Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда
В-третьих, мы заново оценили все наши регрессии для второго подпериода, предполагая, что после сентября 2007 г. регионы не вводили собственные РМЗП. В этом случае источник межрегиональной вариации в МЗП оказывается таким же, как и в первом периоде – это повышения федерального МРОТ, которые, однако, были гораздо существеннее, чем в первом подпериоде. В рамках этого упражнения для всех показателей неформальности оценка коэффициента при индексе Кейтца сократилась, но осталась положительной (см. табл. П5-7). Для уровня формальной занятости оценка коэффициента осталась отрицательной. Однако значимость (на 10-процентном уровне) сохранилась только для показателей Неф-1 и Неф-3. Эти результаты указывают на то, что инфорсмент РМЗП, возможно, осуществляется менее «жестко», но собственный эффект от их введения, отличный от эффекта от повышений федерального МРОТ, все же присутствует.
Наконец, в-четвертых, из-за опасений наличия статистических ошибок в данных по неформальной занятости за 2010 г. (напомним, что в 2010 г. доля неформальной занятости резко отклонилась от сложившегося возрастающего тренда) мы сократили второй период до декабря 2009 г. и повторили все спецификации для этого более короткого периода. Хотя из-за такого ограничения рассматриваемого периода число наблюдений заметно сокращается, как показывает соответствующий столбец табл. П5-7, коэффициенты сохранили свои знаки и значимость.
Итак, согласно нашим оценкам, во втором подпериоде значимое влияние МЗП на неформальную занятость можно проследить на второй, третий и четвертый месяцы после повышения. Величина эффекта такова, что рост индекса Кейтца на 10 п.п. увеличивает долю неформально занятых примерно на 0,8 п.п.[98] Эта величина может показаться относительно небольшой на фоне того, что в рассматриваемый период доля неформально занятых (на основном месте работы), согласно используемым нами данным ОНПЗ, в целом по России находилась в границах 10–18 % от всех занятых. Полученный нами эффект составляет 4–8 % от уровня неформальной занятости. Однако его корректней соотносить не с уровнем неформальной занятости, а с изменениями в этом уровне. В рассматриваемый период среднее (абсолютное) изменение доли неформально занятых в целом по России от квартала к кварталу (без учета сезонности и возможного тренда) составляло 1,5 п.п. Полученный нами эффект составляет более 50 % от этой величины.
В то же время есть основания считать, что полученная оценка является заниженной. Во-первых, вводимый регионами собственный уровень РМЗП во втором подпериоде может являться эндогенным параметром. Следует ожидать, что вводить свои МЗП выше федерального МРОТ будут относительно более благополучные регионы, в частности, регионы с высокими уровнями заработных плат и занятости, низкими уровнями безработицы и неформальной занятости. Смещение оценки коэффициента из-за эндогенности такого рода направлено вниз. Включение индекса промышленного производства может не полностью решать эту проблему, а полный учет этого смещения привел бы к росту оценки коэффициента.
Во-вторых, поскольку о двух самых сильных повышениях МРОТ (на 110 % в сентябре 2007 г. и на 90 % в январе 2009 г.) было известно заранее, работодатели имели возможность начать приспосабливаться к ним еще до непосредственного момента повышения. Таким образом, полученный нами эффект, относящийся к периоду, следующему непосредственно за повышением (ex-post), может неполностью отражать совокупный эффект, который также включает опережающее приспособление (ex-ante)[99].
В-третьих, для расчета индекса Кейтца мы использовали данные о средней заработной плате, основанные на отчетности предприятий. Они не учитывают заработки занятых по найму вне корпоративного сектора. Часть таких занятых может принадлежать формальному сектору (в рамках легалистского определения), но уровень заработных плат здесь ниже, чем в корпоративном секторе. Их учет привел бы к некоторому снижению знаменателя и, соответственно, росту индекса Кейтца, т. е. стандарт минимальной оплаты оказался бы более «связывающим»[100].
Полученный качественный результат – изменение общей структуры занятости в пользу занятости в неформальном секторе – согласуется с предсказаниями стандартной конкурентной модели рынка труда при наличии неформального/нерегулируемого сектора экономики. Согласно нашим оценкам, это изменение происходит вследствие сокращения формальной занятости и, одновременно, роста неформальной занятости[101]. Данные результаты также хорошо согласуются со значительной трудовой мобильностью между формальным и неформальным секторами, фиксируемой в ряде исследований (например: [Bosch, Maloney, 2010; Lehmann et al., 2012, см. также главу 7]).
5.7. Заключение
В данной главе мы анализируем влияние МЗП на распространение неформальной занятости в России. Для этого используются данные по уровню неформальной занятости, а также данные по средним и минимальным заработным платам по всем регионам и за все кварталы в период 2001–2010 гг. Мы следуем общей методологии оценивания эффектов МЗП на занятость, предложенной Д. Ньюмарком и В. Уошером [Neumark, Wascher, 1992], но с рядом методологических усовершенствований.
Наш ключевой результат, устойчивый к различным проверкам, состоит в том, что рост МЗП способствует изменению структуры общей занятости в пользу неформального сектора. Влияние МЗП наиболее явно прослеживается в период с 2007 по 2010 гг., когда произошли два сильных повышения федерального МРОТ, и при этом регионы имели возможность устанавливать собственные МЗП выше федерального уровня. Согласно нашим оценкам, значимый эффект на неформальную занятость можно проследить на второй, третий и четвертый месяцы после повышения МЗП. Величина эффекта такова, что рост индекса Кейтца на 10 п.п. увеличивает долю неформально занятых примерно на 0,8 п.п. Это вполне сопоставимо с величиной среднего квартального прироста доли неформально занятых, наблюдаемого в рассматриваемый период. При этом есть целый ряд оснований полагать, что полученная оценка является заниженной.
Мы показываем, что данный результат достигается благодаря сокращению формальной занятости и, одновременно, росту неформальной занятости, которые также происходят на второй-четвертый месяцы после повышения МЗП. Сокращение занятости в формальном секторе потенциально может происходить через рост увольнений или через сокращение найма, или через оба этих канала, но в любом случае в итоге имеет место изменение структуры занятости в пользу неформального сектора, и формальные рабочие места заменяются неформальными. Полученный результат полностью согласуется с предсказаниями популярной в исследованиях по развивающимся странам двухсекторной модели рынка труда, а также со значительной трудовой мобильностью между формальным и неформальным секторами.
