Мануэль Кастельс - Галактика Интернет
Таким образом, в то время как культура хакеров закладывала технические основы Интернета, общинная культура определяла его социальные формы, процессы и области применения. Что эта культура собой представляет? Чуть дальше я подробно остановлюсь на общественном использовании Интернета, а также на сложившихся привычках и социальных моделях поведения, сложившихся из практики виртуальных сообществ (см. четвертую главу). Здесь же я хочу сосредоточить внимание на специфике культурных ценностей и социальных правил, порождаемых подобной практикой, в той мере, в какой они связаны со структурированием Интернета (Hiltz and Turoff, 1995; Rheingold, 1993/2000).
Истоки онлайновых сообществ были весьма близки контр-культурным движениям и альтернативному образу жизни, начавшим зарождаться на исходе 1960-х годов. Район залива Сан-Франциско в 1970-х годах стал колыбелью для нескольких онлайновых сообществ, экспериментировавших с компьютерными коммуникациями, среди которых были легендарные проекты Homebrew Computer Club и Community Memory. В 1985 году в районе Залива начала действовать одна из наиболее передовых конференц-систем WELL, созданная Стюартом Брэндом (биологом, художником и компьютерным фанатом, автором Whole Earth Catalog — произведения, в шутливой манере описывающего контр-культуру 1970-х годов) и Ларри Брильянтом (членом коммуны шутников Hog Farm, одним из организаторов фестиваля в Вудстоке). Среди первых менеджеров, держателей серверов и спонсоров WELL были выходцы из сельских общин, компьютерные хакеры, а также многочисленные «дедхеды» — поклонники рок-группы Grateful Dead. Как уже упоминалось в первой главе, сеть FIDONET была запущена в 1983 году Томом Дженнингсом с весьма неопределенной анархической программой развития. Амстердамская сеть Digital City развивалась как реакция па движение сквоттеров 1970-х годов, и, как минимум, один из ее основателей был тесно с ними связан. Многие из первых онлайновых конференций и BBS, по-видимому, появились из потребности в создании некоего подобия коммунальной атмосферы после неудачных экспериментов на почве контркультуры в материальном мире.
По мере увеличения масштабов и расширения сферы влияния виртуальных сообществ их первоначальные связи с контркультурой, однако, ослабевали. Компьютерные сети становились источником самых различных ценностей и интересов. Выражаясь эмпирически, единой общинной культуры Интернета как таковой просто не существует. Большинство наблюдателей, от Говарда Рейнгольда до Стива Джонса, делают особое ударение на необычайном многообразии виртуальных сообществ. Более того, их социальные характеристики имеют свойство определять и их виртуальную культуру. Так,многопользовательские игры (MUD) представляют собой привилегированную зону ролевой игры и фальсификации личности — к вящему удовольствию постмодернистских теоретиков. Однако, насколько мы можем судить, большинство MUD-игроков были или являются тинейджерами либо студентами колледжей,для которых такие онлайновые игры в немалой степени становятся выражением типичного ролевого поведения, свойственного этому периоду жизни, когда подростки нередко проводят эксперименты над своей личностью. Пользователи имеют обыкновение приспосабливать новые технологии под собственные интересы или нужды. Во Франции сильно обюрокраченная официальная сеть Minitel стала популярной благодаря одной из ее систем — Messageries Roses, имевшей сексуальную направленность. Все общественные движения — от кампаний в защиту окружающей среды до крайне правых идеологий (нацизм, расизм и т. д.) — использовали гибкость Сети для распространения своих воззрений и для объединения друг с другом внутри отдельных стран и в глобальном масштабе. Социальный мир Интернета столь же многообразен и противоречив, как и само общество в целом. Таким образом, какофония виртуальных сообществ не представляет собой систему более или менее связанных между собой ценностей и общественных правил, как это имеет место в случае культуры хакеров.
