Вера Перминова - Фармбизнес. Правдивая история о российских предпринимателях
«27 августа 2000 года в башне произошел сильный пожар. Очаг возгорания находился на высоте 460 метров. Полностью выгорели 3 этажа. В процессе ликвидации пожара погибли командир пожарного расчета Владимир Арсюков, решивший лично подняться на высоту очага пожара, и лифтер Светлана Лосева, которой он отдал приказ нажать кнопку лифта и ехать вместе с ним. Третьим погибшим был слесарь-ремонтник Александр Шипилин.
Сообщение о пожаре в антенной части телебашни Главного центра радиовещания и телевидения поступило в Центр управления силами УГПС ГУВД г. Москвы в 15 часов 08 минут.
В установленном порядке к месту пожара были направлены силы и средства Московского гарнизона пожарной охраны по рангу “Пожар № 3”. Вызваны в соответствии с утвержденной схемой подразделения ГУ ГОиЧС, ГУВД и другие аварийные службы г. Москвы.
В течение получаса с момента получения сигнала в районе бедствия была сформирована группировка сил, которая приступила к тушению пожара и проведению аварийно-спасательных работ.
До прибытия пожарных подразделений и спасателей со стороны администрации, обслуживающего и технического персонала объекта активных действий по тушению пожара не предпринималось. Не было произведено отключение энергоснабжения оборудования и коммуникаций (обесточивание произведено администрацией телебашни только в 18 часов 10 минут). При этом отдельные помещения телебашни были обесточены 28 августа с. г. после дополнительного обследования спасателями технических помещений.
В ходе разведки пожара было установлено, что происходило интенсивное горение антенных фидеров на отметке 450 метров и выше. Одновременно имело место стекание горящих фрагментов и капель изоляции фидеров; внутреннее пространство антенной части телебашни было сильно задымлено. Пожар принял развитую форму, что свидетельствует о некоторой задержке в сообщении о пожаре в пожарную охрану.
Во время пожара от высокой температуры лопнули несколько десятков тросов, обеспечивающих преднапряжение бетонной конструкции башни, но вопреки обоснованным опасениям башня устояла. Впоследствии тросы были восстановлены.
23 мая 2007 года начались строительно-ремонтные работы по благоустройству территории и помещений экскурсионного маршрута Останкинской телебашни. Восстановлено и усовершенствовано все было к 14 февраля 2008 года. После месяца пилотных экскурсий было разрешено водить группы численностью не более 40 человек.
Из-за пожара каналы ОРТ и РТР временно вещали на “одной кнопке”».
Глава 23
Открытие аптеки. Префект округа и рабочие со склада
Кое-как справившись с госприемкой объекта, мы встали перед новой для себя задачей – нужно было правильно оборудовать и запустить аптеку. Надо сказать, что аптеки той поры были еще совершенно «совковыми» и по внешнему виду, и по методам управления. Частных аптек на рынке было раз-два и обчелся, такая вещь, как открытый формат, была нам неведома. Для неспециалистов поясню: открытый формат – это когда покупатели имеют прямой доступ к большинству полок, как в магазине самообслуживания. Этот формат был в свое время изобретен английской аптечной сетью «Бутс», а от нее распространился по всему миру. В России он был впервые довольно удачно скопирован сетью «36,6», а потом другими аптеками, и сейчас довольно хорошо известен по всей стране. Но в то время о нем никто и понятия не имел. В большинстве своем аптеки имели очень унылый вид: поломанные допотопные витрины и прилавки грязновато-белого цвета, за стеклом – гордо выложенные на передний план зеленка и йод, на полу – потрескавшаяся и истертая кафельная плитка производства начала века, у дверей – мокрая мешковина для вытирания ног.
