Томас Фридман - Плоский мир: краткая история ХХI века
В 1977 году лозунг Дэн Сяопина «Быть богатым почетно» ознаменовал разворот страны к капитализму. Впервые открывший свою экономику компаниям промышленно развитых стран
Китай сулил невиданные экспортные перспективы, каждый западный или азиатский производитель мечтал продать ему свой эквивалент миллиарда пар нижнего белья. Некоторые иностранные компании для этой цели даже открыли в Китае собственные магазины. Но поскольку Китай не подчинялся мировым правилам ведения торговли, он был в состоянии ограничить интервенцию на свой рынок путем различных торговых и инвестиционных барьеров. И когда государство не делало это само, с той же самой функцией успешно справлялись барьеры бюрократические и культурные. Многие из первопроходцев–инвесторов остались в Китае без всего, вплоть до того самого пресловутого нижнего белья, и, учитывая китайскую юридическую вольницу, рассчитывать им было особенно не на что.
Начиная с 1980–х многие инвесторы, особенно представь тели китайской диаспоры, знакомые с местной спецификой, начали говорить себе: «Раз сейчас мы не можем продавать китайцам столько, сколько хотим, почему бы не использовать местную дисциплинированную рабочую силу в производстве — чтобы изготавливать товар в Китае, а продавать за границей?» Это вполне совпадало с интересами китайского руководства. Китай хотел привлечь иностранных производителей и их технологии не только с целью изготовить миллиард пар нижнего белья для продажи на внутреннем рынке, но и с целью использовать местный дешевый труд, чтобы продать нижнее белье всему шестимиллиардному населению планеты, причем по цене, в разы меньшей по сравнению с европейской, американской или даже мексиканской.
Как только процесс создания оффшорных фирм начал захватывать целые группы отраслей — производство текстиля, бытовой электроники, мебели, оправ для очков, автокомпонентов, — единственным оставшимся способом выжить для компаний–конкурентов стало либо создание собственных оффшорных производств в Китае (используя возможность сочетать низкозатратность и высокое качество), либо поиск альтернативных производственных центров в Восточной Европе, странах Карибского бассейна и других регионах развивающеегося мира.
Присоединившись к Всемирной торговой организации в 2001 году, Китай гарантировал иностранным компаниям, что, открыв свои заводы на еготерритории, они останутся под защитой международного права и международных стандартов практики деловых отношений. Это событие чрезвычайно повысило привлекательность Китая как производственной базы. Следуя правилам ВТО, Пекин после небольшой отсрочки должен был отменить дискриминацию иностранных граждан и фирм, законодательно уравнять их с китайцами в аспекте экономических прав и обязанностей. Другими словами, иностранные компании могли теперь продавать в Китае практически все что угодно и где угодно. Членство в ВТО также означало, что Пекин согласился рассматривать страны — члены ВТО на равных основаниях, то есть одни и те же тарифы и регламентации должны были применяться одинаково для всех. Также он согласился подчиняться международному арбитражу в случае торговых споров с другой страной или иностранной компанией. Одновременно правительственные чиновники стали больше заботиться о благе предпринимателей, были упрощены инвестиционные процедуры, возникло множество министерских веб–сайтов, помогающих иностранцам разобраться в местном деловом законодательстве и обороте. Не знаю, сколько китайцев купило «Красную книжку» Мао, но чиновники американского посольства в Пекине рассказывали, что в течение нескольких недель после подписания Китаем соглашения с ВТО брошюра с переведенными на китайский правилами этой организации была раскуплена в количестве 2 миллионов экземпляров. Произошедшие перемены можно сформулировать так: при Мао Китай был изолирован от действия выравнивающих сил, и поэтому китайский лидер мог бросить вызов лишь собственному народу. Дэн Сяопин открыл Китай для большей части описанных мной выравнивателей и тем самым бросил вызов всему миру.
До вступления Китая в ВТО, сказал Джек Перковски, было ощущение, что, несмотря на начало открытой торговли с Западом, правительство и банки всегда сумеют защитить местные фирмы от сокрушающего давления иностранной конкуренции. «Членство Китая в ВТО стало сигналом для бизнес–сообщества, оно подтверждало, что страна окончательно встала на капиталистический путь, —добавил он. — Прежде вас не отпускало подозрение, что разворот к государственному коммунизму все–таки не исключен. Вступив в ВТО, Китай как бы заявлял: «Мы на одной стороне»».
