Тим Харфорд - Через поражения – к победе. Законы Дарвина в жизни и бизнесе
Есть много свидетельств тому, что города с хартией могут существовать в современном мире. Именно таким городом является находящийся у берегов Малайзии Сингапур. Именно таков Гонконг, до последнего времени бывший британской колонией на берегу Южно-Китайского моря, и именно таков Шэньчжэнь, который правительство КНР объявило «особой экономической зоной». За пределами Юго-Восточной Азии таким городом является Дубай, несмотря на случившийся там строительный кризис. Другими словами, успешный город можно построить где угодно. И все четыре перечисленных города объединяет с Любеком то, что в них действуют законы, отличные от тех, которые применяются на окружающей их территории.
Итак, мы знаем, что города-государства могут выживать и процветать в условиях глобальной экономики. Мы также знаем, что за короткий промежуток времени можно создать впечатляющую инфраструктуру. Мы знаем, что урбанизация выгодна для планеты (потому что призывает к компактному проживанию в небольших жилищах с использованием общественного транспорта) и происходит, хотим мы того или нет. Другими словами, новые города-государства с определенной степенью автономии выгодны и экономически, и архитектурно, и экологически, и социально.
Однако Ромер довел идею городов с хартиями до крайности, высказавшись за то, что такие города могут управляться иностранными государствами. Согласно одному из его экзотических проектов, Куба, США и Канада должны заключить соглашение о передаче залива Гуантанамо в управление канадцам, чтобы те создали в Карибском море новый Гонконг. При этом перед кубинцами откроются ворота в капитализм XXI в., Штаты подправят свой имидж, а канадцы усилят свое влияние и хорошо заработают. Экономически это выглядит привлекательно. Но политически пока что немыслимо.
Ромер – достаточно самоуверенная личность, блестящий и влиятельный ученый, занимающийся вопросами экономического роста. Но он предпочел теоретическим исследованиям предпринимательство в сети Интернет, отказавшись перед этим от должности главного экономиста Всемирного банка, чтобы целиком посвятить себя идее городов с хартиями. Но насколько нужна эта его доведенная до крайности идея? Ромер считает, что нужна: он утверждает, что принадлежащее иностранцам право собственности позволит неустойчивым правительствам получить кредит доверия, примерно так же, как демократически избранные политики иногда позволяют технократам в центральном банке контролировать финансовые ставки или жертвуют частью национального суверенитета в пользу международных организаций.
Однако не исключено, что мы слишком увлеклись идеей доверия. В конце концов, гражданские свободы и торговые привилегии Любека, который Себастьян Маллаби считает первым городом со своей хартией, были сугубо внутренним делом: у Генриха Льва не было необходимости подписывать договор с папой римским или королем Англии Генрихом II, да и вообще с кем-либо. Он лишь дал обещание будущим гражданам, и этого оказалось достаточно.
Города с хартией делает привлекательным совсем другое. Генрих Лев совершенно правильно уловил это в Любеке: такой подход обеспечивает крупномасштабную вариативность и селективность. Вариативность возникает потому, что города с хартией – это зоны, в которых тарифы, законы и налоги отличаются от действующих на остальной территории страны. Это никак не связано с иностранной собственностью. Например, в Шэньчжэне ее нет, однако законы в этом городе отличаются от законов на всей остальной территории КНР.
Рассмотрим Нью-Сонгдо, который строится на насыпном острове примерно в 70 км от столицы Южной Кореи Сеула. Этот город размерами не больше Манхэттена является коммерческим проектом, поддержанным южнокорейскими властями. Но финансируют его и управляют им успешная южнокорейская сталелитейная компания POSCO и американская девелоперская компания Gale. В городе будет возведен самый высокий в Южной Корее небоскреб, разбито поле для гольфа, спроектированное Джеком Николаусом[30], проложены каналы (на это архитекторов вдохновила Венеция), построены роскошные апартаменты, создана цифровая инфраструктура, эксклюзивно поставляемая компанией Cisco. Предполагаются и большие площади озеленения. Строительство города завершится примерно в 2015 г.
