Эдмунд Фелпс - Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений
Этот тезис имеет отношение к вопросу о прочности принципа верховенства закона и возможности опоры на него. Как известно, автократические правители поддерживают принцип верховенства закона только тогда, когда соблюдение этого принципа выгодно для них; даже такой конституционный документ, как Великая хартия вольностей, не гарантирует того, что благодаря той или иной уловке закон не будет обойден. Правда, демократические парламенты тоже могут менять законы или обходить их с помощью новых законов. Но в целом из сказанного выше следует, что законодательному органу в большой и достаточно разнообразной демократической системе сложно нарушать или обходить уже имеющийся закон, в отличие от автократа. «Правление народа» придает верховенству закона определенную надежность.
Инновациям способствует и еще один аспект демократии. Токвиль в своих путешествиях по Америке в 1835 году размышлял о том, что самоуправление помогает выработать уверенность и стремление к самовыражению в бизнесе. Тот опыт, который приобрели американцы, управляя собой, то есть опыт, полученный на городских собраниях, где приходилось выступать на публике, неизменно приносил им пользу, когда нужно было обсуждать договоры, работать с наемными сотрудниками или же составлять контракты, необходимые для образования новой фирмы. Точно так же опыт, полученный американцами благодаря тому, что они сами себя обеспечивали необходимыми экономическими благами, привил им определенные навыки — уверенность в себе, общительность и т. д., — которые понадобились им и в деле политического управления. По мысли Токвиля, добровольные ассоциации стали в Америке «великой бесплатной школой», тогда как в Европе они почти не встречались.
Возможно, для возникновения современной экономики важной оказалась еще одна черта демократии. Представительная демократия — это система, в которой, в сравнении с автократией, во внимание принимается больше голосов, если только политики прислушиваются к ним, надеясь одержать победу на выборах. Автократу обычно неизвестны многие потребности, особенно те, что возникли недавно. Следовательно, представительная демократия, скорее всего, лучше реагировала на потребность в новых институтах в десятилетия своего существования.
Если соглашаться с тем, что правительственные механизмы демократии работают на благо инновациям, остается исторический вопрос: действительно ли механика представительной демократии начала действовать в нужном месте и в нужное время, выступив триггером взрывного роста экономического динамизма в каждой из стран, где этот рост наблюдался? Когда появилась современная экономика в Британии, Америке, Бельгии, Франции и Германии — после представительной демократии или до? В Британии пользующийся немалым уважением двухпалатный парламент стал представлять новых богачей и новые города после революции 1688 года. Парламентская реформа 1832 года распространила избирательное право на выборах в палату общин на всех мужчин, невзирая на имущественный ценз, а также провела перераспределение мест в городских округах. В Америке палата представителей и сенат, основанные американской конституцией 1788 года, были намного более представительными, чем две палаты парламента Англии: выборы были открыты для всех мужчин, отвечающих имущественному цензу, — их число составляло от трети до половины всего мужского населения страны, включая как граждан, так и неграждан. (Расширение избирательного права было произведено за несколько этапов: в 1812 году его получили мужчины без собственности, цветные — в 1870-х годах, а женщины — в 1920 году.) С другой стороны, во Франции, судя по всему, демократия и динамизм утверждались медленно. Великая французская революция привела к установлению не демократии, а наполеоновского правления, которое продлилось до 1815 года, а затем к монархической Реставрации (до революции 1830 года) и правлению Луи-Филиппа (до 1848 года). Демократия в форме выборов со всеобщим избирательным правом для мужчин сложилась только в результате революции 1848 года. Хотя незначительное число инноваций и прирост в благосостоянии отмечались во Франции после Наполеона и даже в несколько большей степени в период царствования Луи-Филиппа, только во второй половине XIX столетия Франция перешла к стадии «взлета» производительности, продемонстрировав относительно высокий уровень инноваций. Случай Бельгии не столь ясен. Страна тоже долго дожидалась демократии, поскольку она находилась под управлением Франции вплоть до падения Наполеона в 1815 году, а затем голландцев — до 1830 года, когда Бельгийская революция учредила парламентскую демократию. Инновации, видимо, опережали демократию, но при демократии развивались даже лучше, чем при иностранном правлении: еще до 1830 года в Бельгии предпринимательство в горнодобывающей и сталелитейной отраслях быстрее всего развивалось именно во франкоязычной Валлонии, которая в этом отношении обогнала любой из регионов Франции. И наоборот, инновации продолжались в Бельгии и после 1830-х годов, когда была создана ее знаменитая резиновая промышленность, а страна оставалась лидером индустриализации вплоть до 1914 года. Если говорить о Германии, то она, скорее, является исключением. В ней демократия на протяжении всего XIX века существовала разве что на местном уровне, хотя во второй половине столетия количество инноваций существенно выросло. Этот факт оставляет открытой возможность того, что с демократией Германия добилась бы еще больших успехов и что большинство стран были структурированы так, что для поддержки инноваций им требовалась демократия. Так или иначе, разумный вывод состоит не в том, что современная демократия создала современную экономику или, наоборот, современная экономика создала современную демократию, а в том, что обе возникли из одной и той же матрицы ценностей и убеждений, то есть из одной и той же культуры.
Экономическая культура: различия и изменения
Что такое современная экономика? С изложенной выше точки зрения ее отличие состоит в том, что она награждает — как деньгами, так и опытом — за изобретение, реализацию и освоение новых коммерческих идей, стимулируя тем самым использование ресурсов для инноваций. С точки зрения данной главы экономика любого общества работает на основе институтов и культуры этого общества. Такая культура сводится к установкам и убеждениям, составляющим социальное наследие, хотя не все члены общества наследуют одну и ту же культуру, которая к тому же не включает экономическую политику страны или какую-либо моральную философию. В общем, мы можем считать, что экономика состоит из своих экономических институтов и экономической культуры или культур. Экономическая культура — это установки и убеждения, касающиеся бизнеса и экономических вопросов. Чтобы экономика того или иного типа работала, должна существовать поддерживающая ее культура. Однако не всякое поведение является «культурой», и поведение нередко само бывает следствием, а не причиной.
