Карен Хокинс - Невеста в «шотландке»
— Девон Сент-Джон! Ах ты, вшивый, шелудивый, вислоухий пёс!
Девон пожал протянутую Малкольмом руку.
— Боже храни нас всех! Малкольм Макдональд, собственной персоной, шотландская язва и британская погибель. Прячьте ваши деньги и женщин!
Малкольм рассмеялся, — Ох, дружище! Ты ничуть не изменился! Когда ты приехал? Я не ожидал тебя до окончания сезона дождей.
— Прошлой ночью, довольно поздно. Разве тебе никто не сообщил?
— Ни единая душа! Кто тебя встретил?
— Экономка. Твой дворецкий был, по-видимому, не доступен.
— Дэвис, дворецкий, — фыркнул с презрением Малкольм. — Его никогда нет там, где он должен быть. Хотя я все равно удивлен, что лакей ничего не упомянул об этом. — Малкольм посмотрел на сгорбившегося старика, стоявшего у буфета и сказал громким голосом. — Черт подери, Кетрон! Почему ты не сообщил мне, что приехал Сент-Джон?
Старик не обернулся, погруженный в свое занятие, его руки с выступающими голубыми венами тряслись, пока он наклонял кувшин, чтобы налить воды в стакан. Капли летели во все стороны и испарялись с шипеньем, когда попадали на блюдо с беконом.
— Во имя Святого Бернара, я окружен тупицами и глухонемыми! — Малкольм вздохнул, затем пожал плечами, как будто стряхивая раздражение, вымученная улыбка искривила его рот. — В любом случае сейчас поздно об этом говорить. Прими мои извинения, Сент-Джон. Я буду вынужден настаивать на совместном распитии бутылки или двух из запасов моего лучшего портвейна, чтобы сгладить свои недочеты как хозяина.
— Принимается, — ответил без раздумий Девон.
— Благодарю тебя, ты всегда был благородным человеком. — Малкольм взглянул на престарелого слугу. — Я уверен, ты заметил, что у нас тут небольшой разброд.
Это было большим преуменьшением. Девон прочистил горло и любезно ответил.
— Уверен, что все не так уж плохо.
— О нет, еще как. Эти слуги ужасны. Они работали еще у отца, большинство из них, единственные, которые остались. Кроме него, — Малкольм кивнул в сторону старого лакея, который именно в этот момент, краем своего жакета медленно вытирал сервант от пролитой воды. — Он был подарком на свадьбу от матери Фионы. Старая карга клялась, что делает нам огромное одолжение, уверяя, что он был просто незаменим в ее хозяйстве. Тогда я подумал, что это было слишком щедро с ее стороны. Сейчас я в этом не столь уверен.
— Бесценный дар, хм?
— О, да. Я думаю, настоящая причина заключалась в том, чтобы причинить нам как можно больше неудобств. Девон, честное слово, этот человек глух как тетерев.
Девон хмыкнул.
— Какое неосмотрительное упущение с ее стороны.
— Да уж. Но довольно о моих несчастьях. — Малкольм махнул в сторону стола. — Садись и ешь. — Он подождал, пока Девон займет место за столом, а потом сел сам. После этого он сказал очень громко. — Кетрон, принеси еще тарелку!
Старик даже не моргнул, продолжая все так же медленно вытирать капли воды с буфета.
Малкольм закрыл глаза, его лоб прорезала глубокая морщина. Спустя некоторое время он открыл глаза.
— Наверное, мне стоит самому принести ее.
— О, не…
— Чепуха, — ответил Малкольм, вставая из-за стола с видом человека, который слишком долго страдал и не видел конца своим мучениям. Он подошел к буфету, достал тарелку, наполнил ее доверху всем, что было в наличии, повергнув тем самым старого слугу в ступор.
Девон моргнул, увидев огромное количество еды перед собой.
— Я сражен, — он предположил, что сможет привыкнуть к обшарпанным коридорам и затянутым паутиной углам, если пребывание в Килкэрн Касл обещало такое питание. — Не думаю, что видел когда-то нечто более приятное.
Малкольм сел на свое место и широко улыбнулся.
— Завтрак — мой любимый прием пищи за день. Фиона распоряжается обедом, так что мне приходиться… — он замолк, увидев выражение лица Девона. — Неважно. Просто ешь, и наслаждайся, — он повернулся к престарелому лакею и сказал громким голосом, который больше походил на крик: — Кетрон, не мог ли ты сообщить леди Стрэтмор, что у нас гость?
Лакей повернулся от буфета и приложил ладонь к уху.
— А?
Малкольм пробормотал что-то под нос, а затем повторил просьбу еще громче.
— Да, милорд, — ответил старик. Он распрямился и поднял ногу для первого шага. Он с трудом шаркал ногами, пытаясь идти, и ему потребовалась целая вечность на то, чтобы просто добраться до двери.
В то мгновение, когда он вышел, Малкольм пододвинул к себе тарелку и поднял вилку.
— Итак, как поживают твои братья?
— Чейз только что женился. Брэндон недавно вернулся из медового месяца, а Энтони и Анна подумывают еще об одном ребенке.
— Чейз женился? И Брэндон тоже? Святые небеса, похоже, большинство твоих братьев сошли с ума. — Малкольм смерил Девона взглядом сверху донизу. — Теперь это чертово кольцо у тебя, не так ли?
Девон кивнул головой.
— Дьявол! Я так и знал.
— Это имеет какое-то значение?
Малкольм слегка откинулся назад, широко открыв глаза.
— Это значит, что твоя песенка спета, друг мой.
— Это не значит ничего такого, — уверенно ответил Девон, — гораздо увереннее, чем чувствовал на самом деле.
В ответ на это раздался смешок.
— Как планируешь этого избежать?
— Оставаясь занятым. — Девон подвинул стул, ударившись голенью о ножку стола, как раз в том месте, куда утром его пнула утренняя посетительница. Он поморщился.
Малкольм нахмурился.
— У этого стола ножки расположены самым странным образом.
— Не в этом дело. Я просто задел недавнюю рану. Синяк, поставленный мне норовистой кобылкой.
— Кобылкой?
— Ага. С загадочными зелеными глазами. — Это было странно, но каждый раз, когда Девон думал об этой дерзкой горничной, он улыбался.
— О, нет! Эдакая пышечка, не так ли? Идеальная, чтобы схватить в охапку?
— О, да! — Девон еще раз потер голень, — А еще она носит остроносые туфли. Судя по всему, она восприняла что-то, сказанное мной в неблагоприятном свете, и отвесила мне пинок, достойный моего нового мерина.
— И что ты сказал, чтобы заслужить такую реакцию?
— Не могу понять. Я просто сказал ей, что она должна оплатить пошлину, если хочет выйти из моей комнаты, — в виде поцелуя, — по непонятной причине она оскорбилась.
— Ох, действительно с норовом! — Малкольм распределил немного повидла по куску хлеба. — Где ты наткнулся на эту горничную? В таверне, по пути?
— Нет, здесь. В голубой спальне.
Смех Малкольма замер на его губах, что-то промелькнуло в его взгляде. Он опустил глаза на хлеб, на его лице застыло странное выражение. — Ты… ты занял голубую гостиную?
