Сьюзен Кинг - Цыганское гадание
Набрав побольше воздуха в легкие, Тамсин подняла на него взгляд:
– Ни я, ни мой отец никогда не согласимся помогать англичанам.
– Я знаю, что твой отец постоянно занимался кражей скота у англичан. И Масгрейв это знает, – заметил он. – Пока он был свободен, ему удавалось избегать власти и влияния Масгрейва. Но только до тех пор, пока он не попался. Его счастье, что он нужен англичанину. Скажи Арчи, чтобы он согласился на предложение, но пусть не берет ни единой монеты, чтобы не давать Масгрейву повода управлять вами.
– Почему я должна передавать все это отцу?
– Потому, детка, что ты больше беспокоишься о благополучии отца, чем о своем собственном, – проговорил он почти шепотом. У нее снова перехватило дыхание: его голос обладал какой-то поистине магической, загадочной властью над ней. Ей казалось, что ее тело растворяется в звуках этого голоса. Чтобы прервать наваждение, она отпрянула, а Уильям, ничего не замечая, продолжал ее уговаривать. – Прислушайся к моим словам. Скажи отцу, чтобы он послушался Джаспера. Это намного важнее, чем ты даже можешь предположить.
Она вздохнула и взглянула на отца:
– Пап, ты слышишь, что говорит этот человек?
Арчи не пошевельнулся. Она нахмурилась и склонилась над ним.
– Папа, ответь мне. С тобой все в порядке?
Ее отец пробормотал что-то, покачав головой. Встревожившись, она опустилась на колени рядом с ним.
– Па, что с тобой?
Арчи едва слышно простонал. Девушка протянула левую руку в кожаной перчатке к его голове. Уильям заметил, что это была не совсем перчатка, скорее рукавица. Сложив правую руку ковшиком, Тамсин набрала холодной воды и поднесла к отцовским губам. Он неловко сделал маленький глоток и отвернулся. Повязка, намокшая от крови, съехала со лба. Тамсин попыталась удержать ее, но в этот момент Арчи начал соскальзывать по стене, заваливаясь на бок.
– Папа! – закричала она, стараясь поддержать его.
– Эх… – только и смог пробормотать он в ответ.
Уильям опустился на колено рядом с девушкой, чтобы помочь ей. Он поддержал ее отца за плечи.
– Армстронг, – обеспокоенно позвал он. – Арчи Армстронг!
Лицо мужчины исказилось от боли.
– Я… дайте мне поспать…
Уильям превратил несколько пучков соломы в самодельную подушку и помог Арчи опуститься на нее.
– Ему просто нужен отдых, – сказал Уильям, успокаивая девушку. – С ним все будет в порядке.
Правой рукой Тамсин снова попыталась поправить съехавшую повязку.
– Мне нужно еще раз перевязать его, – сказала она. – В первый раз у меня не очень получилось… – И девушка потянула все той же обнаженной рукой за край ткани.
– А что с другой рукой? – поинтересовался Уильям. – Повреждена? Ранена? А ну-ка, давай лучше я.
Он подхватил конец повязки и принялся ее разматывать. При этом он случайно дотронулся до пальцев Тамсин.
Его прикосновение было теплым и нежным. Тамсин отдернула пальцы, будто их обожгло пламя. И в тот же момент она спрятала другую руку за спину.
– С рукой все в порядке, – уверенно заявила она.
Уильям скептически взглянул на нее и продолжил разматывать бинты, открывая вздувшуюся, рассеченную бровь Арчи. Он приложил к ране свернутые в комок бинты и посмотрел на Тамсин:
– Нам нужна еще ткань.
– Я оторву полосу от рубашки, – кивнула она и начала расстегивать крючки на дублете пальцами правой руки.
– Позволь мне помочь тебе, – сказал Уильям, дотрагиваясь до ее запястья.
Она оттолкнула его руку.
– Я не имел в виду ничего оскорбительного, девушка, – усмехнулся он. – Совершенно очевидно, что твоя левая рука сейчас травмирована…
– Рука в порядке, – резко повторила Тамсин и снова принялась за крючки.
Уильям удивленно приподнял бровь и повернулся к Арчи, чтобы приложить к его ране смоченную водой ткань.
Наконец Тамсин справилась с застежкой. Дублет распахнулся, и она вытащила полу рубашки из брюк.
– Вот, отрежь полоску своим кинжалом, – обратилась она к Уильяму.
Он послушно отрезал полосу льняной ткани. Не прошло и нескольких минут, как он ловким движением обернул эту полосу вокруг головы Арчи и закрепил концы повязки.
Тамсин сняла свой кожаный дублет и, аккуратно свернув его, передала Уильяму. Тот подсунул дублет под голову Арчи. Конечно, это была более удобная подушка, чем клок грязной соломы.
– К утру он будет в порядке, – пообещал Уильям, услышав, как Арчи начал похрапывать. – Просто убедись ночью еще раз, что он спит, а не впал в беспамятство. Толкни его сейчас и еще раз утром, чтобы разбудить.
Она кивнула. Мысль о том, что от такой не очень глубокой раны на голове отец может потерять сознание, пугала ее. А потом вдруг она подумала, что ей придется лечь и как-то провести ночь в этой темнице, похожей на пещеру. Она вздрогнула и, поежившись, обхватила себя руками.
– Я не буду спать этой ночью.
Уильям вздохнул. Он придвинулся еще ближе к девушке, стоя на одном колене. Глядя ей прямо в глаза, он сказал:
– Послушай. Я не сторонник того, чтобы держать женщин в тюрьме. Но это дом Масгрейва, и пока вы будете находиться здесь, я не стану вмешиваться. Я раздобуду одеяла и пищу для вас обоих и пришлю сюда, в темницу. Только прежде позволь мне осмотреть твою раненую руку.
– Я не ранена. – Она торопливо прикрыла здоровой рукой запястье в перчатке.
– Ты ею почти не пользуешься. Рука сломана? Ты повредила ее во время рейда?
– Она в порядке, – процедила сквозь зубы Тамсин. Она не собиралась демонстрировать ему свою маленькую несчастливую руку.
– Если ты не хочешь признаваться в своей слабости, красавица, так тому и быть. Я сам виноват. Но я думал, таких гордых женщин не существует…
Она не ответила, только потерла руками плечи, потому что ее бил озноб.
– Ты замерзла, – тихо заметил Уильям.
Тамсин опустила глаза. В вырезе своей льняной рубашки она видела – и он тоже – полушария ее грудей и отвердевшие соски. Она прикрыла их ладонями и бросила на мужчину, сидящего рядом с ней, укоризненный взгляд.
Уильям расстегнул оловянные пуговицы своего коричневого, шерстяного дублета, скинул его с плеч и протянул девушке.
– Возьми.
Она колебалась одно мгновение, а потом ее руки как-то сами собой скользнули в рукава.
Одежда хранила тепло его тела. Это было восхитительное ощущение, как будто он обнял ее. Уильям подтянул повыше дублет, повисший у нее на плечах, приподнял рукой подбородок девушки и застегнул самую верхнюю пуговицу у основания шеи, а затем, не торопясь, перешел к следующей.
Она не пыталась остановить его. Пуговицы представляли для ее единственной дееспособной руки большую трудность, чем крючки и петли. Тамсин молчала, наблюдая за ним.
