Джон Хантсмэн - Победители никогда не лгут. Даже в трудные времена
Каждый человек уникален. Желая походить на ближнего, мы перестаем быть собой.
Это может показаться вам странным, но, нанимая менеджеров, я никогда не спрашиваю, какой у них был средний балл в университете, и не выясняю их классовую принадлежность. Их академическая специальность меня тоже не волнует. Будьте уверены, я внимательно изучаю их досье, но только чтобы выяснить, насколько они честны, целеустремленны и отважны. Я хочу знать характер человека, которому предстоит стоять плечом к плечу со мной, и понять это нетрудно.
Дополнительные очки претендентам приносит работа, пусть и на полставки, параллельно с учебой в старших классах и колледже. Это говорит о целеустремленности: в конце концов, человеку приходилось оплачивать часть расходов на свое образование.
Во время службы в Белом доме я ежедневно общался со своим начальником, директором по персоналу Г. Р. (Бобом) Халдеманом. Уже через несколько месяцев я стал ощущать аморальную атмосферу «Королевского ряда», как уже начали называть западное крыло. Все хотели угодить Халдеману, причем любой ценой. Подразумевалось, что с ним можно только соглашаться, пусть и скрепя сердце. Никто из штата не смел сказать: «Подождите-ка, Боб, вы не правы».
Халдеман часто выбирал подчиненных неумно, поскольку предпочитал помощников, которые будут служить президенту без лишних вопросов, – а что это будет за служба, определял он сам. Потенциальные проблемы с законом, этические сложности и ложные суждения либо игнорировались, либо отрицались. Я не вписывался в эту картину – и это озадачивало Халдемана и его ближайшее окружение.
Как-то вечером Халдеман пригласил свою команду отобедать с ним на президентской яхте «Секвойя» – головокружительный опыт для молодого ассистента. Была прекрасная ночь, и мы плыли вниз по Потомаку. На борту были Чак Колсон, Алекс Баттерфильд, Джон Дин, Джеб Магрудер, Рон Зиглер и Дуайт Чапин, те, чьи имена вскоре стали известны каждому.
Ближе к концу обеда, как раз когда нам подавали запеченную тихоокеанскую треску, Халдеман спросил собравшихся: «А что мы будем делать с Джоном, который работает целыми днями и не отдыхает?» Я смутился. «Думаете, есть способ вытащить Хантсмэна из кабинета, чтобы он пообщался с остальными?» Вопрос, конечно, был риторическим.
Это было и одновременно не было шуткой. Он намекал на мою склонность трудиться без отдыха – но это был намек с двойным дном. Уже несколько месяцев он пытался затянуть меня в свой ближний круг. Пока что я сопротивлялся. Я ходил на совещания и выполнял свои обязанности, но сохранял дистанцию и независимость. Не то чтобы кто-то из них вызывал мою антипатию, даже сам Халдеман. Некоторыми я искренне восхищался, а кого-то даже уважал. Мы работали вместе по 14–16 часов ежедневно. Мы в какой-то мере были одной семьей.
На исходе дня мне расхотелось быть с этими парнями. Мне не нравились правила, по которым действовали многие из них. Я иначе представлял себе, что именно важно в жизни. Мой стиль жизни был проще, не как у тех, кто сидел вокруг стола той ночью. Халдеман ждал, что я стану одним из его «мальчиков». На это я не пошел.
Я всегда очень высоко ставил тех, кто сообщал мне, что такое-то поведение или политика нежелательны. Я уважаю открытость. Моя дверь всегда открыта для новостей – хороших и плохих. Многие лидеры хотят слышать только хорошее. Быть под началом таких людей опасно. Те, кто не хотят слышать плохих новостей, не захотят узнать, что они сбились с курса. Именно поэтому, к сожалению, в новостях так много историй о разоблачителях. Не то чтобы эти люди предали тех, на кого работали, или были чем-то обделены. Просто они предупреждали об опасности – но их не услышали. Вышестоящие не желали слушать плохие новости.
...Многие лидеры хотят слышать только хорошее. Быть под началом таких людей опасно.
Все мы начинаем, обладая задатками нравственного лидера. От родителей до генеральных директоров, мы наделены мудростью видеть нравственный, достойный путь. Именно отвага отделяет тех, кто просто обладает этой мудростью, от тех, кто претворяет ее в действие. Именно отвага, а не звание, отличает подлинных лидеров от поддельных.
...Проблема, не стоящая молитвы, не стоит и беспокойства.
– Неизвестный автор
Я стар и узнал немало бед, но многие из них так и не случились.
– Марк Твен
Глава восьмая ГНЕВАЙТЕСЬ, НО НЕ МСТИТЕ Месть – явление нездоровое и непродуктивное. Учитесь двигаться дальше
В годы, предшествовавшие выборам 2000-го, Эл Гор то и дело злился. Ему просто невозможно было угодить. Подозреваю, он продолжал страдать из-за того, что набрал больше голосов, чем его соперник Джордж Буш, но коллегия выборщиков проголосовала за Буша, после того как Верховный суд признал, что Буш выиграл во Флориде.
Многие из нас таковы. Нас обижали, и не раз, и разными способами – семья, друзья, коллеги по бизнесу, средства массовой информации, политики, да кто угодно, – и первой нашей реакцией в таких случаях становится острая потребность нанести ответный удар.
Мы хотим сделать то, что Энсайн Пулвер сделал в фильме «Мистер Робертс». Он кинул большую самодельную петарду в корабельную прачечную в отместку за то, что капитан корабля отравлял жизнь лейтенанта Робертса.
Есть лучший, более плодотворный путь: обуздать свои эмоции – как бы это ни было трудно – и просто идти вперед. Поймите, что и это пройдет. Именно так и сделал Эл Гор, а потом получил Нобелевскую премию мира за свою работу по глобальному потеплению.
Оставьте все позади. Забудьте о возмещении утраченных денег, игнорируйте нанесенный конкурентом удар ниже пояса, не пытайтесь перехитрить рак. Примите случившееся и двигайтесь вперед с достоинством и надеждой. Рак настигал меня три раза, но я на этом не зацикливаюсь.
Много лет назад один знакомый бизнесмен пережил провал слияния компаний, вследствие которого ему пришлось продать свой бизнес другому претенденту с меньшей выгодой для акционеров, чем предполагала первоначальная сделка. Он решил, что потерял лицо.
Он был полон решимости расквитаться любой ценой. Мысль о расплате стала всепоглощающей. Если название компании, с которой вначале предполагалось слияние, упоминалось хотя бы вскользь, он приходил в ярость. Если его друзья имели дело с этим учреждением, он стремился их наказать. Казалось, месть стала целью его жизни.
Его характер изменился. Умница и лидер по натуре, он более не стремился к правильному приложению сил. Столько компетенции, страсти и целеустремленности пропадало зря. Многие друзья находили, что теперь с ним сложно общаться. Он забыл, что нужно идти вперед. Горечь жалит лишь того, кто затаил злобу.
