Михаил Делягин - Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?
Мир уже потихоньку начинает, до срыва в глобальную депрессию, разделяться на макрорегионы: как обычно, будущее заранее накладывает на нас свой отпечаток. Характерными проявлениями этого служат формирование «зоны юаня» и то, что из всех стран «большой двадцатки» только Россия не усилила протекционистской защиты своей экономики после 2008 года. Мир, возникший в результате глобальной депрессии, видится сегодня некоторым аналогом возврата к межвоенному периоду с его разделен-ностью на «сферы влияния» и не просто отчаянной, но и головокружительной, непредсказуемой грызней всех со всеми.
Магистральной тенденцией станет, по-видимому, не возрождение национальных государств, слишком маленьких для макрорегионов, мало способных самостоятельно выжить в условиях обострения конкуренции и слишком разнородных внутренне в силу длительной и масштабной миграции, но частичное восстановление старых империй, хотя бы и под новыми вывесками. Наиболее яркими примерами в этом отношении сегодня представляются Китай и Турция.
Национальные государства будут существовать «в тени» новых империй, в рамках конституируемых ими макрорегионов, в разной, но всегда весьма существенной зависимости от ключевых властей соответствующих пространств.
Государства же, не представляющие принципиального интереса для этих новых империй или важные исключительно как места извлечения природных ресурсов, будут неумолимо хаотизироваться и превращаться в зоны, малопригодные даже для примитивного выживания людей. В этом отношении катастрофы Сомали, а затем и Северной Африки с Сирией и Украиной представляются не только результатом корыстного умысла и спецопераций, но и проявлением новой глобальной тенденции.
Разумеется, макрорегионы будут существенно различаться между собой, прежде всего по глубине интеграции, — и конкуренция между ними будет заключаться в том числе и в недопущении слишком глубокой интеграции противника, так как она может привести к его неприемлемому усилению.
Например, макрорегион, стихийно слипающийся последние годы вокруг России (с минимальным, как это ни прискорбно, сознательным участием российского государства), будет значительно более слабым и рыхлым, чем целенаправленно выстраиваемая и жестко конструируемая объединенная Европа.
При этом даже наиболее интегрированные макрорегионы будут иметь несколько внутренних «уровней», подобно тому, как Североамериканская зона свободной торговли значительно меньше зоны, которая сохранит доллар в качестве резервной валюты, а еврозона — значительно уже Евросоюза.
Макрорегионы будут отделяться (а порой и отрезаться) друг от друга далеко не только валютными войнами, масштаб и разрушительность которых неизмеримо вырастут по сравнению с современным положением, но и прямыми ограничениями торговли при помощи как тарифных, так и нетарифных методов.
ВТО в этих условиях окончательно превратится в инструмент подавления развитыми странами (в первую очередь Запада) своих конкурентов. Его департамент, занимающийся урегулированием торговых споров, и в настоящее время принимает решения, как правило, в пользу развитых стран, ограничивая доступ всех остальных к правосудию не слабее российской судебной системы. После же срыва в глобальную депрессию он окончательно станет столь же «объективным» — и, по всей вероятности, столь же «авторитетным», — что и Международный трибунал в Гаге.
В конце концов, члены ВТО окончательно прекратят обращать на нее сколь-нибудь серьезное внимание, и эта почтенная еще и в настоящее время организация уже при нашей жизни выродится в хозяйственный аналог позорно беспомощной Лиги наций.
Распад глобального рынка, как и в целом срыв в глобальную депрессию, разорвет многие кооперационные связи, на первом этапе резко сократит масштабы производства и приведет к чудовищным бедствиям, которые вынудят резко ограничить демократические права и свободы даже в благополучных странах.
Использование для этого ограничения принципиально различных методов (в зависимости от культуры и уровня технологического развития) — от «мягких» информационных диктатур, использующих технологии коллективного «промывания мозгов», до традиционных полицейских режимов — весьма существенно повысит внутреннюю разнородность человечества.
