Охота на электроовец. Большая книга искусственного интеллекта - Марков Сергей Николаевич
Возможно, в силу того, что совершать насилие без посредника в виде механизма сложнее, а может быть, в силу того, что толстяк может оказать сопротивление, людям труднее совершить в такой ситуации утилитарный выбор. Будучи толстяком, в этом эксперименте я обладаю уникальной третьей возможностью — прыгнуть на рельсы самостоятельно, но по условиям эксперимента выбор следует сделать всё-таки из двух зол, а не из трёх. К настоящему времени специалисты по этике и просто шутники придумали множество собственных модификаций проблемы вагонетки. В Facebook мемам, связанным с проблемой вагонетки, посвящено целое сообщество — Trolley problem memes.
Какое всё это имеет отношение к автономному транспорту? Самое непосредственное. В случае отказа тормозов или в результате внезапно возникшей на дороге ситуации автопилот может быть поставлен перед выбором, аналогичным выбору в проблеме вагонетки. И если в ситуации выбора между, например, гибелью пяти пешеходов или одного решение более-менее очевидно, как осуществить выбор, например, между гибелью старика и гибелью ребёнка? А что, если выбор заключается в том, совершить ли наезд на пешеходов или принести в жертву пассажиров автомобиля ради спасения пешеходов (резко вывернув руль и направив транспортное средство в отбойник). Определение алгоритмов, которые помогут автономным транспортным средствам принимать такие этические решения, является сложной задачей. Авторы исследования обнаружили, что участники шести исследований на платформе Amazon Mechanical Turk в основном одобрили использование автономными транспортными средствами утилитарной этики (предполагающей принесение в жертву пассажиров транспортного средства в ситуациях, когда это позволяет спасти больше жизней), но хотели бы, чтобы такие автомобили покупали другие люди, в то время как сами предпочли бы ездить в машине, автопилот которой защищает пассажиров любой ценой. Соответственно, реализация в автопилотах утилитарных алгоритмов может привести к нежеланию людей ими пользоваться и парадоксальным образом увеличить количество жертв. В общем, простая система правил в духе азимовских «трёх законов робототехники» вряд ли поможет решить все этические проблемы, возникающие из-за использования систем ИИ. Вряд ли существует универсальный набор принципов, который устроил бы всех. Конечно, существуют правила дорожного движения, которые обязательны к соблюдению всеми его участниками, но они не регламентируют действия водителя транспортного средства во многих нештатных ситуациях, что оставляет пространство для этического выбора.
Исследование этических проблем автономных транспортных средств было позже продолжено расширенным коллективом авторов в рамках проекта Moral machine — «Моральная машина» (или «Машина морали»?) [3334], [3335]. Зайдя на сайт проекта, любой желающий может поучаствовать в выборе «правильных» решений автопилота в различных критических ситуациях с участием двух групп людей (или животных). Каждая из этих групп включает от одного до пяти персонажей, при этом, в зависимости от принятого решения, одна из групп обречена на смерть, а вторая будет спасена.
В каждой из дилемм у беспилотного автомобиля внезапно отказали тормоза, в то время как перед ним кто-то переходит дорогу (либо по правилам, либо нарушая их — на красный свет). В одних дилеммах выбор нужно осуществить между двумя группами пешеходов, в других — между группой пешеходов и группой пассажиров.
Участники групп различаются по возрасту (младенцы в колясках, дети, взрослые, пожилые), полу, физической форме (люди с избыточным весом, обычные люди и спортсмены), социальному статусу (бездомные, обычные люди и начальники). Кроме людей, участниками групп могут быть собаки и кошки. Система выбирает параметры дилеммы случайным образом, поэтому вероятность того, что участник исследования дважды столкнётся с одной и той же задачей, пренебрежимо мала.
Создателям проекта удалось собрать почти 40 млн решений дилемм от жителей 233 стран (при этом для 130 стран было не менее 100 респондентов). Участники исследования также заполняли анкету, в которой указывали свои возраст, пол, образование, ежегодный доход, отношение к религии и политические взгляды.
Исследователи стремились решить четыре основные задачи: 1) оценить значимость каждого из девяти факторов в среднем по всей выборке; 2) соотнести значимость факторов с индивидуальными характеристиками респондента; 3) сравнить результаты респондентов из разных стран и выделить кластеры стран со сходными моральными установками и 4) выяснить, можно ли по экономическим и/или культурным особенностям страны предсказать, как её жители предпочли бы программировать беспилотные транспортные средства.
В среднем респонденты сделали уверенный выбор в пользу спасения людей (а не животных) и больших групп (а не маленьких). Почти столь же уверенно они выступили за спасение молодых, законопослушных (переходящих дорогу на зелёный свет) и высокостатусных людей. Несколько менее значимыми, но всё же положительно влияющими на выбор признаками оказались хорошая физическая форма и женский пол. Кроме того, респонденты в среднем несколько чаще делали выбор в пользу пешеходов (а не пассажиров), а также в пользу того, чтобы транспортное средство продолжало ехать прямо, а не сворачивало на другую полосу.
