Виктория Холт - Алая мантия
Обзор книги Виктория Холт - Алая мантия
Виктория Холт
Алая мантия
В то время мог фанатик и дурак
Религией прикрыть злодейства мрак.
Джон Лэнгорн (1735–1779)У нас вполне достаточно религии, чтобы заставить ненавидеть, но недостаточно, чтобы заставить любить друг друга.
Джонатан Свифт (1667–1745)Если они одобряют личное мнение, то называют его мнением, а если нет, то именуют его ересью, и все же ересь не более чем личное мнение.
Томас Гоббс (1588–1679)Часть первая
АНДАЛУСИЯ
Глава 1
Весна 1572 года
Сеньорита Исабелья де Арис сидела у окна, обмахиваясь веером. Рядом с ней стояли две дуэньи, Хуана и Мария. Они были явно обеспокоены – их юной хозяйке редко позволяли столько свободы.
– Откиньтесь на спинку стула, – велела Хуана.
– Неразумно, чтобы эти цыгане глазели на вас, – заявила Мария. – Кто знает, какие дурные мысли мо гут прийти им в голову!
В патио[1] бил фонтан, в воздухе веял изысканный аромат цветов, а солнце сверкало на белых каменных плитках пола.
– Кто пустил цыган в патио? – продолжала ворчать Хуана. – Наверняка этот лентяй Томас! Пусть не думает, что это сойдет ему с рук! Дон Алонсо спросит с него, когда вернется домой.
– Перестань, Хуана, – сказала Исабелья. – Они просто хотят показать нам свои танцы – почему бы и нет?
– Они просто хотят вытянуть золото у нас из карманов!
– Нужно же им на что-то жить, – заметила Исабелья.
Хуана покачала головой, глядя на Марию. Их молодая хозяйка росла своенравной. Хорошо, что скоро у нее появится муж, который поставит ее на место!
Исабелья часто делалась раздражительной, проводя долгие дни за persianas;[2] она больше не находила удовольствия в рукоделии; даже роскошная напрестольная пелена с вышитыми голубым шелком и золотом изображениями святых перестала ее радовать.
– Я устала… устала сидеть здесь… день идет за днем, а ничего не происходит, – говорила Исабелья.
– А что должно происходить с дочерью испанского гранда, донья Исабелья? – спрашивали у нее.
– Очевидно, ничего, – отвечала она. – Дочь гранда встает рано, читает молитвы, слушает мессу – нет, не в церкви! Ей такого не позволяют, это чересчур рискованно! Она слушает мессу в домашней часовне, которую отделяют от ее комнаты только коридор и несколько ступенек, а потом учит уроки и вышивает. Что еще ей остается делать?
– А вы бы хотели, чтобы она бродила повсюду, словно крестьянка или цыганка?
– Иногда я им завидую, особенно цыганкам, этим босоногим плясуньям.
Ошарашенные дуэньи обменивались взглядами и качали головой. Исабелье и в самом деле пора замуж. Ей шестнадцать, она уже достаточно взрослая и наверняка стремится сменить жизнь юной сеньориты, которую старательно и назойливо воспитывают, на жизнь жены и матери.
Исабелью уже не удовлетворяло сидение у окна и разглядывание патио и садов, укрытых от палящего солнца пальмовыми листьями; ее не радовали красота апельсиновых деревьев, воздух, напоенный тонким ароматом цветов, виноград, созревающий на белой почве, верхние слои которой ветер сдувает на грозди ягод, делая вино из окрестностей Хереса самым лучшим в мире. Она хотела выйти из дома, смешаться с людьми, идущими по дороге, смотреть на бродячих торговцев и цыган, приходящих из Севильи и Кордовы, из Малаги, Гранады и Кадиса.
А сейчас цыгане танцевали в патио, и в отсутствие хозяина и хозяйки дома донья Исабелья заявляла, что их танцы ее развлекают.
– Кто может поручиться, что они не грабители? – проворчала Хуана. – Вы видите ножи у них за поясом?
– Все цыгане носят ножи, – ответила Исабелья. – Я видела, как они идут по дороге. У каждого мужчины есть faja.[3] Что, если ему придется защищаться во время долгого пути?
Хуана и Мария выразительно передернули плечами и воздели глаза к небесам.
Исабелья склонилась вперед, разглядывая молодую девушку, выделявшуюся среди остальных цыганских танцоров. Несмотря на рваную красную юбку и блузку с дырой, из которой высовывалось смуглое плечо, она держалась с необычайным достоинством. У нее были черные как смоль волосы, стройные и длинные загорелые ноги, в огромных глазах сверкало любопытство, а в ушах покачивались, задевая плечи, большие кольца.
Девушка явно стремилась привлечь к себе внимание. Она заметила в окне Исабелью, которая, встретившись взглядом с цыганкой, увидела какой-то призыв в ее блестящих темных глазах. Дело было не только в нескольких песетах[4] – она просила о чем-то еще.
Мужчина схватил девушку за руку, и она повернулась, чтобы занять место среди танцующих фанданго. Но цыганка сделала это с очевидной неохотой и снова обернулась, взглядом ища Исабелью.
Ни Хуана, ни Мария не обратили внимания на молодую танцовщицу, Исабелья была этому рада. Она пыталась отыскать девушку в танцующей толпе, но та была слишком мала, чтобы ее можно было легко заметить. Исабелья внимательно следила за чувственными движениями танцоров. Вскоре она разглядела цыганскую девушку, которая прикидывалась равнодушной к пытающимся поймать ее мужчинам, но внезапно сверкнула ослепительно белыми зубами и, оставив притворство, энергично включилась в игру, заключавшуюся в преследовании, поимке и подчинении.
Музыка становилась все громче, но внезапно лютни двух цыган умолкли. Танцоры застыли, словно какой-то цыганский бог обратил их в камень в наивысший момент игры. Несколько секунд в патио царила полная тишина. Сердце Исабельи забилось сильнее – жаркое солнце, за пах цветов, словно высеченные из камня фигуры танцоров неожиданно обрели для нее новое значение.
Движение возобновилось так же внезапно, как и прекратилось. Цыганочка прыгнула вперед, посмотрела на окно, возле которого сидела Исабелья, и снова начала танцевать. На сей раз это была медленная фаррака. Девушка подражала позам и жестам матадора. Ее гибкое тело раскачивалось из стороны в сторону; фигуры вокруг нее все еще оставались неподвижными. Силой вдохновения цыганка привносила в патио страстное возбуждение корриды. Исабелья смотрела как зачарованная. На ее глазах девушка сражалась с быком, чудом избежала гибели, одержала победу и торжествовала, словно размахивая алой мулетой[5] и слыша приветственные крики зрителей.
– Браво! Браво! – закричала Исабелья, порываясь вперед.
Но бдительные Хуана и Мария вовремя удержали ее, а к девушке в патио присоединился мужчина. Началось фламенко – быстрый танец, названный так потому, что напоминал поведение солдат, возвращавшихся с фламандских войн. Шумный и свободный, он изображал буйные выходки солдат, занятых грабежом. Исабелья понимала, что мужчина сердит на девушку, – во время танца он рез ко схватил ее, но она столь же резко вырвалась. Музыканты играли все живее и громче, а люди начали хлопать в ладоши. Цыганка вынула из кармана юбки кастаньеты и защелкала ими в такт музыке.