Тем не менее эти сообщества функционируют, основываясь на двух главных, общих для всех культурных ценностях. Первая из них — это ценность горизонтальной, свободной коммуникации. Практика виртуальных сообществ представляет собой практику глобальной свободы слова в эпоху господства медийных конгломератов и цензур государственных бюрократий. По словам Джона Гилмора, «Сеть воспринимает цензуру как зло и старается избежать ее» (цит. по: Rheingold, 1993: 7). Эта свобода для многих высказывать свое мнение и доводить его до сведения многих других, высоко ценившаяся начиная с самых первых сеансов онлайновой коммуникации, стала одной из фундаментальных ценностей Интернета. Вторую общую для всех ценность, обязанную своим происхождением виртуальным сообществам, я бы назвал самонаправляемой организацией сети. Иными словами, это возможность для каждого найти его (или ее) собственное место в Сети, а если не получается, то создать его (или ее) собственную информацию и опубликовать ее в Интернете, тем самым инициируя появление новой сети. Начиная с примитивных BBS 1980-х годов и кончая сложнейшими интерактивными системами на рубеже веков, самопубликация, самоорганизация и самостоятельное построение сетей образуют модель поведения, которая внедряется в Интернет, а затем распространяется из него по всему социальному пространству. Таким образом, хотя общинный источник культуры Интернета по своему составу является весьма разношерстным, он, тем не менее, идентифицирует Интернет как технологическую среду, обеспечивающую горизонтальную коммуникацию, и как новую разновидность свободы слова. Он также закладывает основу для самонаправляемого построения сети в качестве способа организации, взаимодействия и генерации идей.
Предприниматели
Выход Интернета за пределы внутреннего круга научно-технических работников и сферы виртуальных сообществ и его распространение по всему обществу в целом были осуществлены при помощи бизнесменов-предпринимателей. Это произошло только в 1990-х годах, но с молниеносной быстротой. Поскольку в качестве движущей силы его распространения выступали деловые фирмы, определяющим фактором в формировании Интернета стали его коммерческие приложения. Однако, поскольку последние основывались на формах и процессах, разработанных представителями общинной культуры, хакерами и технической элитой, в конечном итоге получилось, что Интернет детерминирован бизнесом ничуть не больше, чем любые другие сферы жизни нашего общества. Не меньше, но и не больше. В сущности, более важным моментом, нежели доминирование коммерции в Интернете на рубеже веков, представляется характер предпринимательской деятельности, которую Интернет помогал развивать. И поэтому отнюдь не кажется странным утверждение, что Интернет видоизменял бизнес в той же степени (если не в большей), в какой бизнес видоизменял Интернет.
Интернет являлся необходимым средством и движущей силой процесса формирования новой экономики, основанной на новых правилах и методах производства, управления и экономических расчетов. В третьей главе я подробно проанализирую взаимоотношения Интернета и современной экономики. Здесь же я хотел бы остановиться на культурном аспекте деятельности занимавшихся Интернетом предпринимателей, поскольку культура является источником идей. При отсутствии идей люди бездействуют, но без деятельности этих предпринимателей, руководствовавшихся определенной системой ценностей, не было бы современной экономики, распространение Интернета происходило бы гораздо более низкими темпами, и он имел бы совсем другие области применения.
Если мы обратимся к истории образования Интернет-компаний в Силиконовой долине— колыбели этой новой индустрии, — то на основании анализа практики предпринимателей, создававших эти фирмы под соответствующие технические и коммерческие проекты, можно будет выделить ряд особенностей культурного характера. Ключевым моментом здесь является то, что они делали деньги из идей, в то время как отсутствие новых идей ввергало в убытки даже солидные корпорации. Таким образом, в качестве движущей силы Интернет-экономики выступало новаторство предпринимателей, а не капитал. В большинстве случаев они не инвестировали собственные средства. Они также сильно не рисковали (разве что своими мечтами или полученными за эти мечты кредитами), если не считать несколько случаев лишения права выкупа заложенного имущества. Потерпев неудачу, они всегда могли вернуться в свои гаражи, в свои учебные заведения либо на свою высокооплачиваемую работу в корпорации и... к новой мечте. Таким образом, они небыли склонными к риску предпринимателями, как в историческом описании Зомбарта. Не являлись они и технарями-новаторами согласно предложенной Шумпетером интерпретации предпринимательства. Кто-то являлся, кто-то нет. Некоторые были скорее превосходными продавцами, нежели замечательными инженерами. Однако все они могли превратить свою способность придумать новые процессы и новые продукты в бизнес-проекты, адаптированные к миру Интернета, миру, который придумали не они, а уж тем более не они его сотворила.