Статистически значимого влияния анкетных данных респондентов на их выбор выявить не удалось, но при этом обнаружились интересные закономерности в распределении этических предпочтений по странам, которые распались на три больших кластера, условно названные исследователями «Западным», «Восточным» и «Южным». В Западный кластер попали США, Канада, а также многие европейские страны (католические, протестантские и православные). В Восточном кластере оказались сосредоточены страны с конфуцианской и мусульманской традицией. Южный кластер включает в себя две ветви, в одну из которых входят страны Латинской Америки, а во вторую — Франция и ряд стран, находившихся в прошлом под французским влиянием.
Для выделенных кластеров характерны весьма различающиеся представления о том, как должны вести себя беспилотные автомобили в критических ситуациях. Скажем, в Южном кластере люди чаще отдают предпочтение необходимости спасать прежде всего детей и женщин, в то время как респонденты из Восточного кластера в первую очередь отдают предпочтение законопослушным пешеходам и не ставят жизнь молодых намного выше жизни старших. Авторы также отметили, что в странах с высоким уровнем экономического неравенства люди чаще отдают предпочтение спасению людей, обладающих высоким социальным статусом («начальников») [3336].
Конечно, исследование обладает рядом очевидных недостатков. Под вопросом репрезентативность выборок по странам, сами дилеммы имеют довольно искусственный характер (вероятность их возникновения на дороге очень мала; кроме того, не учитывается оценка вероятности выживания людей в различных сценариях, что может явно перевесить все другие соображения) и так далее. Однако сам вопрос машинной этики, безусловно, представляет не только теоретический интерес. По мере того как системы прикладного ИИ получают всё более широкое распространение, возникает всё больше случаев, когда машины должны совершать сложный этический выбор.
Вступление в эру широкого распространения генеративных моделей [3337] спровоцировало новый виток споров об этических проблемах искусственного интеллекта. Главным образом дискуссия возникла в отношении двух важных проблем. Первая — допустимость использования результатов творческой деятельности людей без их явного на то согласия. Многие художники, озабоченные возможной конкуренцией со стороны генеративных моделей, были неприятно удивлены тем фактом, что их работы (среди многих сотен миллионов других изображений, находящихся в открытом доступе) были использованы для обучения таких нейросетей, как Midjourney или Stable Diffusion. Не были в восторге и владельцы фотостоков. Сходные чувства испытали многие писатели и журналисты, понимая, что их тексты попали в обучающие выборки больших языковых моделей, которые наделали так много шума в некогда относительно спокойном мирке креативных индустрий. Результатом стало несколько судебных исков к компаниям — разработчикам генеративных инструментов [3338], [3339]. Основные аргументы сторон в данном случае понятны. Художники, писатели и владельцы фотостоков утверждают, что создатели генеративных моделей не имели права использовать опубликованные в интернете произведения для обучения нейросетей, поскольку не имели на то соответствующего разрешения от правообладателей. Основной контраргумент заключается в том, что размещение произведения в открытом доступе предполагает отсутствие ограничений на просмотр или прочтение — разглядывая картинку на интернет-странице или читая текст, расположенный в открытой части какого-либо сайта, вы не просите на это у автора отдельное разрешение. Мастерство тех же художников или писателей также основано на «насмотренности» или «начитанности», то есть на результатах просмотра или прочтения произведений других авторов. Художник, воспитанный на картинах Дали или Кандинского, избавлен от отчислений в пользу их наследников с продаж собственных картин. Произведения генеративных сетей не являются прямым плагиатом — в подавляющем большинстве случаев в них не содержится прямой репродукции изображений и текстов, используемых в процессе обучения (иногда такое всё же случается, например когда из обучающих выборок должным образом не удаляются многочисленные дубликаты одних и тех же произведений; впрочем, современные сервисы, основанные на генеративных моделях, обычно содержат специальные механизмы, предназначенные для недопущения «дословного» воспроизведения «учебных материалов»). Тем не менее в мире искусства нередки споры в ситуациях, когда создаются тексты или изображения, являющиеся продуктом переработки чужих прототипов. В таких случаях в ходе судебных разбирательств эксперты оценивают «глубину» переработки, объём творческого вклада каждой из сторон. В том, что генеративные сети способны создавать действительно новые тексты, изображения (и даже музыкальные произведения), несложно убедиться в эпоху поисковых систем и статистических методов анализа текстов. Ни один художник до DALL·E не рисовал иллюстрацию, на которой изображён ребёнок-дайкон в пачке, выгуливающий собаку, а произведения Нейропепперштейна не содержат сколь-нибудь длинных пересечений с текстами других авторов. Однако иногда здесь всё-таки возможен плагиат, и разработчикам генеративных моделей следует заботиться о том, чтобы таких случаев не возникало.
