Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда
Однако данные оценки предполагают, что сравниваются получатели средних заработков. Что же касается тех работников, заработки которых сильно отклоняются от средних значений, то для них картина может выглядеть иначе. Именно это и выявляет применяемая в исследовании квантильная регрессия.
Для неформалов, занятых по найму, штраф (по сравнению с наемными формальными работниками) заметно сокращается: от –20 % в первом дециле до –12 % в последнем. Его снижение может объясняться тем, что работники, занимающие места в верхней части распределения, лучше экипированы ненаблюдаемым человеческим капиталом. Хотя мы его не можем напрямую учесть, он частично компенсирует межсекторные различия в производительности для работников верхних децилей. Для обеих групп самозанятых движение вдоль распределения по заработкам ассоциируется с ростом премии, которая также может реагировать на улучшение ненаблюдаемых способностей (с +20 % до +50–90 %). Мы можем говорить о том, что структурные изменения, происходящие вдоль распределения заработной платы, связаны с улучшением производительных характеристик неформальных работников в большей мере, чем формальных.
В нижних децилях распределения заработков разрыв между формальными и неформальными наемными работниками почти полностью определяется особенностями функционирования рынка труда (эффектом коэффициентов). Наблюдаемые структурные различия в составе работников здесь не имеют значения. Эта ситуация меняется, когда мы обращаемся к верхним децилям. В этом случае не только сам разрыв меньше, но и соотношение определяющих его факторов оказывается иным: здесь треть приходится на измеряемые различия в структуре, тогда как вклад эффекта коэффициентов, хотя и остается ведущим, сокращается до двух третей.
Однако, если мы объединим занятых по найму и самозанятых по критерию формальности, история выглядит несколько иначе. В этом случае вклад структуры остается несущественным вдоль всего распределения. По-видимому, относительное ухудшение наблюдаемых характеристик (с точки зрения их вклада в разрыв) у неформальных наемных работников компенсируется их улучшением у неформальных самозанятых.
Как же в свете полученных результатов мы могли бы ответить на вопрос, вынесенный в заголовок нашего исследования, – «нормально» ли в российских условиях быть «неформалом»? Сегодня, как показывают наши оценки, неформальная занятость (как бы ее ни определять) охватывает весьма значительную часть рабочей силы и в этом смысле она уже стала «нормальной» для российского рынка труда. То, что она сопровождается потерями в заработках, также можно считать «нормальным», поскольку именно такой эффект фиксируется большинством исследований по другим странам. Даже сама величина этого разрыва, 15–20 %, соответствует результату, чаще всего встречающемуся в работах по проблеме неформальности. Внутренняя неоднородность неформального сектора, наличие в нем самом двух ярусов, с хуже и лучше оплачиваемыми рабочими местами, – еще один факт, выглядящий в свете межстрановых сопоставлений вполне «нормальным». Наконец, «нормальным» (т. е. типичным для исследований на данную тему) является и то, что в российских условиях штраф за неформальность оказывается выше в нижних и ниже в верхних децилях распределения по заработной плате, а также то, что он формируется не столько за счет различий в наблюдаемых характеристиках работников, сколько за счет различий в механизмах зарплатообразования в разных сегментах рынка труда.
Конечно, здесь необходима оговорка. Мы работали с кросс-секционными данными, и у нас не было возможности использовать инструментальные переменные. Даже набор наблюдаемых характеристик, которыми мы оперировали, был достаточно ограниченным. Нельзя исключить, что при включении в анализ дополнительных переменных, наличии панельных данных и использовании более продвинутых методов эконометрического анализа обнаруженный нами разрыв в заработках между формальными и неформальными работниками значительно сократился бы (возможно, даже приблизился бы к нулевой отметке), как это показывают исследования по другим странам. Однако, несмотря на эти возможные уточнения, наш вывод о разных механизмах зарплатообразования в формальном и неформальном секторах, в любом случае, остается в силе.
В более общем смысле наличие на российском рынке труда массивного анклава неформальных рабочих мест со своими специфическими механизмами установления заработной платы можно рассматривать как «провал» существующей институциональной системы. Оно свидетельствует о серьезных ограничениях, препятствующих созданию рабочих мест в формальном секторе и перенаправляющих этот процесс в неформальный сектор. И этот институциональный «провал», видимым проявлением которого выступает растущий дуализм рынка труда, конечно же, невозможно признать «нормальным».
Литература
Гимпельсон В., Зудина А. «Неформалы» в российской экономике: сколько их и кто они? // Вопросы экономики. 2011. № 10.
Капелюшников Р. Неформальная занятость в России: что говорят альтернативные определения?: Препринт WP3/2012/04. М.: НИУ ВШЭ, 2012.
Arabsheibani G., Staneva A. Is There an Informal Employment Wage Premium? Evidence from Tajikistan: IZA Discussion Paper № 6727. Bonn, 2012.
Badaoui E., Strobl E., Walsh F. Is There An Informal Employment Wage Penalty? Evidence from South Africa: IZA Discussion Paper № 3151. Bonn, 2007.
Bargain O., Kwenda P. Is Informality Bad? Evidence from Brazil, Mexico and South Africa: IZA Discussion Paper № 4711. Bonn, 2010.
Bargain O., Kwenda P. The Informal Sector Wage Gap: New Evidence Using Quantile Estimations on Panel Data: IZA Discussion Paper № 4286. Bonn, 2009.
Berglann H., Moen E., Roed K., Skogstrom J. Entrepreneurship: Origins and Returns // Labour Economics. 2011. 18. Р. 180–193.
Blinder A. Wage Discrimination: Reduced form and Structural Estimates // Journal of Human Resources. 1973. 8. Р. 436–455.
Buchinsky M. Recent Advances in Quantile Regression Models: A Practical Guideline for Empirical Research // Journal of Human Resources. 1998. 33. Р. 88–12.
Chernozhukov V., Fernández-Val I., Melly B. Inference on Counterfactual Distributions. Department of Economics, UCL, Cemmap Working Paper CWP05/12. 2012.
Earle J., Sakova S. Business Start-ups or Disguised Unemployment? Evidence on the Character of Self-employment from Transition Economies // Labour Economics. 2000. Vol. 7. № 5. Р. 575–601.
Fields G. Labour Market Modeling and the Urban Informal Sector: Theory and Evidence // The Informal Sector Revisited / ed. by D. Turnham, B. Salomé, A. Schwarz. Paris: OECD, 1990.
Firpo S., Fortin N., Lemieux T. Decomposition Methods // O. Ashenfelter, D. Card (eds.) Handbook of Labor Economics. Vol. 4A. Amsterdam: North-Holland, 2011. Р. 1–102.
Guidelines Concerning a Statistical Definition of Informal Employment, endorsed by the Seventeenth International Conference of Labour Statisticians. Seventeenth International Conference of Labour Statisticians: Report of the Conference. Doc. ICLS/17/2003/R. Geneva: International Labour Office, 2003.
Hamilton B. Does Entrepreneurship Pay? An Empirical Analysis of the Returns to Self-employment // The Journal of Political Economy. 2000. Vol. 108. № 3. Р. 604–631.
Hart K. Informal Income Opportunities and Urban Employment in Ghana // Journal of Modern African Studies. 1973. Vol. 11. № 1. P. 61–89.
