Эдмунд Фелпс - Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений
Постепенно сложилась новая форма деловой организации, ставшая полноценным механизмом рискованного предпринимательства и в какой-то мере инновации. Это было акционерное общество или, пользуясь современной терминологией, деловая корпорация. Она выпускала акции и ограничивала в обычном случае убытки акционера той суммой, которую он заплатил, чтобы получить долю в капитале компании. То есть собственники несли ограниченную ответственность. Предпринимателям она была крайне выгодна, и правительства предоставляли право на ограниченную ответственность только компаниям, получавшим хартии. В XVI-XVII веках британское и голландское правительства выдали нескольким акционерным компаниям хартии на осуществление частно-государственных проектов в области торговли, исследований и колонизации — Ост-Индской компании, Компании Гудзонова залива, а также знаменитой Миссисипской компании и Компании Южных морей. В период расцвета меркантилизма примерно половина экспортных доходов Англии поступала от компаний, имевших королевские хартии. В XVIII веке Британия начала выдавать хартии производственным компаниям, особенно работающим в области страхования, строительства каналов и алкогольной продукции, создав структуры, близкие к монополиям, выгодные их собственникам и государству. Однако эти монополии не были инновационными. Акционерные компании оказались непривлекательными для инвесторов, которые боялись покупать акции после того, как стали известны злоупотребления в Компании Южных морей и другие скандальные случаи. Так что, вероятно, стоимость капитала была слишком большой, чтобы акционерные компании могли финансировать новое расширение или радикальные перемены. Большинство промышленников — включая Болтона и Уатта, а также Элайю Веджвуда, — понимали недостатки чартерной системы. Хартия была дорогой, процесс ее получения — трудным, прибыли акционерной компании облагались налогом по самой высокой ставке, хартии были сопряжены с регулирующими нормами, причем содержание хартии могло произвольно меняться. В Америке хартии по-прежнему ограничивались «публичными работами» — каналами, колледжами и благотворительными организациями.
Однако на заре современной экономики в Америке и Британии произошли радикальные перемены в статусе акционерной компании. Статья о контрактах в американской конституции, ратифицированная в 1788 году, не допускала для законов, принятых на уровне штатов, обратного действия, которое бы наносило ущерб контрактным правам, однако хартии, очевидно, не подпадали под понятие «контрактов». Но в 1819 году Верховный суд, разбирая дело Корпорации Дартмутского колледжа, постановил, что у всех корпораций есть права, в том числе на сохранение хартии даже в случае принятия штатами новых законов. В 1830-х годах в разных штатах стали сниматься ограничения на образование деловых корпораций: законодательное собрание Массачусетса отменило правило ограничения хартий публичными работами, а Коннектикут позволил компаниям регистрироваться в качестве корпораций без постановления законодательного органа. В Британии парламент, уставший от лицензирования целой кучи железнодорожных компаний, принял в 1844 году Закон об акционерных обществах, позволявший компаниям образовывать корпорации путем простой регистрации, хотя и без ограниченной ответственности, которая оставалась под вопросом, но была весьма выгодна предпринимателям. Закон об акционерных обществах 1856 года предоставил этим корпорациям ограниченную ответственность. Франция пошла по тому же пути в 1863 году, а Германия — в 1870 году 70.
Так в западном мире появилось новое творение. Это произошло слишком поздно, чтобы оно могло претендовать на статус предка современной экономики, родившейся примерно в 1820-х годах, но не слишком поздно, чтобы оказать серьезную помощь великим инновациям индустриальной эпохи, продолжавшейся с 1840-1850-х годов до 1930-1960-х годов. Адам Смит справедливо критиковал акционерную компанию за ее плохо сложенную систему стимулов, указывая на то, что ей свойственно повышенное внимание к затратам и стремление к краткосрочным прибылям. Однако Смит, использовавший классический теоретический аппарат, упустил важный момент. Корпорация, работающая на свое ядро, состоящее из одного или нескольких крупных акционеров, могла заняться исследованием неизвестного, используя широкий арсенал талантов и длительное время покрывая убытки. Следовательно, у нее появились определенные надежды на получение значимых инноваций, обусловленных ее способностью находить акционеров, которые, диверсифицируя свои вложения, готовы пойти на риск и, поскольку они могут сохранять свои акции годами или же продать их другим акционерам с такими же правами, ждать прибылей, которые они получат лишь в будущем. Выгоды от достигнутых инноваций и для инвесторов, и для общества могут значительно перевешивать небольшие возражения, касающиеся убытков корпорации и управленческих проблем.
Джон Стюарт Милль говорил примерно о том же, заметив, что ограниченная ответственность устраняет важное препятствие на пути образования новой фирмы, которое особенно пугает небогатых людей 71. Это было выдающееся замечание, особенно во времена Милля, когда ограниченная ответственность предоставлялась только на 20 или 30 лет. (Вопрос в том, должна ли она сохраняться в более старых компаниях. Покойный Питер Мартин, экономический обозреватель в Financial Times, как-то предложил ликвидировать компании после 20 лет деятельности.)
Один из институтов, сформировавшихся в числе последних,— это банкротство. В Америке тюремное заключение лиц, неспособных расплатиться по долгам, широко применялось вплоть до 1833 года, когда федеральное тюремное заключение было отменено. Есть много причин приветствовать этот гуманный шаг, и одна из них в том, что людям больше не нужно было бояться того, что, если они откроют фирму, в итоге они могут оказаться в тюрьме из-за неудачи или какой-то ошибки. Неплатежи, конечно, сохранились — их число даже выросло. Четыре из девяти фирм, попавших на литографию 1836 года, изображавшую Либерти-стрит в центре финансового района Нью-Йорка, обанкротились в течение следующих пяти лет 72. Законы о банкротствах 1841, 1867 и 1898 годов еще больше облегчили наказание за неисполнение обязательств по уплате долга, позволили проводить добровольное банкротство и урегулирование долгов в федеральных судах по делам банкротства. В Британии наказания постепенно эволюционировали — сначала наказывали высылкой и казнью, а в викторианские времена стали сажать в тюрьмы, хотя долговые тюрьмы были не из приятных. (Ссылки на них часто встречаются у Диккенса, чей отец отбыл срок в лондонской тюрьме Маршалси.) По закону 1856 года собственники фирм с ограниченной ответственностью были избавлены от подобной участи. Затем в 1869 году Законом о должниках было отменено тюремное заключение за долги, поскольку собственникам, партнерствам и вообще всем было позволено заявлять о банкротстве. И это почти наверняка оказало положительное воздействие на инновации.
