Стэнли Маркус - Секреты идеального магазина. Мемуары создателя розничной империи
Когда строился новый магазин, отец решил, что семье нужен более просторный и хороший дом, который был закончен как раз когда родился третий ребенок. Это снова был мальчик, которого назвали Герберт Маркус-младший, несмотря на противостояние моей матери, которая считала, что это повлияет на его личность.
Пришло время, и меня отправили в государственную среднюю школу, где я впервые столкнулся с антисемитизмом со стороны одноклассников. Но на тот момент я еще был слишком мал, чтобы глубоко осознать происходящее, хотя перепугался, надо признать, до полусмерти. Мать хотела прийти в школу, чтобы выразить протест, однако в итоге я сам заключил мир с однокашниками. И пусть в школе у меня никогда не было множества друзей, приходил я туда без страха. Я не был блестящим учеником, но всегда испытывал искреннюю симпатию к учителю, который мог разбудить мое любопытство в отношении своего предмета. Например, в начальной школе мне очень повезло с учителем английского языка, который всячески стимулировал мой интерес к учебе.
Моя очевидная неспособность заводить друзей среди одноклассников подтолкнула родителей к решению отправить меня летом 1918 года в лагерь для мальчиков в Мэне. Это был мой первый длительный отъезд, и потому вначале я сильно тосковал по дому. Кроме того, я был плохим спортсменом, ничего не мог смастерить своими руками, да и турист из меня был никудышный. И потому я поклялся, что никогда больше не вернусь туда. Однако два года спустя один из моих бывших соседей по палатке уговорил меня поехать в другой лагерь, где, по его рассказам, было гораздо лучше. Я согласился ехать и дал себе слово, что от отдыха постараюсь получить максимальное удовольствие. Независимо от уровня собственной ловкости и мастерства я твердо решил участвовать во всех спортивных играх и соревнованиях, научиться достойно проигрывать и стать настоящим туристом. Мои спортивные достижения в лагере не особенно улучшились, но усилия были замечены, и в начале августа я получил вполне заслуженную награду как лучший турист лагеря. Это, наверное, был первый значимый успех в деле, за которое был ответствен лишь я один. Этот случай показал мне, что я сам хозяин своей судьбы и что я могу достичь любой разумной цели.
Я извлек ощутимую пользу из пребывания в лагере, став активным участником многих мероприятий, включая продажу рекламных площадей в школьном ежегоднике, членство в дискуссионном клубе и игру на саксофоне в школьном оркестре, что, хочу заметить, делал очень плохо. Несмотря на амбиции, у меня не было ни единого шанса стать виртуозным саксофонистом, поскольку талант отсутствовал начисто. Зато с потрясающим упорством я брал саксофон с собой во все поездки. Искренне наслаждался тем, что все видят в моих руках такой престижный инструмент, которой придает моей персоне, как мне тогда казалось, особую значимость. Но на первых курсах колледжа из-за серьезных проблем с деньгами пришлось его заложить. Вместе с саксофоном из моей жизни навсегда ушли сопровождавшие его надежды и мечты.
За исключением двух сезонов в лагере, я всегда проводил свои летние каникулы, работая в магазине. Отец с матерью считали праздность одним из самых больших грехов, поэтому, как только заканчивались занятия в школе, я отправлялся работать в наш магазин. Вначале был посыльным, затем кассиром, и наконец младшим администратором. Обычно я обедал со своим отцом и моим кузеном Эрвином, симпатичным беспечным парнем, который не выказывал никакого рвения к торговому делу. Но отец принял его на работу по трем причинам: Эрвин был членом семьи, он был забавен и хорошо водил машину. Дядя Эл летом обычно отсутствовал во время наших совместных обедов, зато в течение школьного года, когда я приходил поработать в магазин по субботам, он всегда был самым щедрым, неизменно прибавляя несколько долларов к моей обычной зарплате. Он был переменчивым человеком, часто подверженным необоснованным вспышкам гнева. Он мог мчаться вниз через все четыре огромных лестничных пролета нашего магазина, требуя управляющего Джо Берлин-гера, если клиентка не получала заказ в оговоренное время. В таких случаях, казалось, никакой лифт не угнался бы за ним. После ужасающего разноса, учиненного бедному мистеру Берлингеру, он тут же возвращался к своим обычным очаровательным манерам. Он мог довести до отчаянных рыданий какую-нибудь продавщицу торгового зала, а час спустя послать ей коробку конфет. Я быстро научился не оказываться на его пути в такие моменты.
Эти годы ознаменовались несколькими яркими событиями: округ Даллас проголосовал за сухой закон за два года до его принятия на национальном уровне, а юбки стали скандально короткими – пятнадцать дюймов{6} от пола. Дела Neiman-Marcus постепенно шли в гору, отец стал заказывать себе рубашки у Sulka, а мать впервые взяла меня в театр. Помню, в тот вечер давали знаменитую оперу «Паяцы». Теперь родители могли позволить себе отправить меня в колледж на Восток, но, по-видимому, уделили мало внимания моей подготовке: весной 1917 года я провалился на вступительных экзаменах. Их немедленной реакцией было найти подготовительную школу на Востоке, чтобы там подтянуть меня к поступлению в Гарвард. Причин, по которым я выбрал именно колледж Гарварда, увы, не помню.
Но это был мой выбор, и я уверен, что на него никто не влиял: в моем окружении просто не было людей, знакомых с этим колледжем не понаслышке.
Мы с отцом отправились в Нью-Йорк и объехали несколько школ в Нью-Джерси, Коннектикуте и Массачусетсе. Некоторые были уже заполнены, в некоторых для еврейского мальчика не находилось места. Я вырос в достаточно терпимом обществе, где действовали законы толерантности и еврейские дети росли вместе с христианами. Тот давний случай, произошедший со мной в начальной школе, был скорее исключением из правил. Поэтому в свои шестнадцать лет я был совсем не готов к таким реалиям жизни. После ряда неудач отец предположил, что его встреча с давним деловым партнером Робертом Мэйнардом, президентом R. H. Stearns& Company – ведущего магазина женской одежды в Новой Англии, может помочь делу. Мистер Мэйнард тепло принял нас и, узнав о цели нашего путешествия, безапелляционно заявил: «Смешно посылать мальчика в подготовительную школу после окончания средней. Почему бы вам не отправить его в Амхерст?» Мы с отцом на тот момент ничего не знали об Амхерсте, но мистер Мэйнард заверил нас, что это один из лучших маленьких колледжей в Новой Англии. Пользуясь тем, что председатель совета директоров R. H. Stearns& Company Фрэнк Уотерман Стэрнс являлся председателем совета попечителей Амхерста, Роберт Мэйнард тут же одним телефонным звонком мистеру Стэрнсу решил мою дальнейшую судьбу. На тот момент я был так доволен перспективой попасть в колледж, что даже забыл спросить, где он находится.
