Робин Шоун - Любовник
— Подвинься вперед, но ноги не сдвигай.
Темные волосы показались меж ее бедер и щекотали незащищенную чулками кожу. Мягкие губы встретились с мягкими губами — прикосновение, как дуновение воздуха. Энн судорожно всхлипнула, сладкая агония взметнулась от живота к грудям.
— Я тебя испробовал. Что еще желает мадемуазель?
Все внимание Энн сосредоточилось па темной шевелюре Майкла и на его рте, который был всего в дюйме от ее сокровенного местечка.
— Лизни меня.
Майкл наклонился и коснулся языком меж припухших губ, кончик языка уперся в клитор и ласкал, ласкал. Энн закрыла глаза, погружаясь в пучину наслаждения.
— Что еще, шери? Говори, чего ты хочешь?
Энн едва узнала его голос.
— Возьми меня языком.
Майкл так яростно толкнул внутрь жаркого грота языком, как будто уже собирался лишить ее девичества. Мышцы Энн свело. Он толкал языком и лизал защищавшую ее мембрану, и в конце концов она перестала понимать, что испытывает: удовольствие или боль. Энн не представляла, что такое возможно. Но вот пронзительная боль сменила горячечное наслаждение. Он ее пробил!
Веки взлетели в немом изумлении, и Энн ухватилась за его голову. На одно безумное мгновение губы Майкла сомкнулись на ее клиторе; зубы сошлись у корня, пока он сосал и сосал. Острая боль смешалась с острым наслаждением.
Энн не представляла, что мужчина способен сосать женщину, словно младенец. Внезапно Майкл распрямился; его губы блестели от ее соков. Волосы на его лобке оказались рядом с ее, а напряженная плоть уперлась в то место, которое он только что ласкал, лизал и покусывал. Ладонь охватила щеку, он наклонился к ней — рот оказался горячим, влажным и отдавал ее ароматом.
— Если захочешь, кричи.
Энн поперхнулась. Нечто огромное, округлое и обжигающе горячее рвалось к ней внутрь. Она вспомнила призовые сливы миссис Килдайрн — самые большие в городе, как хвасталась вдова: четыре дюйма в диаметре. Такого же размера была головка пениса Майкла.
Энн вцепилась ему в плечи. Она полагала, что у нее отнимут девственность, пока она лежит на спине, — постоянно воображала это в своей пустой, одинокой постели.
— Разве так можно?
— Да. — Губы мазнули ее по губам, как соблазняющий Еву змей. — Если хочешь.
Энн хотела всего, что он собирался с ней сделать.
Левая рука скользнула по ее щеке — вниз, к груди, ладонь зацепила соски. Вновь всколыхнулось желание и устремилось в поясницу к бедрам. Давление усилилось.
— Расслабься, шерри. Это все равно что поцелуй. Сначала я тебя пробовал. — Губы Майкла открылись навстречу ей, а напор меж бедер усилился. — Затем лизал. — Его зубы были почти у нее во рту. — Брал языком, а теперь проникаю внутрь.
Энн забыла о достоинстве и потеряла контроль над собой. Она, которая никогда не кричала, завопила в голос.
Ее крик приглушили губы Майкла. Левой рукой он ухватился за ее бедро, а правую подвел под ягодицы.
— Спокойно!
Энн почувствовала себя распятой и уязвимой, словно собственное тело ей больше не принадлежало. Она платила не за это. Энн стиснула зубы, на глазах ее показались слезы.
— Больно.
— Смотри на меня. Изогни бедра. Почувствуй, что я делаю. — Майкл схватил ее руку и зажал между их телами. — Я еще не внутри. Боль пройдет, шери. Охвати меня губами… Вот так.
Боже! Он был горячий, влажный, напористый!
— Не закрывай глаза! Смотри на меня. Я хочу видеть твое желание. У тебя хватило смелости сказать о том, чего ты хочешь. А теперь узнай, как сильно ты этого хотела.
Энн глубоко вздохнула. В мозгу промелькнула единственная мысль: французская штучка на ощупь как резинка.
— Я не хотела… Такое ощущение, будто внутри что-то постороннее. Извини, я не хотела кричать. Его взгляд затуманился.
— Ты не должна извиняться, только не передо мной. Я хочу, чтобы ты кричала, стонала и вопила. Хочу, чтобы ты забыла о себе и желала только меня.
На какое-то ослепительное мгновение Энн показалось, что она покинула свое тело.
— Полагаешь, старая дева не желает, чтобы ее хотели? Может быть, я тоже жажду слышать, как ты закричишь!
Он прижался лбом к ее лбу — кожа липкая и жаркая от пота. Или, может быть, это ее кожа казалась таковой.
— Ну так заставь меня кричать, — хрипло ответил Майкл. — Согни бедра. Позволь доставить тебе наслаждение. Дай войти. А когда войду, сомкнись так крепко, чтобы я закричал вместе с тобой.
Энн кусала его губы, внутри ее трепетала чужая плоть.
Она не представляла, что возможно достичь подобной степени интимности. Мужчина и женщина в страсти сливались в одно целое.
— И что теперь? — напряженно спросила она. Черты его лица напряглись.
— Получать удовольствие.
Мускулы Энн сомкнулись вокруг его плоти.
Майкл продвинулся еще на дюйм, затем отступил обратно. Снова вперед — насколько глубоко она способна его принять? Рождался разящий, обжигающий ритм, и Энн инстинктивно его повторяла, а сама смотрела в его невыразимо прекрасные глаза.
— В тебе так много страсти, шери. — Ресницы скрыли сияние глаз, а тела продолжали скольжение навстречу друг другу. — Ты крикнула от боли, дорогая. — Еще три дюйма внутрь. — А теперь закричи от наслаждения.
Неожиданно Энн выгнулась и застонала от режущего тело удовольствия. Майкл поднялся на ноги, но продолжал крепко держать ее за ягодицы. А затем опрокинулся на постель и усадил Энн себе на бедра. Она запрокинула голову и всхлипнула — он заполнил ее. Все девять с половиной дюймов оказались в ней.
Жар поднялся к горлу, к груди. Майкл облокотился о постель и принялся покусывать сосок, продолжая впечатывать в нее свой жезл. Казалось, глубже войти невозможно, однако он сумел, и Энн, потеряв над собой контроль, снова закричала.
А потом опять, когда комната перевернулась вверх дном, и шелк холодил ее голову и плечи, а бархат — ягодицы. Энн смотрела снизу вверх, и мускулы внизу живота трепетали после очередного оргазма в предвкушении следующего. Майкл распростерся на ней, меж ее бедер, его плоть — глубоко в ней. Ее питало только его дыхание. Лишь его тело могло утолить жар, полыхавший в ее теле.
— Ну вот, шери. — Его фиалковые глаза таинственно мерцали в полутьме. — Сейчас ты узришь ангелов.
Глава 4
Когда потолок комнаты окрасился багровыми отблесками рассвета, Майкла разбудил чей-то вздох.
Вздохнула женщина, но не успело сознание отметить ее присутствие, как она вырвалась из его объятий и села на постели. Длинные шелковистые волосы накрыли спину — светло-каштановая пелена с золотистым и серебряным отливом мерцала в свете масляной лампы.
Майкл ощутил пряный запах высохшего пота, соков любви и аромата роз. В ушах раздавался оглушительный грохот — это билось его собственное сердце.
