Эндрю Кин - Ничего личного: Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные
На финансовом рынке виртуальная валюта Bitcoin (биткойн) уже имеет собственные индексы торговли, а объемы спекуляций ею составляют сотни миллионов долларов. Цифровые деньги наподобие биткойна представляют собой пиринговую альтернативу централизованно контролируемым валютам, таким как доллар США или шведская крона; альтернативу, из которой устранены посредники, т. е. банки с их комиссионными сборами. Объясняя в New York Times, «в чем значение биткойна», Марк Андриссен (ныне управляющий партнер венчурного фонда Andreessen-Horowitz с активами $4 млрд, инвестировавшего $50 млн в основанные на биткойнах стартапы, такие как виртуальный кошелек Coinbase) утверждает, что эта новая виртуальная валюта отражает «классический сетевой эффект — петли положительной обратной связи». Как и в случае со Всемирной паутиной, пишет Андриссен, чем больше людей используют новую валюту, «тем более ценным становится биткойн для использующих его людей»{182}.
«Вдруг, словно из ниоткуда, рождается новая мистическая технология, которая на деле оказывается результатом двух десятилетий интенсивного труда почти что анонимных исследователей и разработчиков, — восхищается Андриссен, предсказывая историческую значимость сотворенной в Сети валюты. — О какой технологии я говорю? О персональных компьютерах в 1975 году, об Интернете в 1993-м и (я в это верю) о биткойне в 2014-м»{183}.
То, что в Кремниевой долине скромно называют «распределительной экономикой», является предшественником системы распределенного капитализма, приводимой в действие сетевым эффектом петель положительной обратной связи. Инвесторы наподобие Андриссена рассматривают Интернет — предположительно суперэффективную, «свободную от трения» платформу для покупателей и продавцов — как модернизацию структурно неэффективной, вертикально организованной экономики ХХ в. Помимо пиринговых валют, подобных биткойну, новая бизнес-модель распределения предусматривает сетевой краудфандинг наподобие проинвестированного Джоном Дорром веб-сайта Indiegogo, позволяющего любому человеку собрать деньги на реализацию своей идеи.
Как развивающая платформа, которая посредничает между предпринимателем и рынком, Indiegogo отражает суть этой новой экономической системы распределения, где можно не только продать и купить все что угодно, но и собрать на это деньги. Indiegogo предлагает всем желающим возможность профинансировать чьи-нибудь реконструкцию дома, покупку спортивного автомобиля, поездку в Африку на сафари стоимостью $10 000, приготовление картофельного салата («проект», собравший в ходе безумной кампании в июле 2014 г. $30 000{184}) и даже имплантирование груди{185}. Это полная противоположность прежней системе вертикального администрирования, существовавшей после Второй мировой войны, когда назначенные правительством мудрые люди, такие как Вэнивар Буш и Дж. К. Р. Ликлайдер, выделяли средства на крупные общественно значимые проекты наподобие Интернета, а не картофельного салата.
Другим объектом венчурных инвестиций Андриссена и Хоровица является Airbnb — созданная в 2007 г. пиринговая рыночная площадка, позволяющая любому человеку сдать в аренду комнату в своем доме, превратив ее в гостиничный номер. К концу 2013 г. количество арендных сделок на Airbnb достигло 10 млн, а перечень сдаваемых внаем комнат в домах, замках и юртах в 192 странах мира достиг 550 000{186}. В феврале 2014 г. этот стартап со штатом в 700 человек получил очередную серию инвестиций в размере $475 млн, а его стоимость была оценена в $10 млрд{187}, что примерно лишь вдвое меньше стоимости корпорации Hilton ($22 млрд), всемирной сети, насчитывающей 3897 отелей по всему миру и 152 000 сотрудников. Соучредитель Airbnb Брайан Чески представляет компанию в виде платформы «доверия», где репутации гостей и хозяев будут определяться обратной связью в сети{188}. Но Airbnb столкнулась с таким недоверием со стороны властей, что в мае 2014 г. генеральный прокурор штата Нью-Йорк Эрик Шнейдерман вызвал в суд повестками 15 000 нью-йоркцев, сдавших жилье через Airbnb, в связи с тем что они подозревались в неуплате налогов с поступлений от арендной платы.
