Сборник - Золотой стандарт: теория, история, политика
С учреждением Банка Англии последнему не была предоставлена монополия, он даже не пользовался исключительной привилегией в области выпуска банкнот. Только законом 1708 г. запрещен был выпуск банкнот компаниям, учреждаемым в количестве более 6 человек, т.е. акционерным банкам. Такое запрещение считалось равносильным запрещению учреждать банки вообще, и действительно других банков (учрежденных компаниями) в Англии долго не возникало. Банкноты могли выпускать по-прежнему только отдельные банкиры; но в Лондоне это скоро прекратилось, ибо с появлением всесильного Английского банка роль банкиров там надолго свелась к минимуму. В провинции же, где до середины XVII в. Банк Англии не имел отделений, возникали небольшие банки. Первоначально это были торговцы, которые рядом с торговлей давали ссуды своим покупателям; они же принимали у последних вклады. Так возникали банки в провинции до середины XVIII в.; в 1755 г. впервые был сразу основан банк в отличие от этих постепенно возникающих банков. Но еще в 1759 г. насчитывалось в Англии всего 12 банков, и лишь в 1776 г. число их достигло 150, а в 1790 г. увеличилось до 300[73]. Они выпускали банкноты, которыми производили учет векселей, так что в провинции в отличие от Лондона банкноты являлись не столько свидетельствами о помещенных вкладах, сколько средством кредитования, ибо депозитная операция была в провинции еще мало развита и без выпуска банкнот банкиры не в состоянии были бы кредитовать своих клиентов[74].
Иное положение находим на континенте Европы. Публичные банки, которые здесь существовали, как мы видели, не занимались торгово-промышленным кредитом, частных же банков почти не было. Марпергер в своем «Описании банков» (1716 г.) называет банкиром купца или менялу, который имеет много дел с векселями на иностранные рынки. Ради вексельных операций (производства и получения платежей посредством векселей) купцы обращались к «ярмарочному» или «иностранному» банкиру, производившему свои операции в одном из крупных центров – Амстердаме, Милане, Франкфурте-на-Майне, – и только к концу XVIII в. стали для этого прибегать и к услугам местного банкира – до того времени они производили платежи, обходясь и без него. Во всяком случае, банкир, по общему правилу, лишь инкассировал их векселя, но самостоятельно их не снабжал кредитом. Лишь с начала и в особенности с середины XVIII в. возникают в отдельных местах ломбарды, выдающие купцу ссуду под товары, как, например, в Брюнне (Австрия) в 1751 г., в Санкт-Галлене в 1752 г., где купец помещал свой холст до поездки на ярмарку и получал под него ссуду для производства дальнейших операций[75]. Лудовици рассказывает о существовании таких «ленбанков», или ломбардов, не только в Италии, Англии и Голландии, но и в Гамбурге и Берлине[76].
В Австрии еще в 1785 г. на предложение группы лиц устроить публичный банк последовал отказ Иосифа II «решительно и навсегда». Но два года спустя датский банкир Баргум и группа местных оптовых торговцев все-таки сумели добиться патента на открытие «коммерческого, ссудного и вексельного» банка, капитал которого в значительной мере создавался из средств высшей австрийской аристократии; этим-то и объясняются успешные результаты ходатайства. Банку предоставлено было право производить все виды оптовой торговли, вексельные операции в пределах страны и за границей, учет и ломбардирование товаров. Ломбардная и учетная операции удачно развивались, но Баргум стал составлять подложные векселя, и когда это раскрылось, бежал (в 1790 г.), после чего привилегия, выданная ему, была аннулирована. Два года спустя представителям высшей аристократии (кн. Шварценберг, кн. Коллоредо, гр. Ностиц и др.) удалось снова выхлопотать привилегию на открытие банка, причем они ссылались на то, что за короткое время своего существования банк успел повести успешную борьбу с ростовщичеством (хотя административные органы это отрицали). Однако теперь ломбардная операция исчезает; напротив, банк занимается усиленно торговлей и учреждением промышленных предприятий. После банкротства государства и он вынужден был прекратить свою деятельность[77].
Вообще коммерческий кредит был на континенте Европы еще весьма мало распространен и в XVIII в.
Обширные торговые операции таких крупных фирм XVI в., как Фуггеры, Вельзеры, Гохштеттеры и др., обходились еще почти без кредита. Это были обыкновенно семейные полные товарищества, в которых каждый из членов не только нес риск, но и принимал нередко участие в общем предприятии. Правда, членам, выходившим из состава товарищества, разрешалось в виде особой льготы оставить свой капитал целиком или частью в предприятии в качестве депозита, т.е. как вклад, с которого они получали определенные проценты, независимо от прибылей или убытков товарищества. Однако эти капиталы принадлежали родственникам, которым оказывалась таким образом особая льгота. К посторонним лицам не желали обращаться, и они не могли помещать своих капиталов у компаний. 5%-ные депозиты были известны в XVI в. – у итальянских фирм, как мы видели, помещались депозиты уже раньше, – германские торговые дома и товарищества их принимали, а имперские чины уже в 1522 г. запрещали их, требуя, чтобы компании пользовались одним собственным капиталом. Но они составляли исключение. В начале XVI в. в Аугсбурге, крупном торговом центре того времени, депозиты были еще мало распространены, и летописец с удивлением рассказывает, что у Амброзия Гехштеттера князья, графы, дворяне, городские жители, крестьяне, батраки и служанки помещали то, что имели, из 5%; даже поденщики, которые имели не более 10 гульденов, отдавали их его компании, так что он по временам имел до 10 тыс. вкладов – никто не знал, что у него было столько. Позже Эк защищал contractus trinus и такой процент (contractus quinque de centum), ссылаясь на то, что в Аугсбурге он в течение свыше 40 лет применяется пользующимися почетом гражданами, женскими монастырями, учеными людьми[78].
К концу XVI в. компания суконщиков в Иглау вынуждена была «в стране и за пределами ее добиваться ссуд», обращаясь к купцам Праги, Штейра и других городов, а компания по сбыту олова в Амберге принимала вклады с правом взятия их обратно лишь по истечении 5 лет, тогда как компания могла ежегодно, с предупреждением за 3 месяца, отказаться от них. Это последнее право – освободиться от вкладов в любой момент – было весьма существенно для компании. В 1614 г. наряду с внесенной участниками суммой в 25 тыс. (117 лиц, в размере от 25 до 450 гульденов), имелось вкладов на 12 тыс. в размере от 250 до 5 000 гульденов (наибольшую сумму поместил курфюрст)[79]. Известная торгово-промышленная вюртембергская компания, центром деятельности которой являлся г. Кальв, в начале XVIII в. уже пользовалась в значительных размерах не только вкладами участников, которые обязаны были помещать известную часть прибылей у компании из 6% годовых (независимо от прибылей, получаемых ими в качестве членов), но и капиталами посторонних лиц; компания делала займы у частных лиц, правительственных касс, местных чиновников и центральной администрации вплоть до высших ступеней и уплачивала 4 или 5% Однако этим путем компания не столько имела в виду расширить свои операции, сколько заинтересовать население, в особенности же чиновников, в успехах предприятия и привлечь их на свою сторону. Когда же положение ее упрочилось, компания начала выплачивать обратно помещенные у нее капиталы, усматривая в них обузу, от которой нужно освободиться как можно скорее[80]. Этот факт крайне характерен. Он ярко выражает условия того времени, когда предприятия вовсе не стремились к расширению своих операций и всячески избегали обращаться к кредиту для этой цели.
