Джон Спиид - Наложница визиря
— Ты кто? — спросил Да Гама.
Глаза пожилой женщины были синими, как небо в сумерках.
— Что ты собираешься сделать с головным убором моей дочери?
Да Гама хотел ответить: «Какое твое дело?..» — имея в виду: «Она не твоя дочь». Вместо этого с губ сорвались неожиданные слова:
— Я хочу, чтобы он остался у нее. Он принадлежит ей.
Пожилая женщина улыбнулась. Оставшиеся зубы были белыми, как жемчуг.
— Ты говоришь хорошо. Проси милости.
— Скажи мне, как тебя зовут.
— Гунгама. Ты можешь попросить о чем-то еще.
— Дай мне надежду.
— Даю. Проси еще о чем-нибудь.
— Дай мне рецепт от моего одиночества.
— Даю. Проси еще о чем-то одном.
— Помоги мне все исправить. Все пошло не так.
Гунгама нагнулась и поцеловала Да Гаму в щеку.
— Ты хорошо спрашиваешь. Я даю. Я даю. Я даю. Но приближается опасность, Деога. Просыпайся! Быстро просыпайся!
Да Гама резко открыл глаза. Вокруг своего самодельного ложа он увидел кольцо из стражников. Все они направляли мечи к его шее.
Да Гама медленно поднял руки, показывая, что они пусты. В круг стражников протолкался Слиппер, за ним следовал Джеральдо.
— Поднимите его и свяжите, — приказал евнух.
Два стражника подняли Да Гаму на ноги. Один связал ему руки за спиной, второй забрал пистолеты.
— А теперь ведите его в шатер.
— Что вы делаете, сеньор евнух?! — закричал Да Гама. — Я не причинял Викторио зла!
Стражники толкали его к шатру Слиппера.
— Не сомневайся, Деога, я тебе верю, — пропищал Слиппер.
Внутри шатра стражники толкнули его на пол. Один держал меч у его горла, второй тем временем связывал нога. Проверив, надежно ли он связан, они ушли.
Да Гама какое-то время пытался выпутаться, но веревки завязали крепко. Внутри у него все кипело, но он ничего не мог поделать. Оставалось только ждать. На улице он слышал шум, кряхтение и крики, затем женский визг.
Через несколько минут кусок материи, закрывающий вход в шатер, снова отодвинули в сторону. Теперь стражники, которые связывали его самого, заводили внутрь Люсинду, также угрожая ей мечом. За ними следовал Слиппер.
— Вот отравительница, — тихо произнес он.
— Люси?
— Да, она, Деога. Мне очень жаль, что пришлось связать тебя, поскольку ты был так со мной вежлив, но ведь если бы ты решил ей помочь, кто бы смог тебя остановить? Ты слишком опасен, а она не должна избежать правосудия.
Люсинда была не одета, волосы свисали по плечам. Создавалось впечатление, будто она идет во сне. Из-за связанных за спиной рук под тонкой хлопчатобумажной тканью рубашки четко обрисовывалась молодая грудь. Стражники похабно ухмылялись, пока вели ее к дивану и связывали ей лодыжки.
— Что это за игра, Слиппер? — зарычал Да Гама.
— Ты меня удивляешь, Деога. Мне следует простить убийство моего друга? Может, он и был фарангом, но разве он не был человеком?
— Чего ты хочешь? Денег?
Слиппер поджал губы:
— Я хочу справедливости. И я ее получу.
— Дай мне встретиться с Джеральдо.
— Со временем. Нам нужно кое-что обсудить. Завтра я отправлю сообщение вдове султана. Тебе повезло, госпожа, — сказал он Люсинде. — Я мог бы казнить тебя здесь и сейчас — таков закон. За убийство есть только одна наказание — смерть, даже для женщин. Но поскольку ты фаранг, могут возникнуть осложнения. Поэтому я должен сообщить вдове султана. Как я понимаю, вы, христиане, молитесь? Воспользуйся короткой отсрочкой.
Слиппер сочувственно улыбнулся Да Гаме, затем вышел. Стражники последовали за ним.
— Люси… Это ужасно, — произнес Да Гама, пытаясь подобраться поближе к ней.
Не так уж и ужасно. Моя жизнь давно закончилась, — она шмыгнула носом, но не могла вытереть слез. — Я радостно принимаю смерть. Что хуже, скажи мне: никогда не пробовать любви или попробовать ее очень ненадолго, а затем потерять навсегда?
Не говори о любви сейчас!
Люсинда посмотрела в глаза Да Гамы.
— Почему? Я скоро умру. О чем же мне говорить? Ты никогда не любил, кузен?
Да Гама не мог найти слов для ответа. Он думал только о побеге. Но Люсинда закрыла глаза, и из них снова потекли слезы.
— Я была дурой. Я колебалась. Но мое сердце принадлежит ему, оно больше не мое. Когда же я наконец приняла решение, когда я была готова от всего отказаться, оказалось слишком поздно. Он отверг меня. Он ненавидит меня. Теперь я в любом случае всего лишусь.
Да Гама чуть-чуть приблизился к ней.
— Но, Люси…
— Мы спим во многих шатрах, кузен.
Да Гама не понял:
— Что ты такое говоришь, малышка?
— Жизнь — это караван, и на этом пути мы спим во многих шатрах. Завтра я буду спать в другом шатре. Почему меня это должно беспокоить?
— Кто тебе это сказал? — спросил Да Гама.
Но Люси отвернулась и не ответила.
* * *Да Гама пытался справиться с веревками на запястьях. Усилия давали ему хоть какое-то успокоение. По крайней мере, он что-то делал.
Через некоторое время вошел Джеральдо с тремя стражниками. Он нес пистолет с длинным стволом, один из коллекции Да Гамы.
— Отнесите ее в шатер Викторио, — приказал он.
— Зачем? — закричал Да Гама.
Джеральдо смотрел на Люсинду и ответил, не поворачивая головы:
— Чтобы она могла взглянуть на человека, которого убила, кузен. Чтобы могла подумать о своих злодеяниях.
Стражники подошли к дивану, двое взяли девушку под руки, третий подхватил ноги, потом они подняли ее, словно мешок.
— Относитесь к ней с уважением, или я разозлюсь, — сказал Джеральдо, поигрывая пистолетом, чтобы сделать свои слова весомее. Когда Люсинду проносили мимо, он наклонился и поцеловал ее в губы. — О кузина, — вздохнул он. — Как хорошо мы могли бы провести время!
Люсинда отдернула голову и плюнула. Джеральдо вытер лицо и кивнул стражникам. После того как они вынесли девушку, он небрежно опустился на диван Слиппера.
— А она с характером, не правда ли?
— Ты знаешь, что она его не травила! — зарычал Да Гама.
— Каким ты можешь быть проницательным, Деога! — рассмеялся Джеральдо. — Конечно, знаю. Я сам его отравил.
Брови Да Гамы поползли вверх.
— Кузен, ты иногда бываешь полным тупицей, — Джеральдо играл с пистолетом Да Гамы. — У меня на это ушло много лет, Деога. По сегодня мои усилия вознаграждены, — он повернулся и улыбнулся Да Гаме. — Я убрал два остававшихся препятствия одним ударом — и Викторио, и Люсинду. Ты должен признать, что это было блестяще сделано, кузен. После их смерти богатства Дасанов переходят ко мне.
Джеральдо рассмеялся при виде ужаса на лице Да Гамы.
