Патриция Поттер - Возлюбленный воин
– Что с моей командой?
– Мертва, – спокойно констатировал Патрик.
– Вас всех повесят, – не выдержав, бросил Мендоса.
– Возможно, но ты этого уже не увидишь.
Мендоса посмотрел на оружие в руке Маклейна и встал в боевую стойку. Если он и проявлял трусость раньше, то теперь, когда у него не осталось выбора, он явно собирался сражаться. Разумеется, при этом он вряд ли сомневался, что умрет сегодня от руки бывшего раба или его убьют покрытые кровью и обуянные жаждой крови люди, стоявшие за ним.
Некоторое время Патрик сверлил неподвижным взглядом человека, которого ненавидел больше всего на свете; потом тот сделал выпад, и он парировал удар. По тому, как двигался Мендоса, как держал шпагу, Маклейн сразу понял, что испанец имеет перед ним преимущество – ведь он не был шесть лет закован в кандалы. Зато у Патрика была железная воля, а это дорого стоило.
Толпа наблюдавших за ними гребцов с кинжалами и кортиками в руках все разрасталась; Патрик знал, что они мигом закончат работу, если он не справится. Еще он знал, что должен одержать победу, чтобы завоевать доверие команды, состоявшей не только из военнопленных, но и из воров, убийц и прочего сброда, а это доверие ему нужно было, чтобы вернуться домой.
Маклейн сделал пробный выпад, но Мендоса искусно отбил удар, и Патрик, упершись в стену и не имея больше возможности двигаться в прежнем направлении, сделал обманное движение.
Мендоса с легкостью отразил атаку, и тут Маклейн заметил на его лице удивление: было ясно, что капитан рассчитывал на легкую победу.
Заставив Мендосу отступить, Патрик сделал очередной выпад, но Мендоса парировал удар и внезапным движением выбил рапиру из его рук. Патрик немедленно метнулся за оружием, ловко избегая клинка Мендосы, и, схватившись за рукоятку своей рапиры, вскочил на ноги.
Этого Мендоса явно не ожидал и невольно дал противнику время принять устойчивое положение. Сделав обманное движение, Маклейн неожиданно ринулся в атаку, но его рапира снова наткнулась на искусный блок. Мендоса явно пытался его вымотать, обрушив всю силу своей неистовости на человека, который, по его разумению, был зачинщиком захвата судна, но наконец ему надоело играть с противником. Он владел шпагой так, словно она была продолжением его тела, однако, отступая под его натиском, Патрик видел, что испанец ослеплен ненавистью и, следовательно, неминуемо совершит ошибку.
Дождавшись выпада испанца, Маклейн направил острие в сердце своего врага и внезапно устремился вперед.
В тот же момент он почувствовал, как металл вошел в тело капитана, а затем тот, покачнувшись, начал падать; при этом с его лица не сходило выражение крайнего изумления.
Когда Мендоса рухнул на палубу, Маклейн резким движением выдернул клинок из его груди. Капитан еще пытался что-то сказать, но тут из его рта хлынула, булькая, кровь, и он затих.
Толпа вокруг зашумела, несколько рук мгновенно подхватили тело Мендосы, и мятежники, торжествуя, потащили его к борту; остальные, вооружившись чем попало, бросились к капитанской каюте.
Патрику больше нечего было здесь делать; он получил от Мендосы все, что причиталось.
Уже направляясь клюку, он вдруг остановился: в каюте капитана наверняка должны остаться карты, а без карт ему не обойтись.
Он уже достиг двери, как вдруг услышал визг – громкий визг женщины.
Глава 6
С колотящимся от страха сердцем Джулиана, держа Кармиту за руку, оставалась в каюте, когда ее дядя вышел наружу и прикрыл за собой дверь.
– Все будет хорошо, – пыталась она успокоить испуганную служанку, хотя на самом деле ей было точно известно, что ничего хорошего их не ждет. Родриго пошел на верную смерть, собираясь отвлечь внимание мятежников; во всяком случае, ей хотелось надеяться на это. Если ее не заметят, возможно, потом она сумеет тайком перебраться в трюм.
Некоторое время до нее доносились сердитые слова дяди, звон клинков и тяжелое дыхание противников, сошедшихся в смертельном поединке; потом раздались радостные возгласы, сообщившие ей, что Родриго мертв.
Уныло опустив голову, Джулиана отошла от двери. Спрятаться ей было негде – в каюте не имелось ни шкафа, ни места под кроватью: только два стула, сундук и стол, заваленный картами.
Они с Кармитой посмотрели друг на друга, и в глазах горничной Джулиана увидела собственный страх. Тогда она крепко обняла девушку и притянула к себе.
Дверь уже сотрясалась под ударами множества кулаков, и Джулиана поняла, что через несколько мгновений она распахнется. Сжимая в руке кортик, девушка замерла на месте. Ее могут загнать в угол, но по крайней мере она не умрет как кролик.
Толкнув Кармиту на пол между кроватью и стеной каюты, Джулиана прошипела:
– Оставайся здесь и не высовывайся!
Может, она сумеет отвлечь их от Кармиты, как дядя пытался отвлечь мятежников от нее самой?
Едва Джулиана подумала об этом, как дверь с треском распахнулась и в комнату ввалились мятежники с забрызганными кровью телами. Еще не успев оглядеться, они принялись хватать все подряд.
Наконец руки одного из восставших рабов добрались до Джулианы, и ее волос коснулся окровавленный палец…
Не выдержав, Джулиана пронзительно закричала. Стиснув в ладони кинжал, она собралась вонзить его себе в сердце…
И тут внезапно дотронувшийся до нее человек отлетел в сторону, а на его месте появился другой: настоящий исполин, покрытый кровью, с такими холодными и жесткими глазами, каких она еще не встречала. О Боже, нет! Эти глаза она уже видела. Глаза, сверкавшие яростью, когда несколько дней назад один из гребцов взглянул на нее из глубины люка. Она помнила каждую черточку этого лица; оно даже во сне преследовало ее.
Джулиана попыталась скрыть охватившую ее панику. Хотя в каюте находились и другие гребцы, она не могла оторвать глаз от исполина и от крови, сочившейся из его раны на руке.
Не след ли это дядиной шпаги?
Незнакомец до такой степени поглотил внимание Джулианы, что она забыла о присутствии других полуголых мятежников, пожиравших ее злыми голодными глазами. Ее обуял неподдельный ужас. Это конец, решили она. Вопрос состоял лишь в том, как ей предстоит умереть и как скоро.
Джулиана попыталась обуздать дрожь и, главное, не уронить кинжал. Не сейчас. Нужно показать ему, что и она способна умереть как ее дядя, с оружием в руке.
Незнакомец подошел ближе; теперь его жесткие холодные глаза разглядывали ее как вожделенную награду.
Потом, к ее удивлению, он спокойно произнес:
– Сеньора Мендоса?
Джулиана на мгновение задумалась. За кого ей выдать себя? За жену дяди или за его дочь? Может, за невинную пассажирку? Но ведь остался ее брачный контракт, и они непременно найдут его!
