Вирджиния Хенли - Страстная женщина
Во время этого стремительного и жадного соития Бесс непрерывно извивалась под его большим, мощным телом, открыто проявляя нестерпимую жажду, но не желая упустить ни капли удовольствия. Близость стала неистовой, партнеры стремились полностью завладеть друг другом. Бесс нравилось все, что делал Шрусбери, она наслаждалась прикосновением его сильных рук и своими ощущениями. Он знал, как довести ее до безумия. Ее лоно конвульсивно сжималось, втягивая в себя его мужское достоинство, которое с каждым ударом проникало все глубже.
Когда ее стоны сменились страстными криками и воплями, Шрусбери зажал ей рот поцелуем, опасаясь, как бы их уединение не нарушили разбуженные домочадцы. Он ощутил, как Бесс затрепетала, приближаясь к вершине экстаза, и устремился за ней. Они взлетели ввысь одновременно и так стремительно, что у обоих перехватило дыхание. Шрусбери мгновенно обмяк, придавив ее телом к ковру, а она блаженно распростерлась под ним.
Наконец он приподнялся и сел на корточки.
— Это было бесподобно, любимая, — ради такого стоило ждать. — Шрусбери погладил ее грудь. — У тебя роскошное тело. Я хотел бы увидеть, как ты ходишь обнаженная.
Бесс колебалась, и тогда он спросил:
— Ты стесняешься меня?
— Нет, любимый. Но я переполнена…
— Прости, я слишком долго ждал. — Шрусбери подал Бесс бокал вина и взял чистую салфетку. — Откройся, любимая, — попросил он, поднося салфетку к ее промежности. Она вздрогнула, когда, полив ее холмик вином, Шрусбери досуха вытер его. — А теперь я отнесу тебя в постель.
— Ты же сказал, что хочешь посмотреть, как я хожу обнаженная…
— Потом. Меня посетила другая мысль. — Он легко поднял ее на руки, отнес в спальню, уложил на постель и снял черные чулки вместе с яркими подвязками. Полюбовавшись стройными ногами, Шрусбери начал целовать ее пальцы и водить языком по ступне. — Я хочу еще раз увидеть, как ты извиваешься.
Бесс вскрикнула, зная, куда стремится его проворный язык. Шрусбери не разочаровал ее, но продвигался к заветной цели мучительно медленно. А когда поднялся вверх по ногам, она сразу пришла в возбуждение. Глядя на темноволосую голову между своих ног и чувствуя удары языка, Бесс забилась в сладкой муке. Экстаз был неистовым и мощным, Бесс приподнялась на постели и теснее прижалась к губам любовника. Вновь обретя дар речи, она простонала:
— Ты тоже должен испытать такое. Принеси вина. Теперь моя очередь.
Шрусбери проснулся, и его сердце неистово заколотилось, когда он понял, в чьей постели лежит. Аромат женщины окутывал его, их губы соприкасались. Долгие годы он мечтал просыпаться именно так — от поцелуя Бесс. Его орудие вздыбилось, он потянулся к ней.
— Милая, мне вряд ли суждено пресытиться тобой. Она негромко засмеялась:
— Я польщена, дорогой, но разбудила тебя потому, что уже четыре часа. Тебе пора.
Шрусбери застонал от досады:
— Я никуда не поеду!
— Иначе нельзя. Хотя я хозяйка Чатсворта, мама и Марселла едва ли спокойно воспримут твое появление за завтраком.
Он снова застонал, признавая, что она права. Им нельзя афишировать свою связь, потому что необходимо сохранить репутацию Бесс и доброе имя ее детей. Шрусбери нехотя сел на постели, а Бесс зажгла свечи, сняла со стула ночную сорочку и прикрыла ею грудь и плечи.