Сережа и Виталий, уже побывавшие в европейских аптеках, всячески хотели этого избежать. Даже расщедрились на более или менее приличную отделку торгового зала. Виталий специально съездил еще раз в Голландию и заказал импортный (!) комплект шкафов и витрин для торгового зала, причем не белый, а красивого салатового цвета, в тон плитке на полу. Ящички из шкафов выкатывались на специальных роликах и так же легко закатывались обратно! На нас эти ящики, как я помню, произвели сильнейшее впечатление. В обычной «совковой» мебели каждый ящик надо было вытягивать наружу из шкафа путем неимоверных мускульных усилий, а при обратном задвигании он, как правило, заклинивал. Нанятые нами будущие сотрудницы аптеки первым делом шли к новым голландским шкафчикам и начинали выдвигать и задвигать ящики туда-сюда, любуясь их плавным ходом.
Голландская фирма, которая проектировала мебель, специально заранее прислала нам вопросник о том, сколько жителей живет в микрорайоне Северное Бутово и собирается ходить в нашу аптеку, какова форма и площадь торгового зала и т. д. Сейчас это в порядке вещей, а тогда мы ужасно удивлялись, зачем им это знать.
Особенно удивил нас вопрос о количестве жителей в Северном Бутове. Оказывается, это требуется для того, чтобы рассчитать, сколько касс должно стоять в торговом зале, чтобы не было очередей! Совершенно удивительный подход для Москвы послеперестроечного периода! Вот уж никто никогда у нас не заботился об отсутствии очередей! Впрочем, наш ответ на присланный запрос удивил голландцев не меньше. Дело в том, что Бутово тогда только-только застроили и еле начали заселять, и наша аптека была в микрорайоне действительно самой первой. Однако многоэтажные дома (пока незаселенные) стояли уже до самого горизонта – микрорайон был запроектирован с размахом. Мы почесали в затылке, прикинули на глазок количество домов, среднее количество жителей в одном доме и написали в Голландию, что жителей в микрорайоне ожидается около 200 тысяч человек и вполне вероятно, что они все будут ходить в нашу аптеку. В Голландии началась паника. Пришел срочный факс – уточните, наверное, опечатка и не 200 тысяч, а 20 тысяч? Мы посчитали еще раз, пишем ответ: «Нет, правильно, 200 тысяч, когда все дома заселят». Возникла пауза, а потом пришел новый факс: «Это невозможно. У вас торговый зал всего 100 м2. Для такого количества жителей надо минимум 10 касс, чтобы не было очередей, а 10 касс в такой зал не влезет, хоть ты тресни». Тут в нашу переписку вмешался Виталий, который кое-как успокоил голландцев, что пока нам хватит трех касс, а там, глядишь, еще аптеки откроются, и вообще, московский народ к очередям привычен.
С позиций сегодняшнего своего опыта я, конечно, понимаю недоумение голландцев. Опять-таки все дело в разнице рынков и подходов. Во-первых, новый микрорайон на 200 тысяч жителей для Москвы – дело если не рядовое, то не новое. А для Голландии – немыслимое, у них всего населения в стране 15 миллионов (чуть меньше, чем в Московской области вместе с Москвой, и вся страна размером как раз с Московскую область), а в столице – Амстердаме – около 1 миллиона. Поэтому новый микрорайон в 200 тысяч жителей, который «начали заселять и скоро заселят», для них – вещь невозможная. Во-вторых, как это так – «потом, глядишь, и новые аптеки откроются»?! Как раз в Голландии практически невозможно, по их правилам, открыть новую аптеку. Надо ждать, пока какой-нибудь старый аптекарь помрет и оставит в наследство своему сыну имеющуюся на руках аптечную лицензию, а новых лицензий практически не выдают. Поэтому, если каким-то образом случится так, что откроется одна-единственная аптека на 200 тысяч жителей, то уж она, скорее всего, и будет их обслуживать. На практике, конечно, так не бывает. Там уже чуть ли не 100 последних лет норматив находится на уровне «несколько тысяч жителей на одну аптеку», и таким они его и поддерживают. Ну и, наконец, к очередям голландцы относятся очень нервно, и наше хладнокровное рассуждение «надо будет – постоят в очереди, куда они денутся!» для них совершенно немыслимо.