Фонд Андриссена и Хоровица рискнул вступить и на рынок группового пользования автомобилями, проинвестировав созданную в 2012 г. в Сан-Франциско посредническую фирму Lyft, позволяющую пользователям напрямую общаться через приложение на мобильном телефоне. Самым известным стартапом на этом рынке является Uber, поддерживаемый Джоном Дорром и фондом Google Ventures, вложившим в него четверть миллиарда долларов. Созданный в конце 2009 г. Трэвисом Калаником, летом 2014 г. Uber работал уже в 130 городах по всему миру и насчитывал в штате почти 1000 сотрудников. В июне 2014 г., после очередной серии инвестиций в размере $1,2 млрд, он был оценен в $18,2 млрд, что является рекордом для частного стартапа. Это сделало Каланика «миллиардером на бумаге», а его четырехлетний стартап со штатом в 1000 человек почти сравняло по стоимости с такими известными компаниями по прокату автомобилей, как Avis и Hertz, вместе взятыми{189}, с их совокупным штатом почти в 60 000 человек.
Рекламируя свою распределенную сеть такси как «Услуги частного водителя для всех», в июле 2013 г. Uber запустил сервис вертолетных перевозок Uber Chopper по цене $3000, позволяющий состоятельным жителям Нью-Йорка перенестись в респектабельный пригород Хэмптонс{190}. «Блэр Уолдорф, Дон Дрейпер и Джей Гэтсби[12] позавидовали бы вам, — хвастается реклама Uber Chopper. — Это воплощение роскоши, удобства и стиля»{191}.
«Мобильный сервис Uber пожирает такси!» — восхищается Марк Андриссен, рассказывая о транспортном подразделении компании в Сан-Франциско{192}. И не только там пожирает. А ведь Том Перкинс утверждал, что один процент предпринимателей, обитателей Кремниевой долины, «создают рабочие места». Но десятки тысяч профессиональных таксистов во всем мире не согласились бы с Перкинсом. В июне 2014 г. они провели акции протеста против внедрения Uber и забастовки во многих европейских городах, включая Лондон, Париж, Лион, Мадрид и Милан{193}.
И все же Uber остается культовым для Кремниевой долины, где гурьба технарей из Сан-Франциско «воспринимают компанию как мессию» и следующего сенсационного претендента в Интернете на стоимость в $100 млрд{194}. Марк Андриссен, безусловно, восхищается удобством этого мобильного сервиса для пользователей. «Вы видите на карте своего телефона, как автомобиль движется к вам, — хвалит он пользовательский интерфейс Uber с его функциями в режиме реального времени. — Это потрясающее впечатление».
Но вместе с символом лимузина Uber, прокладывающим свой мерцающий маршрут на экране нашего мобильника, к нам движется кое-что побольше. А именно «созидательное разрушение», причиненное сетями распределенного капитализма вроде Uber или Airbnb, позволяющими любому желающему стать таксистом или хотельером. И Марк Андриссен, открывший своим веб-браузером Mosaic второй «денежный» акт в истории Интернета, абсолютно прав. Uber, безусловно, окажет «потрясающее впечатление» на своих ранних инвесторов, которые могут окупить свои первоначальные инвестиции в 2000 раз{195}.
Однако, если оставить в стороне удачливую горстку инвесторов-ангелов, которые вложили в Uber $20 000 и превратили их в состояния размером $40 млн, то последствия этой экономики в стиле казино могут оказаться для нас остальных гораздо более тревожными. И самая важная среди историй, связанных с Интернетом, вовсе не об «одном проценте успешных» предпринимателей Тома Перкинса. А о прочих 99 %, которые не инвестировали в Uber, не владеют биткойнами и не сдают в аренду на Airbnb свободные комнаты в своих замках.
Глава 3
Разрушенная сердцевина
Будущее
«Личный водитель для каждого» — так Uber нахваливает свой «подрывной» сервис по предоставлению черных лимузинов. Но автомобилей Uber не оказалось в международном аэропорту Грэйтер Рочестер на западе штата Нью-Йорк, куда я прибыл пасмурным зимним днем 2014 г. голодным и продрогшим после сквозняков в самолете United Airlines, который дребезжал всю дорогу из Чикаго. Не был доступен в аэропорту и UberCHOPPER, чтобы за три тысячи баксов перенести меня на вертолете прямо в центр Рочестера.
Но это было и к лучшему, поскольку центр Рочестера с его заколоченными досками рядами магазинов и вереницами бездомных, катящих за собой ржавые тележки со скудным скарбом по пустынным улицам, напоминал сцены из антиутопического будущего. Возможно, из фильма «Бегущий по лезвию» (1982), в котором Ридли Скотт рассказал нам о мире XXI в., где роботы стали неотличимы от людей. Или из опутанного электронными сетями мира в классическом «подрывном» научно-фантастическом романе 1984 г. «Нейромант»[13] (Neuromancer) Уильяма Гибсона, который не только ввел в обиход термин «киберпространство», но и, вероятно, предвосхитил изобретение Тимом Бернерсом-Ли Всемирной паутины пять лет спустя{196}.
