Мэри Гиббс - Признание в любви
— Бони? — Мистер Тейлор издал короткий смешок. — Подумаешь! Я слышал, что он побеждал лишь благодаря скорости продвижения своих войск. Но боюсь, в настоящее время его действия не столь успешны. Сочувствую вам, монсеньор.
Лейтенант пожал плечами.
— Через некоторое время Бонапарт, без сомнения, наверстает упущенное, — предположил он. — И тогда я принесу вам мои соболезнования, месье!
Они оба рассмеялись, а затем, взглянув на старинные дедовские часы в углу комнаты, мистер Тейлор заметил, что уже половина пятого и гостю стоит подумать о возвращении в замок.
— Вам надо успеть до комендантского часа, — напомнил он и захромал к серванту, откуда достал тридцать фунтов в банкнотах английского банка.
Солнце уже почти зашло, когда Филипп вышел на дорогу. Он понял, что потратил больше времени, чем мог себе позволить, и если не отдаст на растерзание острым камням свои новые сапоги, то доберется до замка, когда его ворота уже будут закрыты.
Поколебавшись секунду, Филипп сошел с дороги, сокращая путь, и пошел по тропинке, которая поднималась к вершине холма, а затем спускалась к ручью, бегущему в овраге. Этот ручей брал начало в лесах Темперли, расположенных справа, и тек по направлению к Доувертону, находящемуся слева. Переправиться через него можно было только по камням, вокруг которых, словно стражи, стояли черные ели.
Косые лучи заходящего солнца падали на тропинку за его спиной, когда лейтенант дошел до елей, и в этот момент он заметил длинную тень, шевелящуюся в деревьях. Филипп быстро прыгнул на первый камень, но, прежде чем успел перебраться на другой, мужчина, прячущийся в деревьях, нанес ему такой удар, что он упал в воду.
«Боже мой, — мелькнула у лейтенанта мысль, прежде чем он потерял сознание, — теперь-то они точно отправят меня в эту проклятую тюрьму…»
Глава 5
Каждую весну мисс Черитон пересматривала свой гардероб и выкладывала на кровать платья, требующие починки или переделки. Портниха, которая шила вдове и молодой леди Темперли, никогда не видела у нее новых отрезов, ожидающих ее восхищения и оценки. Подобная покупка была редкостью в этом доме.
Но на следующее утро после того, как Мелисса посетила магазин мистера Бриггса с вдовой и Сарой, мисс Черитон выложила на кровать отрез бледно-лилового шелка, проявив полное безразличие к своему старому гардеробу. Она была несказанно рада тому, когда одновременно с прибывшей портнихой к дому подъехал посыльный из Темперли с запиской от Сары, которая приглашала Мелиссу провести с ней день.
«Прогуляемся по лесу, посмотрим, распутались ли фиалки, — писала она, — а затем зайдем в гости к месье Эстобану. Он спрашивал о тебе, дорогая Мел, когда обедал с нами».
— Надеюсь, граф закончит завтракать, когда вы к нему придете, — предположила мисс Черитон. — Старушка Жанна подает ему шоколад и булочки в двенадцать.
Жанна была старой бретонкой, присматривающей за эмигрантом в Темперли. После завтрака она обычно вызывала цирюльника, который брил графа и пудрил его волосы, а затем помогала господину одеться.
Граф де Эстобан считал невозможным менять свои жизненные привычки, и деревенский цирюльник Джон Берни, был для него кем-то вроде лакея. Если бы он не приходил к графу каждое утро, то граф просто не знал бы, как ему жить. Таким же естественным, как иметь Берни, графу казалось иметь накрахмаленные кружева и напудренные волосы. В Англии мука всегда была дефицитом, и англичане экономили крахмал. Даже у сэра Темперли Бревитта Темперли были мягкие кружева на рукавах рубашки, и англичане давно уже не пудрили свои коротко стриженные волосы. Но носовые платки графа все еще благоухали лавандовой водой, а его белые руки с огромным кольцом не знали иной работы, кроме как время от времени держать перо и писать мемуары.
Никто не догадывался о том, что он живет лишь на четвертую часть маленькой ежегодной ренты, которую оставили ему родственники жены. Остальные три четверти попадали в карманы других эмигрантов, которые продолжали, как и он, жить в Англии, потому что с Францией их больше ничто не связывало.
Мелисса всегда любила посещать графа. Его учтивость, веселость и остроумные беседы очаровывали ее, а комплименты по поводу одежды и внешности укрепляли чувство уверенности в себе, которое бывало сильно подорвано в ее стычках с кузеном Тэмом. А в это утро ей очень хотелось услышать комплименты, и она пришла в восторг, получив приглашение Сары.
Сара ждала ее в маленькой гостиной на втором этаже, и, когда они с радостью приветствовали друг друга, Мелисса еще раз подумала о том, каким замечательным становится этот дом в отсутствие миссис Форсетт и как было бы хорошо, если бы она подольше задержалась у бедняжки Софи.
Девушки вышли на улицу и, оживленно болтая обо всем на свете, направились в лес, в котором росли фиалки.
Однако, ступив на залитую солнцем поляну с фиалками, они остановились как вкопанные и в ужасе вцепились друг в друга, готовые закричать.
Там, среди цветов, лицом вниз лежал Романтичный француз мисс Черитон, лейтенант Филипп Кадо. Волосы его были в крови.
Слегка придя в себя после пережитого ужаса, девушки бросились к нему. Сара опустилась на колени и пощупала его лоб. Он был теплый, и француз дышал, хотя лицо его было серым. Оглядевшись вокруг, Сара вспомнила, что неподалеку, в низине, протекает ручей, и велела Мелиссе намочить в нем платок. Мелисса быстро сбегала к ручью, и Сара осторожно обтерла лицо лейтенанта.
Немного погодя он пошевелился, открыл глаза, сначала посмотрел на молодую леди Темперли отсутствующим взглядом, но неожиданно узнал ее и улыбнулся, превозмогая боль.
— Ангел с небес, — прошептал француз, но затем закрыл глаза и побледнел еще больше.
— Если Тэм увидит его здесь, — хмуро проговорила Мелисса, — это будет не ангел с небес, а черт с рогами и хвостом.
— Что же нам делать? — вскричала Сара дрожащим голосом. — О, Мел, придумай что-нибудь!
— Пойду снова намочу платок, — решила Мелисса, — а затем поищу кого-нибудь, кто мог бы нам помочь. Мы находимся ближе к дороге, чем к дому, и там можно встретить крестьянина и послать его за помощью.
Она скоро вернулась с заново намоченным платком, а затем побежала по тропинке, ведущей к деревенской дороге. Сара вновь приложила платок ко лбу Филиппа. В нем было больше воды, а поэтому глаза лейтенанта открылись быстрее, чем в первый раз, и в них блеснула веселая искорка.
— Оставьте, леди Темперли! — слабо запротестовал он. — Я не мертвый! Вы воскресили меня, но не для того, чтобы злить.
Сара издала легкий вздох облегчения и с тревогой спросила:
