Мартин Гилман - Дефолт, которого могло не быть
Через пару недель эту оценку Вьюгина поддержал Сергей Васильев. Его мнение сводилось к тому, что Чубайса все больше теснили люди из окружения президента (похоже, имелся в виду Лившиц) и некоторые влиятельные банкиры. Они признавали, что Чубайс умеет решать проблемы, но при этом считали, что решение основных макроэкономических проблем (инфляция, валютные резервы, экономический рост) уже отошло на второй план. К тому же, с точки зрения этих людей, Чубайс стал политически сильно уязвим, и потому Ельцину желательно от него избавиться – чем раньше, тем лучше. На первый взгляд казалось, что те, кто настраивал Ельцина против Чубайса, на самом деле пытались сорвать проведение его политики. Но, с учетом особенностей тогдашней политической борьбы, речь скорее все-таки шла о попытке убрать чересчур сильного конкурента.
Вряд ли поэтому было просто совпадением то, что произошло в октябре. На рынках тогда начала ощущаться нервозность, поскольку инвесторы с растущей тревогой отмечали признаки распространения азиатского кризиса. Телеведущий Сергей Доренко в одном из выпусков программы «Время» обвинил людей Чубайса в том, что они пытаются дестабилизировать валютный рынок тем, что «сливают» одному из ведущих западных телеграфных агентств информацию о якобы планируемой отставке Чубайса. Телеканал, по которому шла передача – ОРТ, в то время контролировался заклятым врагом Чубайса Березовским.
Как и многие другие российские чиновники, имевшие дело с МВФ и прочими иностранными представителями, Васильев имел привычку преподносить соперничество между отдельными политиками в сильно преувеличенном виде и выдавать его за почти неприкрытые попытки изменить политический курс страны. Расчет при этом, видимо, был на то, что, выступив в защиту оказавшейся под угрозой политической линии, МВФ помог бы заодно снять давление и с людей, эту линию отстаивавших. Именно поэтому Васильев настаивал на том, что до сих пор решены были только относительно несложные проблемы (например, установление контроля за денежной базой), в то время как действительно трудные фискальные задачи и связанные с ними структурные преобразования, затрагивавшие интересы влиятельных групп, наталкивались на упорное сопротивление. В результате этих бесед сложилось впечатление, что Васильев стремился привлечь МВФ на свою сторону и хотел, чтобы фонд попытался убедить Ельцина в незаменимости Чубайса. Но МВФ пытался, насколько это было возможно в крайне напряженной политической атмосфере, царившей внутри МКАД, строго различать, где речь шла о политике, а где – о политиках.
Судя по настойчивости, с которой крупные российские деятели пытались выдать свои внутренние распри за борьбу добра и зла в политике, они, видимо, считали, что МВФ способен как-то повлиять на ситуацию. Если так, то они явно заблуждались: МВФ не имел ни желания, ни возможности вмешиваться в подобные политические споры. Хотя, скорее всего, они просто рассчитывали повлиять на МВФ – чтобы он не так жестко реагировал в тех случаях, когда власти в силу обстоятельств были не в состоянии проводить согласованную с фондом политику.
На встрече с технической миссией МВФ 6 октября Кудрин подчеркнул, что необходимо наконец решить проблему с зачетами, поскольку иначе в 1998 году наверняка повторится ситуация предыдущих лет. Задолженности по налогам будут по-прежнему повсеместно списывать в счет погашения задолженности бюджета, и никакого эффективного контроля за исполнением бюджета опять не получится. Мы согласились с ним и предположили, что лучше всего как можно скорее завершить те зачеты, которые уже давно оговаривались сторонами, и одновременно объявить окончательную дату, после которой эта практика будет полностью прекращена. Чтобы эти меры восприняли всерьез, необходимо было срочно вводить действенный контроль за расходами и расписать бюджет на следующий год таким образом, чтобы как можно меньше платежей приходилось на первые месяцы, которые обещали стать самыми трудными с точки зрения доходов.
Кудрин согласился и подчеркнул, что в Минфине придерживались того же мнения (в первую очередь Игнатьев и сам Чубайс). Но зато эту точку зрения не все разделяли в Кремле (Кудрин упомянул в этой связи Лившица, который к тому моменту уже вернулся в президентскую администрацию). Там некоторые продолжали считать, что в любом случае взаимозачеты – лишь неизбежное зло. Проект президентского указа, запрещавшего их с 1 января 1998 года, был готов, но так и лежал неподписанный, поскольку окончательное решение так и не было принято. Кудрин думал, что мнение МВФ могло бы помочь поставить точку в этом вопросе.
8 октября состоялась встреча с Лившицем. Он также высказал озабоченность в связи с налоговыми зачетами, которые, с его точки зрения, создавали простор для коррупции. Поскольку их связывали с его именем, он был только рад их предстоящей отмене. Но в то же время, как и указывал Кудрин, Лившиц не возражал против использования «обратных» денежных зачетов, которым он все равно не видел альтернативы [135] .
Рынок начинает лихорадить
28 октября 1997 года вошло в российскую историю как «черный вторник». Вслед за спадом в Нью-Йорке и в Гонконге упал на 20% и российский фондовый рынок. И трейдеры, и ЦБ РФ подчеркивали, что причиной тому не были какие-то сугубо российские факторы. ЦБ воздержался от интервенции на валютной бирже, но закупил ГКО примерно на 1 трлн неденоминированных рублей (Алексашенко был на конференции «Московских новостей» в Берлине, но после телефонного разговора с Потемкиным вынужден был срочно вернуться в Москву). Предотвратить рост доходности, тем не менее, не удалось, и по сравнению с предыдущим днем (19%) она увеличилась в среднем на 6 процентных пунктов. А на следующий день российский рынок скорректировался, и доходность ГКО опустилась опять до 20%.
Участники рынка высказывали все больше сомнений относительно перспектив в России, и, чтобы лучше оценить критичность ситуации, был запланирован приезд Фишера в Москву. Фишер хотел сам разобраться, как лучше всего восстановить исполнение программы в полном объеме, и затем решить, как обозначить Всемирному банку перспективы в плане продолжения кредитования с его стороны [136] . Изначально предполагалось, что Фишер прилетит в Москву сразу после отъезда миссии 1 ноября, но в самый последний момент из-за кризиса в Корее он был вынужден отложить поездку (Камдессю находился в Сеуле, а кто-то из них двоих в кризисной ситуации должен был присутствовать в Вашингтоне обязательно).
В Москве тем временем от былого беспечного настроения не осталось и следа. 5 ноября позвонил обеспокоенный Алексашенко и сказал, что за прошедшую неделю ЦБ потратил из своего резерва на интервенции 1,5 млрд долларов. Он сказал, что, судя по его контактам с иностранными банками и управляющими фондов, отток капиталов нерезидентов будет продолжаться, и в первую очередь это касалось бразильских и корейских инвесторов [137] . По некоторым оценкам, чистый отток капиталов нерезидентов мог к концу декабря достигнуть 4 – 6 млрд долларов.
