Егор Гайдар - Долгое время. Россия в мире. Очерки экономической истории
§ 10. Долгосрочные последствия выбора социалистической модели роста
Как показывает опыт, время, в течение которого социалистическая система общественно-экономического устройства, устраняющая рынок, на фоне демографического перехода, перераспределения рабочей силы из деревни в город, обеспечивает высокие темпы промышленного роста, ограничивается не более чем 40 годами[823]. С начала 1970‑х годов темпы экономического роста в социалистических странах, объединенных в советскую империю, устойчиво снижаются (табл. 8.13).
За все приходится платить. С течением времени выявляются долгосрочные последствия выбора такой модели: отсутствие стимулов к инновациям, ригидность экономических структур, нарастающий кризис сельского хозяйства, неконкурентоспособность продукции обрабатывающих отраслей на международных рынках.
Отключение рыночных механизмов, стимулов к эффективному использованию ресурсов обусловливает хронически высокую ресурсоемкость ВВП. Закрытый характер экономики, как и в странах капиталистической импортозамещающей индустриализации, предопределяет низкую долю экспорта в ВВП, особенно экспорта продукции обрабатывающих отраслей[824].
Таблица 8.13. Чистый материальный продукт (национальный доход), 1966–1989 годы (годовой темп прироста, %)[825]
Источник: SEV (1988. P. 26, 27, 29, 32–35); ECE (1990. P. 87; 1991. P. 41; 2000a. P. 225).
У стран – пионеров капиталистической индустриализации быстрому промышленному росту, как правило, предшествовала аграрная революция, повышение продуктивности сельского хозяйства. В Англии ее начало датируют 1690–1700 годами, во Франции и США – 1750–1770, в Германии – 1750–1800 годами. До середины XIX в. она проходила главным образом на традиционной основе, без применения машин и удобрений, но с улучшением севооборота, использованием селекционных семян и усовершенствованных орудий труда[826]. С началом индустриализации увеличение производства сельскохозяйственной продукции отставало от роста промышленного выпуска, но было с ним тесно связано[827].
В условиях социалистической индустриализации масштабное перераспределение ресурсов, изъятие их из села приводят к тому, что ускоренный рост промышленного производства, повышение душевого ВВП, увеличение спроса на продукты питания происходят при стагнации сельского хозяйства, деформированного первоначальным социалистическим накоплением[828]. Данные табл. 8.14 хорошо отражают разницу темпов сокращения занятости в сельском хозяйстве в рамках социалистической индустриализации и в странах – лидерах современного экономического роста.
Факторы, обусловившие аномально высокие темпы социалистической индустриализации – снижение уровня жизни сельского населения, небывалые масштабы перераспределения ресурсов из традиционной аграрной сферы в промышленность, – порождают и самую серьезную, затянувшуюся на десятилетия аномалию социалистического роста: расходящиеся траектории развития промышленности и сельского хозяйства[830]. Дефицит продуктов питания становится постоянной проблемой, а их импорт – жесткой необходимостью.
Таблица 8.14. Сроки, за которые доля занятых в сельском хозяйстве снизилась приблизительно в 2 раза в России с 1929 года и во Франции и Германии с учетом 50-летнего лага в ВВП на душу населения[829]
Источник: Расчеты по: Mitchell B. R. International Historical Statistics. Europe 1750–1993. London: Macmillan Reference LTD, 1998.
Производство зерна, составлявшее в 1928–1930 годах в среднем 76 млн т, в 1931–1934 годах снижается до 70 млн т и только в предвоенные годы выходит на уровень, достигнутый до коллективизации. За период с 1926 по 1939 год при стагнации сельского хозяйства производство продовольствия на душу населения уменьшилось примерно на 15 %.
Массированные капиталовложения, обеспечиваемые потоком ресурсов из аграрной сферы, позволили добиться высоких темпов роста промышленного производства. Официальные данные ЦСУ за 1928–1940 годы – 16,8 % в среднем в год – вызывают обоснованные сомнения. Однако и получаемые с учетом реалистичных дефляторов показатели высоки: около 10 % роста в год[832]. Приведенные в табл. 8.15 и 8.16 данные показывают, что высокие темпы роста советской экономики, особенно промышленного производства, не были исключительно результатом манипулирования статистикой.
Таблица 8.15. Среднегодовые темпы экономического роста СССР, исчисленные А. Беккером, Н. Капланом, С. Коном, %
Источник: Soviet Economic Statistics / Ed. V. Treml, J. Hardt. Duke University Press, 1972. P. 129.
Таблица 8.16. Среднегодовые темпы прироста промышленного производства СССР, %[831]
Источник: Кудров В. М. Советская экономика в ретроспективе: опыт переосмысления. М.: Наука, 2003. С. 113, 125, 144.
Таблица 8.17. Структура ВВП в СССР (1937 год), Италии (1901–1910 годы) и Японии (1938 год), %
Источник: Davies R. W., Harrison M., Wheatcroft S. G. The Economic Transformation of the Soviet Union, 1913–1945. Cambridge: Cambridge University Press, 1994. P. 272 (данные по СССР); Kuznets S. Modern Economic Growth: Rate, Structure and Spread. New Haven; London: Yale University Press, 1966. P. 236 (для Италии); Minami R. The Economic Development of Japan: A Quantitative Study. New York: St. Martin’s Press, 1986. P. 174 (по Японии).
ВВП на душу населения СССР конца 1930‑х годов, когда социалистическая индустриализация уже в полной мере наложила отпечаток на структурные характеристики экономики, близок к уровню Японии в те же годы[833], Италии перед Первой мировой войной. Однако структура ВВП в Советском Союзе радикально отличается от японской и итальянской (табл. 8.17). Аномально низкая доля личного потребления позволяет обеспечивать одновременно высокий уровень накопления и государственного потребления, военных расходов.
В Японии перед Второй мировой войной и в Италии начала века доли оборота внешней торговли в ВВП близки: 29,5 и 28,1 %[834]. Для СССР из-за различий внутренних и внешних цен оценить этот показатель крайне сложно, но по любым оценкам он не превышает 5 %.
К началу 1950‑х годов возможности мобилизации финансовых ресурсов для индустриализации из традиционного сектора были исчерпаны. К 1953 году кризис сельского хозяйства делает необходимость повышения заготовительных цен на сельскохозяйственную продукцию очевидной для советского руководства. К 1954 году соотношение розничных цен на предметы массового потребления и цен на пшеницу приближается к уровню 1929 года. То же относится к соотношению государственных розничных цен на предметы потребления и заготовительных цен на продукцию животноводства.
