Джордж Сорос - Сорос о Соросе. Опережая перемены
Можно было предполагать, что Франция учтет опыт Великобритании, но она оказалась еще менее гибкой. Можно посочувствовать усилиям в защиту политики, поддерживающей франк, поскольку французы долго и напряженно боролись за то, чтобы ввести эту политику Франция как раз ожидала результатов этой политики, повышения конкурентоспособности по отношению к Германии, когда награду вырвали прямо из рук после постоянных атак против франка. Но, поскольку политика усиления франка оказалась несостоятельной, стране потребовалось приспособить свой подход к новой ситуации. Вместо этого она добровольно придерживается режима, который оказался катастрофическим. Я думаю, что понимаю ее мотивы: она старается восстановить свои резервы и выплатить задолженность Banque de France перед Bundesbank, сложившуюся в результате попыток французского банка защитить паритет своей валюты. Но страна неверно определила приоритеты. Экономика Франции находится в серьезной депрессии, и ей необходимы низкие процентные ставки. Именно это вызвало августовский кризис. Попытки сохранить французский франк на уровне, близком к немецкой марке, саморазрушительны. Единственный способ создать сильный франк – создать сильную экономику
Сам Bundesbank весьма последовательно шел к своим целям, особенно если мы включим в перечень этих целей самосохранение, банк действовал удивительно успешно. Он оказался в невозможной ситуации после объединения Германии: внезапное увеличение денежной массы, огромный бюджетный дефицит и угроза его выживанию в качестве организации. И тем не менее он вышел победителем. Другой вопрос – стоит ли это принесенной жертвы – Европы, масштабной депрессии и краха европейского механизма обмена валют. Несколько месяцев назад я был убежден, что Bundesbank следует неверной кредитно-денежной политике даже во внутренних целях. Поскольку экономика Германии находится в фазе депрессии, кредитно-денежная политика должна была бы быть контрциклической. Bundesbank придерживался среднесрочных кредитно-денежных целей, но я думал, что М3[13] – который хорошо работал в качестве цели в условиях, близких к равновесию, оказался неподходящим для сегодняшней далекой от равновесия ситуации, а банк слишком упорно следовал курсу жесткой кредитно-денежной политики.
Но это было до расширения разницы между курсами валют в европейском механизме обмена валют. После этого марка выросла, германские долгосрочные облигации поднялись, и, помимо всего прочего, германская экономика показывает некоторые признаки подъема. Я должен признать, что я, скорее всего, заблуждался, и Bundesbank сможет до-стигнуть успеха в поисках оптимальной внутренней политики.
Но в любом случае это усиливает мой аргумент о том, что существует конфликт интересов между обязанностями Bundesbank и его ролью в качестве «якоря» европейской кредитно-денежной системы. События последних двух месяцев очевидно продемонстрировали, что потребности Германии и остальной части Европы весьма различны. Германия нуждается в низких процентных ставках по долгосрочным облигациям, поскольку она предоставляет займы на длительный срок, остальным странам Европы необходимы низкие процентные ставки по краткосрочным облигациям, поскольку им необходимо восстановить ликвидность банковской системы, низкие ставки необходимы для стимулирования экономической активности. Германия получила то, что ей было необходимо, но остальная часть Европы – нет.
Тот факт, что я мог ошибиться в отношении немецкой марки, приводит меня к четвертому фактору. Не только власти, но и участники на рынках совершают ошибки. Рынки часто ошибаются. В частности, они ошиблись, когда предположили, что путь к общей валюте не вызовет препятствий. Международные инвесторы, особенно менеджеры международных фондов по вложениям в облигации, стремились получить максимальные доходы, игнорируя риски, связанные с обменными курсами. Гельмут Шлезинджер был прав, когда предупреждал, что экю не состоит из фиксированного набора валют. Имело место значительное перемещение капитала в страны с ослабленной валютой, такие, как Италия, Испания, Португалия. Это перемещение было первоначально самоусиливающимся, но в итоге стало самоуничтожающимся. Оно создало прежде всего избыточную жесткость обменных курсов, а с ней и нестабильность. Ошибки рынка наложились на ошибки властей при создании ситуации динамического дисбаланса.
Наконец, существует пятый фактор, который также вносит вклад в этот дисбаланс. Он связан с отношениями. События последнего года принесли много ударов различным странам и породили атмосферу упреков и возмущения. У Франции были все основания для того, чтобы сблизиться с Великобританией, Испанией и Италией; но события прошлого года развели их в разные стороны. Приверженность альянсу с Германией продолжает оставаться краеугольным камнем французской политики, и это глубоко ощущается по Франции: положение напряженное, и это напряжение, вероятно, еще более усилится, если обстоятельства будут ухудшаться.
Я меньше знаком с ситуацией в Германии, но предвижу постепенные изменения, связанные со сменой поколений. Сегодняшнее поколение все еще отягощено виной отцов и стремится быть хорошими европейцами. На меня произвело огромное впечатление заявление в 1990 г. Егона Бара на конференции в Берлине. Со всей серьезностью он заявил тогда, что Германия не имеет внешней политики, отличной от европейской. Насколько сильно изменилась ситуация с тех пор? Было бы совершенно естественно, если бы новое поколение отказалось от чувства вины за своих отцов и стало более свободно следовать национальным интересам. В этом контексте следует заметить, что сильная немецкая марка стала основным символом национального самосознания в Германии.
Великобритания всегда до вольно подозрительно относилась к Германии. Я говорил им, что немцы – намного более европейцы, чем британцы, но сейчас они могут указать на признание Хорватии и Словении и на действия Bundesbank и заявить, что они были правы.
Существует и шестой элемент, который также необходимо принимать во внимание, а именно нестабильность в Европе и особенно в Югославии. Я полагаю, что этот фактор работает в противоположном направлении. Угроза нестабильности и поток беженцев являются достаточными основаниями для того, чтобы держаться вместе и построить «Европу-крепость». В то же время отсутствие единства в Европейском сообществе повлияло на усиление политической нестабильности и экономический спад в Восточной Европе. Результатом должно стать Европейское сообщество, очень далекое от открытого общества, к которому стремятся в Восточной Европе те, кого я поддерживаю.
