Зия Самади - Избранное. Том 1
— Будь сейчас Пазыл-ака, мы, наверное, не попали бы в такое тяжелое положение, а?
— Сказанное им было лишь пожеланием, истиной, не воплощенной в жизнь. Мы знаем, что и сам он поздно пришел к такому заключению и высказал его перед смертью. Если бы партия была создана в начале восстания, мы не блуждали бы разобщенно, как сейчас…
— Правильно, Заманджан. По своему невежеству и неопытности мы с самого начала допустили ошибки — и немало…
— Как говорят, «битый будет осмотрительным». Мы еще окрепнем, мы найдем пути к свободе!
Эта надежда — и только она — давала им силу жить, и Заману, и Сопахуну…
Глава семнадцатая
Когда Сопахун вошел, Ходжанияз был одет и ждал его.
— Пришли? — коротко спросил он.
— Пришли. Сидят в приемной.
— Накажи джигитам: пусть никого не впускают. Сам от двери ни на шаг.
Ходжанияз вышел в приемную. Юнус и Турди вскочили на ноги, склонились в приветствии. Юнус поднес руки Ходжанияза к глазам, осведомился о здоровье и самочувствии.
— Садитесь! — произнес Ходжанияз, не выносивший излишней церемонности, и опустился на ватное одеяло. Юнус и Турди сели перед ним. — Слизь-скользь не разводите, говорите правду, зачем пришли, — хмуро сказал Ходжанияз.
— Мы не намерены, хаджи-ата, заниматься пустыми разговорами. Скажу прямо: мы представители Шэн Шицая.
— Знаю, что вы послы, вот и принял. Не тяните, говорите открыто.
— Шэн Шицай хочет заключить соглашение с вами, хаджи-ата.
— Хм… — Ходжанияз чуть подумал, ухватив, как обычно, кончик бороды. — А сдержит ли обещания нечестивый обманщик? — уставился он на Юнуса.
— На этот раз он пообещал подписать официальное соглашение при свидетелях.
— Что предлагает нечестивец? Или, как и прежде, дурачит пустыми посулами?
— Создать объединенное правительство на основе участия обеих сторон. Вам — пост заместителя председателя. Махмуту Мухиту — место командующего национальными войсками в Кашгаре, остальным — департаментские и окружные должности, смотря по положению…
— Только-то? Нет, я должен быть председателем. Не согласится — пусть пасет свиней этот нечестивец!
Юнус почуял склонность к соглашению, потому что его предложение не было отвергнуто сразу. Он проговорил:
— Я уйгур. И считаю: продавать интересы уйгуров — тяжелее смерти…
— Не трещи много, говори о деле, — перебил Ходжанияз.
— Хорошо. Вы решили воевать. Как вы справитесь с Шэн Шицаем, если не устояли против Ма Чжунина? Кто не знает, хаджи-ата, что солдаты ваши разбежались, а от республики остался пустой звук? Можно при таких обстоятельствах выстоять и против Ма Чжунина, и против Шэн Шицая? — Вопросы Юнуса были предельно откровенны.
— Хотан и Яркенд в моих руках, солдат соберу заново… — Ходжанияз проглотил конец фразы, будто сам не верил сказанному.
— Мы не преувеличим, если скажем, что войско Шамансура разбито наголову. Да еще известно, что хотанцы не намерены объединяться с вами. — Слова Юнуса звучали уверенно и решительно, словно сказанные самим Шэн Шицаем.
Ходжанияз ухватил жесткую свою бороду, прикусил ее кончик, задумался. «Шэн Шицай знает о моем тяжелом положении. Почему же он хочет соглашения со мной? Нет, здесь кроется какая-то тайна…» — сомневался он.
— Сейчас, хаджи-ата, лучше избежать напрасного кровопролития. Шэн Шицай весьма потворствует вам — и в большом, и в малом.
— Когда я встретился с Шэн Шицаем в селении Шуймогу возле Урумчи, тоже присутствовали беспристрастные свидетели со стороны. Тогда пройдоха обещал Южный Синьцзян. Теперь его обещания стали скупее.
— Но сейчас и обстановка не та, хаджи-ата. От возможности соглашения недалеко и до чаши сожаления, если отвергнете предложения Шэн Шицая. — Юнус начал овладевать ходом беседы. — Он обещает с сегодняшнего дня взять на себя расходы по содержанию подчиненных вам солдат.
— Подумаем, посоветуемся, — растерянно произнес Ходжанияз. Он уже столкнулся с трудностями — не хватало оружия, снаряжения, продовольствия.
— С кем вам советоваться? Время острое, что-нибудь изменится, не упускайте момента, хаджи-ата.
— Посоветуемся с Сабитом-дамоллой, с Махмутом…
— Лучше не вмешивайте в это дело Сабита-дамоллу. — Юнус придвинулся к Ходжаниязу и прошептал: — Вы, верно, не знаете, что Сабит-дамолла и Ма Чжунин ищут возможности сближения?
— Где услышал? — строго спросил Ходжанияз, повернув побледневшее лицо к Юнусу.
— Вот, бог свидетель, Турди-байвачча, он богатый купец, в политику не вмешивается, пусть сам скажет.
Турди не участвовал в беседе, а когда Юнус показал на него, со страху позабыл, что говорить.
— Я ведь правду сказал, Турди-байвачча? — обратился к нему Юнус.
— Сабит-дамолла дважды просил меня быть послом к Ма Чжунину. Я, Гази-ходжа, ссылался и на то, и на другое, не позволил ухватить себя за хвост, — ответил заранее подученный Турди.
— Пройдохи! Все пройдохи! На душе одно, на языке другое! Мям-мям… — Ходжанияз крепко ухватил бороду. Густые, сросшиеся брови вздыбились, глаза засверкали огнем. Турди испугался его дикого вида. «Правду говорили, что он придушил многих. Пришли послами, а уйдем побитыми…»
— Верить или не верить сынам человеческим, подсказывают обстоятельства, — Юнус будто посыпал солью рану Ходжанияза. Он начал сетовать на назиров республики, но Ходжанияз протянул руку:
— А вы двое… Вы, шлюхи, ищете выгод у двух хозяев. Нет вам веры. Если вы послы, почему не прислали с вами ни одного китайца?
— Откровениями аллаха клянемся — мы чистосердечные послы. Мы едва пробрались сюда тайком от Ма Чжунина. Ладно, не верьте нам, пусть прибудет китаец, — сказал Юнус.
— И мы хотим жить, хаджи-ата. Сами знаете, что я не жалел во имя ислама ни денег, ни продовольствия, — пролепетал Турди. И подумал: «Пропади он, пост назира финансов. На каждом шагу опасности, о боже!»
— Вы не будете возражать, хаджи-ата, — спросил Юнус после затянувшейся паузы, — если мы сообщим Шэн Шицаю, что пришли к соглашению?
— Подождите пять дней, — ответил Ходжанияз.
Он вызвал Сопахуна и приказал проводить послов.
2На воротнике кителя Шэн Шицая петлицы генерал-полковника, на левой стороне груди пожалованный Чан Кайши орден. Дубань расхаживает по кабинету. В походке его отражается состояние человека, довольного плодами проделанной работы. В прищуренных узких веках лукавая улыбка. «Победа обеспечена, — шепчет он. — Теперь надо определить политическое направление, соответствующее внутренней и внешней обстановке…»
