Сергей ГОРОДНИКОВ - ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Русский национализм призван разрушить и вымести в историческое небытие феодализм и дофеодальное варварство на огромной части материковой Евразии, тем самым направить весь евразийский континент к качественно новому витку прогресса. В этом и только в этом будет его историческое оправдание для внешних сил, ищущих пути становления мировой цивилизации, — более того, историческое предназначение и моральное величие. После периода диктатуры русского радикального национализма в России, после окончательного подрыва позиций феодализма и остатков варварства в центральном регионе Евразии, все человечество войдет в новую эпоху своего развития, и прогресс пойдет невиданными еще темпами, объединяя промышленный интерес отдельных государств в общемировой интерес, превращая промышленный глобальный интерес в единственную силу, способную бросить вызов господству мирового коммерческого капитала и политически подмять, укротить его.
При этом надо отдавать себе отчет в том, что грядущий и уже достаточно близкий, разрушительный глобальный энергетический кризис поставит вопрос о невыносимости феодализма для выживания цивилизации, — невыносимости дальнейшего существования его пережитков в Евразии. Создастся уникальная ситуация за всю мировую историю, когда выживание цивилизации будет поставлено в зависимость от решительности и воли русского национализма, от его успехов. На рубеже тысячелетий русский радикальный национализм станет не только ожидаться, как прогрессивная политическая сила общемирового значения, но и будет подталкиваться инстинктивной потребностью цивилизации в своем выживании и даже потребностью в выживании человечества как биологического вида. Природе и Богу наплевать на государства и народы, им важно, чтобы выжил человеческий род, выжил как вид биологический и эволюционно изменяющийся.
Какие же внутренние и исторически настоятельные потребности, внутренние исторические интересы будут подталкивать изнутри развитие национализма в русской внутриполитической жизни? Их два: а) “инстинктивная” императивная потребность государства в создании и непрерывном обновлении промышленной структуры экономики; б) настоятельная потребность для экономического и социально-политического выживания государства в ХХI веке в осуществлении мобилизационных мер по ускоренному созданию евроазиатских транспортных структур, как основы основ для нормального, здорового развития всех регионов России, нашего рынка и демократии. Хозяйственная жизнь России на протяжении всей истории задыхалась от отсутствия взаимозависимого, естественного евразийского рынка, и демократическое давление многомиллионных буржуазно-городских интересов на политику, на государственную машину будет нарастать с каждым годом, вплоть до усиления крайне радикального крыла “ястребов”, то есть тех политиков, кто потребует — любыми мерами военно-политического характера уничтожить все путы, какие мешают становлению такого рынка! Только так возможно будет достигнуть процветания страны и укрепления демократической государственности.
Глава 2.
Промышленно-финансовые — монополии единственный гарант реальной демократии в России
Россия огромная страна, и векторы региональных экономических, политических, культурных интересов имеют разную направленность. Пока из европейской части страны за Каменный Пояс шел устойчивый демографический поток переселенцев, Сибирь, Дальний Восток сохраняли духовную, моральную, психологическую зависимость от политики Москвы, ее во многом европейских целей и исторически сложившихся ценностей мировосприятия. Но демографический кризис русских, постепенно подползающий к демографической катастрофе, ставит острейший вопрос о жизненно необходимом экономическом развитии государства только и только за счет устойчивого роста производительности труда, вывода всей экономической машины, каждого ее звена на самый высокий уровень рентабельности, прибыльности функционирования. Однако в приграничных регионах интересы мелкого и среднего предпринимательства в угоду задачам достижения прибыльности собственной деятельности будут стремиться к интеграции в надгосударственные региональные рынки, связанные с соседними странами, даже если общероссийские интересы при этом отодвинутся для них на второй план. Возможно ли, чтобы при демократии это не отразилось на политическом мировоззрении в регионах?
Пример Британской империи, которая распалась на Канаду, Австралию, Новую Зеландию и пр., не говоря уже о США, отколовшихся от нее много раньше, показывает со всей определенностью, что общий язык, общие расовые, культурные, духовные корни — весьма хлипкое основание для общей государственности, общего политического единства на определенном уровне развития региональных буржуазно-капиталистических интересов. Главная причина такого распада была следующей. Англия не смогла и на том этапе мирового промышленного развития не могла создать структуру единого экономического интереса, который бы сплачивал все части империи в экономическое целое. А в рыночной экономике, в демократическом самоуправлении самым главным двигателем, фактором, определяющим политическое поведение людей и местных сообществ — является интерес экономический! Мы еще только учимся и рынку и демократии, поэтому такой фактор в поведении граждан России и членов парламента выражен слабо, не стал доминирующим, основным. Но мы к этому придем, и придем очень скоро.
Какие же общие экономические интересы населения России способны сплачивать региональные цели развития в единый политический интерес страны, укреплять ее государственность в условиях рынка и демократических процессов? Возможно ли это сейчас? Или России суждено с неизбежностью распасться на несколько государственных образований, как об этом “каркают” ее внутренние и внешние враги последние полтора столетия, когда страна стала втягиваться в рыночные капиталистические отношения? Вопрос не праздный, важнейший для выбора внутренней политики и политики международной. И ответ на него — утвердительный. Да, Россия способна не только сохранить единую государственность, но имеет колоссальный потенциал развития в условиях стабильности и проявления единой политической воли во всех регионах. Но лишь при условии ускоренного восстановления прежних и становления новых монопольных экономических структур в промышленности, торговле, финансах. Мне приходилось в 80-м году утверждать: “Именно БАМ, именно космические проекты, именно КАМАЗ, ВАЗ и еще несколько подобных крупнейших программ, в том числе и программ военно-промышленного комплекса, являются нашей исторической вехой перехода от Предыстории к собственно Истории России, к демократической истории, истории подлинного могущества и процветания”. Потому что Россия, как исторически сложившееся государство, сотни лет постоянно напрягающее ресурсы для удержания стабильности в Евразии, не могла открыть шлюзы напору буржуазно-капиталистических интересов и демократии ни в XIX веке, ни в 1917-м году, ни в 50-е годы, ни при Хрущеве. Еще не были созданы экономические основы для сохранения целостности Российского государства в демократическом самоуправлении. И жизнь показала правильность этих выводов. Экономические предпосылки демократических реформ в конкретных условиях российской государственности вызрели только в семидесятые годы!
