел перед собой закутанную в несколько шалей женщину с прикрытым лицом, вероятно одну из служанок принцесс. На нем самом были только широкие хлопчатобумажные штаны, и женщина отшатнулась, испуганно ахнув, приведенная в замешательство видом полуголого сахиба с револьвером в руке.
– Ну, в чем дело? – нетерпеливо спросил Аш. Он злился, что его разбудили в столь ранний час, и стыдился своего страха, испытанного в момент пробуждения. – Что угодно твоей госпоже?
– Она хочет… она просит вас сказать, от кого вы получили некий кусочек перламутра, и спрашивает, можете ли вы сообщить что-нибудь об этом человеке… и о его матери… и сказать, где они сейчас. Это все.
«И этого вполне достаточно», – мрачно подумал Аш. Одна ли только Джули желает узнать эту информацию, или же слухи о возвращении половинки талисмана уже разнеслись по лагерю и Биджу Рам послал женщину допросить его?
– Я ничем не могу помочь раджкумари, – отрывисто сказал он. – Передай ей, что мне очень жаль, но я ничего не знаю.
Он собрался опустить полог, но женщина порывисто схватила его за руку и, задыхаясь, проговорила:
– Это неправда. Вы наверняка знаете человека, отдавшего вам кусочек перламутра, а коли так… Сахиб, я умоляю вас! Проявите милосердие, скажите только, живы ли они и все ли у них в порядке.
Аш посмотрел на ладонь, лежащую у него на руке. Луна была на ущербе, но все же светила достаточно ярко, чтобы он смог разглядеть форму кисти. Он крепко схватил женщину за запястье и резко откинул чуддах, прикрывавший лицо. Она отчаянно дернулась, пытаясь вырваться, но, поняв безнадежность своих усилий, замерла на месте, пристально глядя на него и неровно дыша.
