Роман Масленников - Новая PR-элита
Я пошел к зав. кафедрой психиатрии, профессору Глазову и говорю ему: «Вот, я кружок создал, НИИ ЧаВо, и хотел бы Вас попросить, чтобы Вы выделили ассистента, чтобы он с нами занимался». Он говорит: «Приходи в понедельник». Я в понедельник пришел, а там мужчина в белом халате, аспирант из Ленинграда, а брюки с военной окантовкой. Видимо, откуда-то пригласили уже товарища побеседовать. И он мне вопросы задает не по существу, не спрашивает, чего мы хотим делать, а кто комсомольцы, у кого какие родители, где работают? Я говорю: «А чего вы меня не спрашиваете, что мы хотим сделать?»
Короче говоря, потом они затеяли показательное комсомольское собрание. Пригласили всех комсоргов всех вузов Махачкалы. Пригласили оттуда комсомольских лидеров, секретарей, и я захожу в этот кабинет, а там длинный стол, слева сидят партийные работники, зам. ректора, а справа – все молодые. И вдруг выскакивает наш комсомольский секретарь института и кричит: «Как ты, Алиев, до этого докатился?» Я никак понять не мог, чего они от меня хотят. И тут я начал рассказывать, что я читал книги, что хотел создать кружок, чтобы мы могли заниматься. Вдруг смотрю, справа заволновался ряд молодых людей, они мне записочки показывают: «Скажи, что ты все понял, что ты больше не будешь», – это они мне помогали. А левый ряд – как танки, суровые, нахмуренные. Мне сказали, чтобы я так больше не делал, я дал слово и все закончилось. Времена такие были!
Ко всему новому с неприязнью относились…
Нет, не к новому. Хорошо, что мои родители были очень известными в республике людьми, уважаемыми, они с кем-то поговорили, объяснили суть. А то мне могли пришить антигосударственную деятельность. Это мне потом уже, через много лет, сказали, что со мной еще хорошо обошлись.
Но вы этого занятия не оставили?
Нет, конечно! Для меня это было дико. Что же в этом было такого плохого? Я думал, они гордиться должны, что их студенты такие активные, хотят наукой заниматься.
Второй элемент тоже был смешной: меня пригласили сделать выступление на международном конгрессе. Тогда было модно такое направление как психотроника. И вот в Монте-Карло второй международный конгресс по проблемам психотроники. Мне по знакомству дали пригласительное, а я в Дагестане! Я написал доклад и пошел к заву БРИЗа – бюро рационализаторов и изобретателей, которое разрешает или запрещает выпуск статей в печать за пределами института. Завом тогда был мой преподаватель и зав. кафедрой нервных болезней, профессор Лихтенштейн. Он не согласился дать мне справку на выпуск статьи! У нас, говорит, студенты в международных конгрессах не участвуют. Я говорю: «Как же не участвуют? Вот же приглашение на мое имя». Так я ничего и не добился. Я тогда был расстроен, говорил: «Как же вы можете? Я же ваш студент! Вы гордиться должны, что ваши студенты участвуют на международных конгрессах». Это все было нелепо построено.
Кстати говоря, этого профессора, Лихтенштейна Владимира Абрамовича, я очень уважаю, потому что он создал в свое время уникальнейший прибор «Термопульсатор». В ритме собственного дыхания пациента подавали с помощью датчика теплового воздействия на область под носом тепло. Но секрет был именно в этой синхронизации, что, оказывается, в момент вдоха, когда тебе нагревают под носом, ты через пять-шесть минут расслабляешься. Это гораздо эффективнее, чем «Электросон», и без всяких электрических импульсов. Я инстинктивно не любил лекарства, я интересовался иглоукалыванием и гипнозом, чтобы понять, как устроены резервные возможности человека, и этот аппарат сразу вызвал у меня дикий интерес. Я профессора за это уважал, несмотря на то, что он не давал мне публиковаться из-за консерватизма. Жаль, что он никак не мог его реализовать! Тогда возможности не было широко распространить его. Были написаны научные труды, но люди не могли получить эти приборы, так как они были в единичном экземпляре. Хотя этот прибор мог заменить «Электросон» и массу веществ, с помощью которых расслабляют человека.
Я, кстати, не знал, что есть «Электросон». Я думал, какой-нибудь препарат ешь и все.
«Электросон» был во всех санаториях. Это прибор, который электрическими импульсами воздействовал на кору головного мозга и человек затормаживался.
Контактный?
Да, ставили контакты на голову. Но это не совсем экологично. А «Термопульсатор» был полностью экологичен. Кстати говоря, я потом придумал интересную идею, что кавказские мужчины носят усы, потому что они играют роль «Термопульсатора», охлаждают их горячие головы. В процессе эволюционного отбора так и выходит. Этот прибор имитирует кошку, которая засыпает, засунув носик в лапку.
Потом, когда я был в производственном объединении «Пазистор» в Армении, у нас был отдел, который изготавливал медицинские приборы для широкого потребителя. Я уговорил директора помочь нашему дагестанскому ученому Лихтенштейну реализовать его аппарат. Директор меня любил и согласился помочь. Во время отпуска я уехал домой в Дагестан, пошел к Лихтенштейну и сказал: «Владимир Абрамович, я хочу вам помочь, ваш прибор размножить, дать серию на производстве. Пожалуйста, если вы хотите, вот вам телефон моего директора. Вы позвоните, и он вам поможет. Работая на этом на электронном предприятии, я изобрел на базе вашего прибора усовершенствование. У вас эта термостимуляция идет на одной точке под носом (назолабиальный рецептор называется), а я изобрел бегущую тепловую волну в ритме дыхания человека». Это идея термопульсации в ритме собственного дыхания самого пациента, в синхронизации прибора и организма. Он говорит: «Как ты изобрел?» – я говорю: «Вы изобрели имитатор кошки, которая засыпает, засунув носик в лапку», – ну, это я дал метафору, конечно, а не он, – «а я изобрел, как мама ребенка поглаживает по лбу, когда его укачивает. Тепло разбегается в момент дыхания человека и так далее». Он начал ходить по комнате, говорит, я же ходил вокруг да около, а ты взял и изобрел! Я думал, что он обрадуется. Нелепость вышла какая-то.
Короче говоря, прошло полгода, директор мне говорит: «Ну, где твой Лихтенштейн?» Я ему звоню и говорю: «Владимир Абрамович, что же вы директору не звоните? Такой счастливый случай, я же пришел к вам, предложил вам помощь». Он говорит: «А я решил, что мне кота в мешке покупать?» – я не понял ничего, и до сих пор не понимаю. Видимо, он подумал, что кто-то украдет, наверное. А теперь годы прошли, его уже нет, десятки термопульсаторов разного вида продаются, его имени на них нет. Для каждой специфики свои термопульсаторы, авторство – кто угодно, только не Лихтенштейн.