Из–за невероятной концентрации низкооплачиваемой рабочей силы высокой, средней и низкой квалификации, из–за ненасытной потребности в рабочих местах самого разного профиля, которые обеспечивали бы занятость населения, из–за наличия огромного и быстро растущего потребительского рынка Китай стал самой грандиозной в истории оффшорной зоной. В стране свыше 160 городов–миллионеров. Сегодня вы можете попасть в город на восточном побережье, о котором никогда раньше не слышали, и обнаружить, что он один обеспечивает большую часть мирового производства оправ для очков. При этом в соседнем городе изготавливается больше всех в мире зажигалок, еще один поставляет «Делл» основную часть их мониторов, а другой специализируется на мобильных телефонах. По оценке Кенити Омаэ, японского бизнес–консультанта, приведенной в его книге «Соединенные Штаты Китая», только в одной зоне дельты реки Чжуцзян, регионе, расположенном к северу от Гонконга, базируется 50 000 китайских компаний — поставщиков компонентов для электронной техники.
«Китай — это угроза для нас, это наш клиент и это наш шанс, — заметил мне Омаэ во время одной нашей встречи в Токио. — Чтобы преуспеть, вам придется принять эту страну, вы больше не можете ее игнорировать». Вместо того чтобы конкурировать с Китаем, пытаясь доказать свою самодостаточность, утверждает Омаэ, разбейте свой бизнес на части и подумайте, какую из них вы хотите делать в Китае, какую — продавать в Китае, и какую — покупать у Китая.
Здесь мы подходим к тому, в чем заключается главный выравнивающий эффект открытия китайского рынка для всего мира. Ведь чем привлекательней становится Китай в качестве оффшорной зоны, тем привлекательней должны стараться сделать себя другие развитые и развивающиеся страны, с ним конкурирующие, — такие как Малайзия, Таиланд, Ирландия, Мексика, Бразилия, Вьетнам. Все они, наблюдая за происходящим в Китае, за утекающими туда рабочими местами, говорят себе: «Черт возьми, нужно как можно быстрее вводить в экономику точно такие же стимулы». Результатом этого становится своеобразный процесс соревновательного выравнивания, в котором страны в погоне за статусом наиболее привлекательной оффшорной зоны предлагают компаниям крупные налоговые послабления, мощные образовательные стимулы и субсидии.
Оддед Шенкар, профессор деловых отношений при Государственном университете Огайо и автор книги «Китайское столетие», сказал в интервью «Бизнес–уик» (6 декабря 2004), что прямо заявляет американским компаниям: «Если вы все еще занимаетесь чем–нибудь человекоемким, бросайте это занятие прямо сейчас, пока не разорились. Жалкие 5%, сэкономленных здесь и там, вас уже не спасут, потому что китайские производители способны экономить не хуже вас». «Чтобы оставаться конкурентоспособными, вам нужна подлинно новаторская бизнес–модель», —добавил он. Выравнивающий потенциал Китая дополнительно усиливается тем фактом, что он сам также превращается в огромный рынок. Как отмечается в той же статье «Бизнес–уик», размеры внутреннего рынка страны позволяют достигать существенного экономического эффекта масштаба, он обеспечивает жесткую конкуренцию, которая сдерживает цены, он увеличивает армию китайских инженеров на 350 000 человек ежегодно, он вынуждает молодых рабочих и менеджеров работать по двенадцать часов в сутки, он создал крупнейшую в мире базу производства компонентов электронной техники и легкой промышленности, наконец, он порождает такой «предпринимательский напор, который готов на все что угодно, лишь бы понравиться большим розничным торговцам типа «Уолл–Март», «Таргет», «Бест Бай» и «Дж. С. Пенни»».
Критики китайского делового стиля опасаются, что размер и экономическая мощь Китая вскоре сделают его глобалным стандартом не только в аспекте низкой заработной платы, но и в аспекте некачественного трудового законодательства и производственных регламентов. В бизнесе это явление получило название «китайской цены».
Но самое неприятное заключается даже не в том, что, привлекая такие инвестиционные потоки, Китай заставляет своих конкурентов брать все более и более низкие планки. Это лишь краткосрочная стратегия. Самая непростительная ошибка любой компании, приходящей на китайский рынок, — думать, что Китай выигрывает исключительно за счет низкой зарплаты, забывая о качестве и производительности. Согласно исследованию американской организации «Конференс борд», за период между 1995 и 2002 годами в негосударственном секторе китайской экономики производительность росла на 17% ежегодно. Повторяю, 17% ежегодно! Это происходит благодаря стремительному освоению Китаем не только современных технологий, но и современных деловых практик, причем на всех уровнях, начиная с самого базового. И кстати, дополг нительно сообщает исследование «Конференс борд», за тот же период Китай потерял 15 миллионов рабочих мест в промышленности, по сравнению с 2 миллионами в Соединенных Штатах. «По мере наращивания своей производственной мощи, — говорится в исследовании, — Китай теряет рабочие места в промышленности — в больших объемах, чем США, — и компенсирует их новыми рабочими местами в сфере услуг, то есть находится в русле тенденции, вот уже многие годы наблюдающейся во всем развитом мире».