В глобальной депрессии каждый макрорегион столкнется с необходимостью поддержания уровня жизни граждан, своей промышленной мощи и обороноспособности. Это будет серьезный вызов, так как производство драматически примитивизирует-ся, причем не только из-за распада кооперационных связей, но и в силу сокращения масштабов рынка сбыта большинства видов продукции, что означает сокращение глубины традиционного разделения труда и, соответственно, уничтожение ряда сложных технологий, требующих для своего сбыта глобальных рынков.
Первичное падение технологического уровня представляется неизбежным — его генеральную репетицию мы в схожих обстоятельствах пережили на руинах Советского Союза в 90-х годах.
Некоторые макрорегионы не справятся с этим вызовом, не смогут остановить вызванную срывом в депрессию деградацию и будут частично поглощены своими более успешными конкурентами, а частично хаотизированы.
Однако некоторые макрорегионы, вероятно, смогут найти выход из положения при помощи освоения принципиально нового типа технологий, блокируемых сегодня разнообразными монополиями.
Эти технологии, по сути, отрицают своим существованием жесткую рикардианскую обусловленность технологического уровня (с точки зрения задач, которые решал Рикардо, — сопоставления уровня богатства) глубиной разделения труда.
Сочетая за счет своего межотраслевого характера высокую производительность с простотой и дешевизной, они являются порождением совершенно нового этапа научного и технологического развития человечества, наступившего, как обычно, совершенно внезапно как для включенных в процесс исследователей, так и для досужих наблюдателей.
Этот этап характеризуется отнюдь не ставшим привычным нам усложнением картины мира за счет наработки все более локальных, частных знаний. Напротив: его содержание — кардинальное упрощение картины мира за счет объединения и обобщения разрозненный узкоспециализированных достижений.
Переход, пусть даже заведомо частичный и гарантированно неполный, от анализа различных фрагментов окружающего мира к синтезу полученных знаний, схожий с совершенным энциклопедистами, вероятно, временно, но позволит достичь новых технологических высот (и, что немаловажно, восстанавливать прежние достижения) даже в условиях глобальной депрессии.
Эти условия характеризуются значительно меньшими по своим масштабам рынками, с меньшей глубиной специализации (то есть разделения труда), с меньшим масштабом и качеством как образования, так и в целом систем, занятых производством человеческого капитала.
Значительная часть сверхпроизводительных, но при этом относительно простых и дешевых технологий была наработана еще в советском ВПК, что дает естественные стартовые преимущества России и разрабатывающему ее богатства Китаю. Однако понятно, что эти стартовые преимущества могут и не быть реализованы, и тогда наработки советских специалистов и их российских продолжателей будут реализованы более гибкими управляющими структурами, которые частью сохранятся, а частью сложатся заново в США и Евросоюзе.
Россия же может и не реализовать свои преимущества — просто из-за своего ужасающего положения.
Реальная перспектива России: скольжение в пропастьПонимание нашего будущего требует осознания лишь двух бесспорных истин.
Первое: мировая цена нефти, как и сырья в целом, в обозримом будущем (в перспективе 2–5 лет) существенно снизится. Вне зависимости от «сланцевой революции», которая уже сейчас болезненно ограничивает российский экспорт, удешевление сырья будет вызвано срывом мировой экономики в глобальную депрессию.
Сегодняшняя дороговизна нефти вызвана тем, что крупнейшие экономики мира компенсируют сжатие коммерческого спроса (следствие загнивания глобальных монополий) наращиванием спроса, определяемого государством (через бюджет и, главное, через эмиссию денег). Помимо долгового кризиса, это увеличивает спекулятивные капиталы (так как деньги просачиваются мимо контроля даже в китайской системе), поддерживающие сегодня рынки сырья.
Они далеко не всесильны: достаточно посмотреть на удешевление золота. Но рынок нефти наиболее спекулятивен по самой своей структуре (мировая цена определяется на очень узком его сегменте, максимально открытом спекулятивным воздействиям) и потому будет поддерживаться спекулянтами до конца, до самого срыва в депрессию, в которой спекулятивные капиталы сгорят первыми.
