Джаред Коэн - Новый цифровой мир
Однако человеку мало одних лишь навыков решения задач. Есть уникальные человеческие черты, важные в военных условиях, которые даже определить трудно, не то что наделить ими роботов: это свое мнение, эмпатия и доверие. Что-то наверняка будет утрачено, если роботы возьмут на себя функции солдат. В ходе наших бесед с военнослужащими сил специального назначения все они, ссылаясь на свой боевой опыт, подчеркивали чрезвычайную важность доверия к однополчанам и чувства братства. Некоторые из них учились вместе и многие годы воевали бок о бок, изучив привычки и почти без слов понимая действия и ход мыслей друг друга. По их словам, они могут общаться при помощи взгляда. Смогут ли роботы когда-нибудь перенять человеческие способности считывать невербальные подсказки?
Способен ли робот на смелый поступок? Может ли пожертвовать собой? Может ли робот, обученный обнаруживать и уничтожать цель, иметь какие-то понятия об этике или сдержанности? Сможет ли он когда-нибудь отличать ребенка от невысокого взрослого? Если робот застрелит мирного жителя, кого в этом винить? Представьте, что лицом к лицу столкнулись вооруженный наземный робот и шестилетний мальчик с аэрозольным баллончиком краски, которого послали повстанцы. Как бы ни действовал робот, автономно или под управлением человека, у него есть две возможности: выстрелить в невооруженного ребенка или оказаться выведенным из строя, поскольку мальчишка просто ослепит его, распылив краску на высокотехнологичные камеры и датчики. Как бы поступили вы, управляя роботом, задает вопрос Сингер. Мы не можем отдавать роботов под трибунал или как-то еще наказывать их. Еще многие годы доминирующую роль в военных операциях будут играть люди, несмотря на то что роботы становятся все более разумными и все лучше интегрируются в «человеческие» боевые подразделения.
Новые способы вмешательства
Переход конфликтов на новую стадию, для которой характерно применение виртуального и автоматического оружия, означает, что в будущем в распоряжении государств-агрессоров окажется более широкий диапазон средств ведения войн. Расширятся возможности для вмешательства в конфликт со стороны граждан, бизнес-сообщества и иностранных государств.
На международном уровне единственным органом, который, с одной стороны, представляет все страны мира, а с другой – способен придать легитимность иностранному военному вмешательству, является Совет безопасности ООН. Маловероятно, что страны мира в достаточной мере серьезно пересмотрят полномочия, которыми была наделена организация при ее создании в 1945 году, несмотря на призывы к действию и все возрастающее давление на власть со стороны гражданского общества. Почти невозможно будет получать новые мандаты и право на интервенцию, учитывая то, что для изменения Устава ООН требуются голоса 194 стран-участниц.
В некоторых областях международных отношений появятся и окажутся жизнеспособными новые формы иностранного вмешательства, организованного в рамках альянсов с ограниченным числом участников. Вполне возможно, что в какой-то чрезвычайной ситуации несколько стран решат совместными усилиями вывести из строя военных роботов «заблудшего» государства. Можно также представить себе, что в рамках НАТО кто-то из его стран-участниц добьется введения нового типа мандатов на вмешательство в конфликт, которые будут давать право на ввод войск с целью установления буферных зон безопасности с независимыми и защищенными сетями связи. Это могло бы стать популярным методом: фактически речь идет о естественном расширении доктрины «Обязанность защищать», которая легла в основу принятого в 2011 году решения Совета безопасности ООН о разрешении военной интервенции в Ливию (включая авиаудары по стране), начатой впоследствии НАТО. Вполне возможно, что мы станем свидетелями того, как члены НАТО мобилизуют беспилотники для организации над районом, контролируемым повстанцами, – первой в истории зоны, свободной от полетов, которая функционирует без участия человека и поэтому не предполагает риска для жизней солдат.
Желание действовать заставит находить и другие выходы, не ограничивающиеся формальными институтами вроде НАТО, например в виде разовых коалиций между населением и компаниями. Ни те ни другие не могут сформировать армию для военной интервенции, но зато способны внести свой вклад в организацию жизненно необходимых сетей связи в зоне конфликта. И тогда вмешательство в этот конфликт будет заключаться в захвате контроля над интернетом или в помощи повстанцам, создающим собственную независимую и безопасную сеть. Если же правящий режим начнет манипуляции со связью, то страны – участники международной коалиции, не дожидаясь одобрения ООН, восстановят нормальный доступ населения к сети.
Но важен не доступ к мобильной связи и интернету как таковой (у населения, оказавшегося в зоне конфликта, он, вероятнее всего, есть), а то, что людям позволяет делать безопасная и быстрая сеть. Врачи во временных госпиталях смогут координировать распределение лекарств, организовывать их доставку на местном и международном уровне и документировать увиденное. Повстанцы получат надежную систему коммуникаций, не зависящую от контролируемой правительством инфраструктуры и более удобную, чем обычная радиосвязь. А мирные жители смогут общаться со своими родственниками за границей, используя платформы, которые иначе были бы им недоступны из-за блокировки властями, получать от них деньги и передавать им информацию посредством безопасных каналов, прокси-серверов и специальных инструментов для обхода механизмов защиты.
Заинтересованные государства могли бы направить в неспокойную страну что-то вроде коалиционных сил специального назначения, чтобы помочь повстанцам обрести независимость от контролируемого властями интернета и создать собственную телекоммуникационную сеть. Сегодня это уже делается, но без поддержки какого-либо правительства, силами добровольцев. Ливийские министры рассказали нам о храбром американце по имени Фред, который приплыл в Бенгази – оплот оппозиции – на деревянной лодке, вооруженный лишь коммуникационным оборудованием и желанием обеспечить оппозиционеров независимой системой доступа в интернет. Первым делом он уничтожил «жучки» времен Каддафи. В будущем же такие операции станут уделом военных, особенно в местах, недоступных с моря.
Изменится и состав коалиции, организующей интервенцию. Новыми заметными игроками станут страны с небольшим населением, но мощным технологическим сектором. Сегодня одним из самых активных участников международных миротворческих миссий является Бангладеш. В будущем важную роль в «цифровых» миссиях станут играть такие технологически развитые государства, как Эстония, Швеция, Финляндия, Норвегия и Чили. «Интернет-коалиция» окажет повстанцам не только политическую поддержку, но и обеспечит их цифровым оружием в виде широкополосного доступа в интернет, временной независимой сети сотовой связи и средств кибербезопасности. Эти страны смогут внести свой вклад и в военную часть миссии, направив в зону конфликта своих наземных роботов и беспилотные летательные аппараты. Некоторые государства, особенно небольшие, будут исходить из того, что легче, дешевле и политически целесообразнее создавать арсенал автоматических «солдат» для использования его в международных акциях, чем поддерживать и направлять в зону боевых действий обычные войска.