— Будь моя воля, я навсегда запретил бы тебе одеваться и держал бы тебя взаперти, в комнате с огромной кроватью. Она улыбнулась:
— Какой чудесный комплимент! А теперь моя очередь. — Она опустилась на ковер между ног Шрусбери. — Впервые за долгие годы — а может, и в первый раз в жизни — я испытала удовлетворение. Близость с тобой подарила мне блаженство. Ты знаешь, как утолить мою жажду. За это я благодарна судьбе.
Он обхватил ладонями ее лицо. Им предстояло о многом поговорить, но времени уже не осталось.
— Ты — частица меня самого. Когда ты разрешишь мне приехать снова?
— Никогда, дорогой. На дворе уже июнь, у моих сыновей заканчиваются занятия в колледже, со дня на день они вернутся домой. Они уже слишком взрослые, чтобы смотреть на нас сквозь пальцы.
— Проклятие! — воскликнул Шрусбери, тщетно пытаясь разрешить трудную задачу. Полная грудь Бесс касалась его бедер, и это лишало его разума. — Мы могли бы перебраться в Раффорд или Уорксоп. Я напишу тебе.
По дороге домой Шрусбери думал только о Бесс. Хотя его жажда не утихла, она не имела ничего обшего с похотью. Даже несколько ночей любви с Бесс не насытили бы Шрусбери, а сейчас он испытывал небывалую досаду. Ему хотелось быть с ней рядом утром, днем и ночью, хотелось болтать, смеяться, скакать верхом, сидеть за обеденным столом, плескаться в ванне. Он мечтал, чтобы у них был общий дом, общие дети, общая жизнь. Каждую ночь он уносил бы Бесс в постель, а утром видел ее рядом…
Шрусбери мечтал осыпать ее драгоценностями, закутать в меха, прокричать на весь мир, что она принадлежит только ему одному. Он жаждал обладать ее телом и душой и знал, что не успокоится, пока не услышит из уст Бесс клятву вечной любви. Шрусбери выругался. А Бесс нужна только свобода! Она сама заставила его поклясться, что они останутся только любовниками!
Стиснув бока жеребца, он нахмурился. Бесс решила обвести его вокруг пальца, заставила дать дурацкую клятву, чтобы избавиться от него, когда вздумается, а он поддался ее уговорам. Что ж, иные обещания не грех и нарушить. Нет, свободной Бесс не будет! Он возьмет ее штурмом и согласится лишь на безоговорочную капитуляцию.
Глава 36
Бесс прекрасно понимала, что она и Джордж Толбот, граф Шрусбери, — два сапога пара. Во всем мире не нашелся бы мужчина своевольнее Шрусбери. Властный, требовательный, он осмеливался навязывать свои условия даже Елизавете Тюдор.
Пока Шрусбери был рабом Бесс, но она знала, что обстоятельства могут измениться. Желая украсить палец обручальным кольцом, она должна действовать быстро и умно. Большую часть жизни Толбот провел в браке по расчету, а теперь, когда он свободен, только очень ловкие маневры заставят его добровольно накинуть на шею петлю.
Бесс знала, что если бы Шрусбери не овдовел так внезапно, она вполне удовлетворилась бы ролью тайной любовницы. Никакие силы не заставили бы ее в четвертый раз выйти замуж, она слишком заботилась о будущем детей, чтобы делить свое состояние с мужем. Но Шрусбери — совсем другое дело. У него, самого богатого и влиятельного пэра Англии, не менее восьми поместий и замков, не считая особняков в Лондоне и Челси. Но главное — Бесс угадала в Шрусбери родственную душу.
Она не раз спрашивала себя: не движет ли ею неукротимая похоть или дело все-таки в самом Шрусбери, его богатстве, домах, власти, титуле? И Бесс неизменно признавалась себе, что влечение к этому человеку имеет несколько причин. Шрусбери стал главной победой в ее жизни. Она не только всем сердцем любила его, но и нуждалась в его любви, поэтому согласилась бы стать графиней Шрусбери.