Самое привлекательное в Нью-Сонгдо – не то, что город создается с нуля (это уже не раз в прошлом не оправдывало себя), а то, что он существует словно бы в правовом и законодательном вакууме. Это свободная экономическая зона, в которой законы о труде более либеральны, чем в остальной Южной Корее. Очень привлекательны и правила для иностранных корпораций, например, разрешено вести делопроизводство на английском языке. Инфраструктура еще только создается: Нью-Сонгдо либо выживет, либо погибнет в зависимости от того, какие в нем возникнут условия для предпринимательства. В частных беседах государственные чиновники Южной Кореи признаются, что реформирование национального законодательства – это сложный и длительный процесс, тогда как создание небольшого города с упрощенным законодательством оказывается не только более простым делом, но и позволяет оценить работоспособность новых законов. Шэньчжэнь и Нью-Сонгдо можно рассматривать как гигантские «Сканк уоркс». Иногда города должны быть защищены от воздействия закостенелой политики своих стран, как в свое время были защищены от магистральных направлений в науке, чтобы стать авторами инноваций, и Реджинальд Митчелл, и Берт Рутан, и Марио Капеччи. Города с хартиями предоставляют дополнительные возможности для адаптации: с одной стороны, они экспериментальны и не похожи ни на что другое, а с другой – они не столь масштабны, и десятки или даже сотни таких городов могут существовать одновременно. Это своеобразный ответ на дилемму развития, когда слишком большой толчок почти обязательно заканчивается неудачей, а небольшие шажки оказываются недостаточными.
Но в идее городской хартии имеется и второй ключевой компонент: она обеспечивает не только вариативность, но и селективность. Генрих Лев создал свою хартию и открыл двери для всех, кто хотел прийти в Любек (никакого принуждения, такого, как в Магнитогорске почти восемь столетий спустя). Это же можно сказать и о городских хартиях XXI в.: государство создает город и смотрит, хотят ли его жители жить и работать по новым законам. Это совершенный селекционный механизм: если законы города, его институты и инфраструктура будут разработаны с тем расчетом, чтобы обеспечить горожанам достаточно высокий уровень жизни, без страха перед криминалом, но с возможностью хорошо зарабатывать, то такие города будут привлекать к себе людей, стремящихся к процветанию.
Городские хартии – это смелый скачок, но при этом полностью соответствующий условиям адаптации. Они позволяют испытать новые подходы, и при этом их масштабы не столь велики, чтобы неспособность отдельных городов привлечь людей или бизнес обернулась катастрофой. Такое решение позволяет легко отличить успех от неудачи: обычные люди будут голосовать своими ногами. К сожалению, именно этот способ голосования почти полностью отсутствовал в большинстве программ развития, которые реализовывались в последние 60 лет.
Однако объединение сил обычных людей в качестве механизма селекции не ограничивается городскими хартиями. Оно может стать ответом на одну из самых сложных проблем, стоящих перед человечеством – изменение климата.
Глава 5
Изменение климата, или Законы ради успеха
Я думаю, что в скором времени мы обнаружим – при изменении климата, т. е. таких вещах, как глобальное потепление и бог весть, что еще, начиная с цен на топливо, – что все усложняется.
Принц ЧарльзЭволюция умнее вас.
Лесли Оргел1. Парниковый эффект, 1859 г.
У Джона Тиндалла возникла проблема. Этот ирландский ученый с экстравагантными баками, блестящий преподаватель лондонского Королевского института в самый разгар его расцвета, пришедшегося на викторианскую эпоху, был знаменит публичными демонстрациями научных принципов с помощью самого современного научного оборудования. (Тиндалл учился под руководством Роберта Бансена, именем которого названа изобретенная им горелка.) В 1859 г. ему для эксперимента понадобились вакуумный насос, длинная латунная трубка, оба конца которой были заложены каменной солью, а также чувствительный термометр, называвшийся термомультипликатором.
Тиндалл хотел решить задачу, которую за 30 лет до этого сформулировал французский ученый Жозеф Фурье. Тот подсчитал, какая часть солнечной энергии достигает Земли и сколько такой энергии отражается Землей в космическое пространство. Чем горячее Земля, тем больше энергии она отражает, и Фурье предположил, что полученная от Солнца и отраженная энергия придут в равновесие при температуре, равной примерно 15 оС. Фурье был неприятно удивлен тем, что, согласно его точным расчетам, реальное энергетическое равновесие возникало тогда, когда средняя температура на планете равнялась бы минус 15 оС. Другими словами, планета должна представлять собой огромный снежный шар.
