Григорий Марченко - Финансы как творчество: хроника финансовых реформ в Казахстане
Причем национальный Центральный банк в этой ситуации абсолютно бессилен. Председатель ЦБ, разумеется, будет вызывать к себе менеджеров «дочек» западных банков и объяснять им, что кризис происходит совсем в другой стране. Западные менеджеры, в свою очередь, будут показывать председателю ЦБ множество писем и е-мейлов, которые они отправили своему начальству на Запад. И в которых объясняется, что финансовый сектор той страны, где они сейчас трудятся, не переживает никаких серьезных проблем, что ликвидности здесь в избытке и так далее. Но правление материнского западного банка, его риск-комитет и прочие структуры все равно примут решение закрыть лимиты на эту страну. От греха подальше.
Деньги по погашаемым кредитам в итоге будут выведены за границу, в «материнский» офис, а новых кредитов ни один дочерний западный банк не выдаст. Таким образом, если в стране 80–90 % банков принадлежат иностранным структурам, и все эти банки приняли решения о закрытии лимитов, то будущее национальной финансовой системы предсказать нетрудно. Если кризис к тому же продлится, то экономика этой страны окажется в сложном положении. С учетом того, что в нашем регионе рынки капитала менее развиты, чем, скажем, в англосаксонской модели, прекращение банковского кредитования однозначно приводит к очень тоскливым последствиям.
Таким образом, некоторые параметры «правильной» структуры собственности являются, если вдуматься, общими как для отдельного банка, так и для банковской системы в целом. Как отдельному банку, так и системе в целом, нужен своего рода якорь. Для отдельного банка желательно участие стратегического инвестора. А для системы принципиально важно, чтобы в нее входили национальные банки. Отечественному финансисту деваться особо некуда, поэтому он патриот и будет кредитовать отечественного заемщика в любых ситуациях. С моей точки зрения, оптимальная доля местных кредитных учреждений в банковской системе должна составлять 60–70 %.
А вот проблему инсайда я считаю чем-то вроде квадратуры круга. Инсайд был всегда и всегда будет. Бороться с ним можно и нужно – даже обязательно нужно! Но побороть это явление полностью нигде, никогда и ни у кого не получалось. Как мы это видим на примере западных стран. Грань тут всегда очень тонкая, оптимального баланса нет, наверное, ни в одном законодательстве. Если возможность инсайда исключить полностью (что возможно лишь чисто теоретически), то не сможет работать рынок ценных бумаг. Это проблема не моральная: как известно, здесь все упирается в асимметричность информации.
Всегда есть информация, доступная кому-то раньше, чем другим, не обязательно финансовая. Допустим, появились известия о том, что на заводе N готовится забастовка, и эти сведения могут обрушить котировки акций завода N, и о забастовке узнал человек, работающий в банке, готовящем первичное размещение акций (IPO) завода. Инсайд это или нет? А если сотрудник банка абсолютно не имеет отношения к процессу подготовки IPO завода, что тогда? Но зато он работает в подразделении, которое совершает короткие продажи акций того самого завода? И вот слово «инсайд» произнесено вслух, и в дело вмешиваются регулятивные органы. Начинаются разборки, проверки электронной почты, телефонных разговоров и прочее. Все эти ритуалы могут продолжаться годами, но итог часто нулевой.
Кроме того, есть еще один вопрос. Что должен делать человек с такого рода информацией, если она, по не зависящим от него причинам, все-таки стала ему доступна? Звонить что ли в агентство Bloomberg и требовать немедленно поместить эту новость?
Вот пример из жизни. В настоящий момент я являюсь председателем правления Народного сберегательного банка Казахстана (это бывший Сбербанк, в казахстанском варианте он называется банк «Халык»). Наш банк – публичная компания, и его акции торгуются на бирже (о том, как «Халык» приватизировали, расскажу позже).
Мы провели конференц-колл с нашими инвесторами, и после этого стоимость наших бумаг на бирже за три дня существенно выросла. Затем, спустя три месяца, мы провели следующий конференц-колл, и цены на наши бумаги выросли еще на 13 %. Сейчас намечается следующий конференц-колл. Тот человек, который узнал, что он состоится, является инсайдером или нет? (Мы приглашаем на конференц-колл достаточно широкий круг инвесторов.) А с другой стороны, после 2-4-6 совпадений устанавливается причинно-следственная связь. В этой ситуации в каком-то из банков, работающих с нашими бумагами, узнают дату проведения следующего конференц-колла. Но совершенно нельзя исключить, что в это время произойдет падение котировок наших акций. А банк уже посоветовал своим клиентам срочно покупать бумаги банка «Халык». Можно ли будет квалифицировать этот факт как инсайдерскую торговлю, для меня лично не очевидно.
Принципиально важным мне кажется, чтобы законодательство страны в принципе определяло инсайд как преступление. И нарушителей соответствующих статей закона ловило и наказывало.
Причем наказывать, как мне кажется, нужно материально. Зачем карать финансистов уголовно? В Америке существуют три специальных тюрьмы, где содержат именно нарушителей финансового законодательства, отнюдь не стремясь смешивать их с уголовниками. Потому что если организованная преступность сумеет поставить себе на службу финансиста с хорошей квалификацией, то совместными усилиями они нанесут обществу очень много вреда.
В специализированных американских тюрьмах для финансистов собраны хорошие библиотеки, подключен интернет, в целом созданы очень неплохие условия жизни, однако побег карается жестко. Вот после побега можно угодить в тюрьму уже вместе с уголовниками, чего финансисты как люди рациональные очень не хотят.
Одна такая тюрьма расположена у американцев в Пенсильвании, а две в Калифорнии, так что и климатические условия там неплохие. А в Казахстане, возможно, в принципе не найдется нарушителей финансового законодательства в количестве, достаточном для заполнения даже одной тюрьмы. Однако говорить о превосходстве нашей финансовой системы над американской исключительно на основании этого факта лично я бы не стал.
ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВЕ 6
Булат Мукушев, председатель правления ОАО «НБК-банк», Андрей Ухов, Assistant Professor of Finance, Kelley School of Business университета штата Индиана [5]
Законодательство по инсайду лежит в основе работы большинства финансовых рынков западных стран. Особо внимательно к проблеме инсайда относится SEC (Securities and Exchange Comission) в США. Кстати, в начале ХХ века сделки инсайдеров в США не считались незаконными. Но после излишеств 1920-х годов и последовавшей Великой депрессии общественное мнение радикально изменилось. Сделки инсайдеров были запрещены законом и теперь караются очень строго. Помимо денежных штрафов и тюремного заключения, нарушителю могут запретить работать в финансовой сфере.
