Анна Рэндол - Грехи девственницы
Мадлен улыбнулась.
— Хорошо. Значит, вы согласитесь. Вы очень умны, и я знаю, что вы все поймете.
— Прошу прощения. С чем я должен согласиться?
— Позволить Хантфорду проверить ваше материальное положение.
— Что?
— Вы благородный человек и намереваетесь выиграть аукцион на вполне законных основаниях. Но ведь найдутся и такие, кто захочет перебить вашу цену, хотя и не обладает достаточной суммой. Вы же не желаете, чтобы подобное случилось? — Мадлен легла грудью на дверцу экипажа, давая Лентону возможность разглядеть ложбинку между ее грудями. — Я знаю, что вы действительно меня хотите, и не желаю, чтобы выиграл кто-то другой.
Лентон кивнул Хантфорду.
— Мой секретарь предоставит все бумаги, какие только потребуются.
Мадлен захлопала в ладоши.
— Я знала, что могу на вас рассчитывать.
Лентон протянул руку, чтобы взять Мадлен за подбородок, но его злополучный жеребец воспротивился. Его копыта застучали по булыжникам, когда он принялся перебирать ногами, а затем галопом вылетел из парка на улицу, едва не врезавшись в повозку мусорщика.
Мадлен откинулась на спинку сиденья. Удовольствие, испытанное от тщательно продуманного и претворенного в жизнь плана, было не сравнимо ни с чем.
— Я же говорила, что мне стоит лишь попросить…
Взгляд Хантфорда пригвоздил Мадлен к сиденью, и ее вновь окатила горячая волна.
— Забудьте об аукционе и станьте моей любовницей.
— Что? — с трудом выдавила Мадлен. Мужчины делали ей подобные предложения каждый день, и у нее наготове было около дюжины уловок, призванных отвергнуть наглецов, но в то же время поселить в их душах надежду, и едва ли не вдвое больше резких ответов, способных поставить на место кого угодно.
Хантфорд подался вперед.
Мадлен вжалась в сиденье в попытке отстраниться.
— Если вы так хотите обладать мной, почему же не положите конец аукциону?
Самодовольная улыбка сошла с лица Мадлен, оставив его совершенно непроницаемым.
Что она попыталась скрыть? Шок? Отвращение? Гнев? Впрочем, это не имело никакого значения. Соблазн сравнять счет оказался слишком велик.
— Вот что сказал бы ваш воздыхатель, если бы у него было чуть больше мозгов. А что бы сделали вы, назови он вас обманщицей?
Мадлен расслабилась.
— Я бы воззвала к его чести. В конце концов, аукцион уже начался, и будет не по-джентльменски выйти из игры сейчас.
— Но вы же женщина и можете поступить иначе.
Лицо Мадлен вновь пробудилось к жизни. Она рассмеялась, склонив голову набок и явив взору Хантфорда бархатистую кожу шеи оттенка свежих сливок. Она так и манила прильнуть к ней губами. Как долго Мадлен практиковалась, чтобы довести эту позу до совершенства?
Ее смех звучал легко и беззаботно и совсем не напоминал непристойное мурлыканье, присущее таким же куртизанкам, как она. Несведущий человек непременно поверил бы в искренность такого проявления чувств, если б несколько мужчин, включая и тех, кто сопровождал добропорядочных леди, не обернулись на призывный звук.
Взгляд Мадлен медленно скользнул по всем, не пропустив ни одного.
— Да, я действительно женщина. В отличие от тех, кто делает ставки. Добрую половину удовольствия от выигрыша приносит сознание того, что вы одержали победу над конкурентом.
— А вторая половина?
Мадлен вскинула бровь.
— О, прекрасно. Уверяю вас, любая другая женщина на моем месте давно бы уже оказалась у вас под пятой, где ей и положено быть.
Если бы Гейбриелу и выпала такая возможность, Мадлен оказалась бы вовсе не под пятой, а совсем под другой частью его тела.
По мере того как экипаж катил по парку, Мадлен продолжала очаровывать каждого, кому достало глупости оказаться на ее пути.
Она была хороша.
Испытываемое Гейбриелом чувство к этой женщине было далеко от восхищения, и все же она притягивала. С каждым новым мужчиной Мадлен вела себя иначе. То позволяла отпустить непристойную шутку, но при этом заливалась румянцем завзятой скромницы. И глаза ее жертв темнели от вожделения, а взгляды раздевали. Мадлен подогревала их интерес еле заметными жестами, приковывающими внимание к ее телу, с ловкостью завзятого игрока.
Во время разговора она легонько постукивала пальцем по нижней губе, так что слушатели не могли не заметить ее изящного изгиба. Бедолага, с которым она в тот момент разговаривала, судорожно сглотнул. Гейбриел понимал, что все это лишь игра, но подушечку его большого пальца все равно кололо, как если бы он сам дотронулся до губ Мадлен.
Он сжал кулаки.
Мисс Вальдан ловко манипулировала людьми. И умело лгала. Она настолько талантливо убеждала каждого из мужчин, что предназначена лишь ему одному, что поверить в ее невинность становилось все сложнее и сложнее.
И все же Мадлен удалось проделать то, что она и обещала. Все участники аукциона согласились предоставить Хантфорду свои финансовые документы. Гейбриел погладил пальцем теплые гладкие края броши в кармане. Теперь у него был доступ к Лентону.
Но какова вероятность того, что преступление совершил именно виконт? Да и где гарантии, что он найдет в документах кого-то из подозреваемых что-то важное для расследования?
Дьявол! Гейбриел не желал оставить надежду, которая впервые за долгие годы поманила его своим проблеском. К тому же, он не ограничится изучением одних лишь документов. Чтобы добыть необходимую Мадлен информацию, ему придется беседовать со слугами. А они всегда могут рассказать что-то интересное.
Очередной поклонник удалился, чтобы сделать свою первую ставку, и другой воздыхатель протиснулся на его место, чтобы поговорить с Мадлен.
Несмотря на то что этот человек не входил в список подозреваемых, Гейбриел принялся внимательно рассматривать его, как и остальных. Это уже вошло у него в привычку. Он потратил множество часов на изучение различных представителей высшего света в попытке понять, кто же из них был ухажером Сьюзен, о котором она упоминала перед смертью. Только вот подъехавший к Мадлен мужчина был слишком молод. Он не мог быть тем, кто околдовал сестру Гейбриела обещаниями, а потом безжалостно задушил.
— Хантфорд, прекратите ворчать. Я уверена, что Дэвид не откажется подтвердить свою способность принять участие в аукционе. — Мадлен бросила на Гейбриела испытующий взгляд, а потом улыбнулась своему нервничающему собеседнику.
— Что? — спросил Дэвид.
— Просто поразительно. Джентльмены так серьезно отнеслись к этому аукциону. Они не собираются терпеть рядом с собой тех, кто делает ставки, не имея на это достаточных средств.
