Сергей Чернышев - Россия суверенная. Как заработать вместе со страной
Не востребовано гениальное наследие «Рукописей 1844 года» – конструктивный взгляд на собственность как здание, которое имеет несущие конструкции, стены, этажи, подъезды, лестницы, двери – объективно обусловленную внутреннюю расчлененность и единую структуру. И намеченное там же представление о том, что в этом пространстве типологии понятий, в этой системе классифицированных форм деятельности есть упорядоченность, направленность к преодолению отчуждения, которая устанавливает отношения между разными формами и ступенями собственности человека. Образовавшаяся пустота зияет произволом богооставленности, заполняется житейским хламом и фантазмами, будто человек волен двигаться в истории куда глаза глядят. Даже если признать, что пространство социальных форм как-то классифицировано и организовано, но не почувствовать его гармонии, не уловить некоторого заданного здесь отношения порядка, немедленно выползает из всех щелей пресловутый волюнтаризм, ересь XX века, которая воплощена в хрущевской заполярной кукурузе и выражена в чучхейской формуле Ким Ир Сена: «Человек хозяин всему и решает все».
Как следствие, в теории мы обречены гадать о наличии либо отсутствии «прогресса», а на практике не можем ответить на простейшие вопросы: что из предпринимаемого современными хозяйствующими субъектами – благо, а что зло, что отвечает тенденции, мейнстриму, социальным закономерностям, а что реакционно, тормозит страну, корежит сами субъекты и всех окружающих.
* * *Собственность в своем становлении проходила качественные этапы, и каждый из них оформился в виде того или иного типа невидимой руки, контролирующей определенный слой в системе отношений между собственниками. Когда такая подсистема производственных отношений становится предметом сознательного рассмотрения и преобразования со стороны общества, о ней говорят как об институте собственности.
Институт собственности – искусственно-естественный объект-субъект, зона столкновения разумной, конструирующей воли с «человеческой природой», самоотчуждением деятельности предшествующих поколений в виде социальной игры, под действие правил которой собственники попадают помимо своей воли.
Сталкиваясь с собственностью, человек конкретно сталкивается с ее институтами, которые соподчинены в соответствии с тем порядком, в котором они возникали в истории. Авиаконструктор, овладевая стихиями воздуха, земли и огня, при создании самолетов должен правильно учесть законы аэродинамики, тяготения и горения, присвоить и использовать подъемную, гравитационную и реактивную силы – и только тогда самолет не падает, а летит. Точно так же хозяйствующий субъект, если он хочет быть успешен в своей деятельности, сталкиваясь с институтами собственности, должен суметь превратить самостийную силу каждой невидимой руки в силу ускорения, сформировать из них необходимую ему социальную конструкцию.
*** В нашей стране ситуация, как всегда, особая. (Хотя не удивлюсь, если выяснится, что она как раз типичная.) Россия относится к числу стран, которые проломились, провалились в современную эпоху, не имея в своей истории и своем теле полной совокупности невидимых рук, полного набора социальных тканей собственности. В частности, в России слабо представлены исторически наиболее поздние слои рыночных сил, связанные с правом, деньгами и капиталом. Нам приходится в отличие от более «правильных» стран заниматься не просто реструктуризацией институтов собственности, но и созданием ряда институтов рынка практически на пустом месте. Кроме того, при метаисторическом прорыве мы залетели слишком далеко в будущее, в Историю-2, и на протяжении всего XX века вынужденно пятимся назад, задним числом заделывая дыры и пустоты в институциональном теле страны. С этой точки зрения весь XX век может выглядеть как некоторый регресс или отступление назад – если не учитывать масштаб и направление того головокружительного скачка, который наша страна проделала в начале XX века.
Но обмусоливать подобные материи на уровне философии и публицистики можно бесконечно. Единственный способ доказать возможность воздухоплавания – конструировать самолеты и летать на них. Нужно превратить общие представления об управлении собственностью в стандартную управленческую практику, а в идеале – в конкретную государственную политику. Для этого конструкторам требуется ясное представление о том, сколько и каких институтов собственности должно быть в теле нормального общества, в чем отклонение страны от этого глобального стандарта, какова технология выращивания, заимствования, конструирования отсутствующих институтов. Не менее важно учиться преодолевать и использовать силу сопротивления институтов действующих.
Среди участников нашего круглого стола не видно членов правительства. Но я не собираюсь призывать присутствующих биться в падучей на Горбатом мосту. Каждый из нас фактически является собственником, причастен к управлению собственностью в рамках тех или иных институтов. Мы с коллегами сейчас заняты учреждением управляющей компании, в рамках которой постараемся превратить свои знания о собственности в конкурентные преимущества. Если различные проекты под нашим управлением станут развиваться и капитализироваться несколько быстрее других, это и станет лучшим аргументом в пользу вышесказанного.
Заключительные замечания
Хотел бы выразить признательность всем, кто принял участие в обсуждении темы настолько же важной, насколько диковинной для нашего политического слуха. Попробую отозваться на несколько важных тем, так или иначе задетых в ходе обсуждения.
* * *Существует целая иерархия институтов собственности (рыночные институты, корпоративные, общественные), влияющих на эффективность собственности, в частности на ее стоимость. В книге Experience Economy дан хороший пример институционального подхода к стоимости кофе. Кофейные зерна, собранные в месте своего произрастания и упакованные в транспортировочные мешки, обходятся оптовым покупателям, к примеру, в полтора цента за порцию, необходимую для приготовления одной чашки напитка. То же самое количество кофе, но уже в виде порошка в стандартной магазинной упаковке стоит 15 центов. В баре или небольшом ресторанчике средней руки эта самая чашка кофе обойдется вам в полтора доллара. Наконец, на площади Сан-Марко в Венеции имеется культовый ресторан, в котором вы можете сидеть поутру, наслаждаясь самим фактом присутствия в столь судьбоносном месте, любуясь на пуганных Ходасевичем голубей и прихлебывая ароматный кофе стоимостью больше пятнадцати долларов за чашечку. Авторы книги обратились к герою, оплатившему такой счет, с вопросом: «А оно того стоит?» Он ответил не колеблясь: «Assolutamente!» («Безусловно!»). Стоит, потому что там вместе с кофе продается идентичность. Вы платите за свою причастность к истории европейской цивилизации, за право присутствовать в одном из ключевых мест ее формирования, прикоснуться к ее богатствам. А кофе продается в нагрузку.
