Джон Джон - Распределение богатства
Изолированный работник является потребителем своих собственных продуктов, и он естественно каждый день продолжает свою работу до того момента, когда уже не стоит работать больше. Дополнительный продукт мог бы быть получен посредством продления тяжелого труда, но выгода от получения его не могла бы компенсировать жертвы, связанной с изготовлением. Человек уже устал и он чувствует тягостность своего занятия. Он нуждается в отдыхе и свободе. Природа отвлекает его от фабрики, и уют его дома зовет его. Его нормальный рабочий день кончается, когда звучат эти призывы, а это происходит тогда, когда выгоды и потери от производства равны.
Выгода, связанная с последовательными часами труда, уменьшается, начиная с первого; и последний продукт, который человек производит, является наименее полезным из всех. Если он будет работать только один час, он создает продукт в форме пищи и других вещей, поддерживающих жизнь вещи. Если он добавляет второй час, он будет затрачен на получение того, что все еще оценивается им как необходимость. Применяя большее количество времени, он добавит удобства к своему перечню и он может закончить его положительной роскошью. Во всяком случае последнюю и наиболее тяжелую работу он выполняет ради получения наименьшей из выгод. Предоставленный самому себе и природе, он должен работать в течение части дня для поддержания жизни и должен воздерживаться от работы в течение другой его части на том же основании. Между точкой безделья, в которой он голодал бы, и точкой только работы, в которой он умер бы от истощения, имеется точка равновесия выигрыша и потери. Если он остановится именно здесь, чистый доход от труда будет наибольший.
При определении того, стоит ли продлить работу до одиннадцатого часа в течение каждого дня года, человек проходит через это уравновешивание одного удовольствия другим и через уравновешивание каждого удовольствия утомительным трудом, о чем уже было упомянуто. За затраченные в течение всех дней года конечные часы человек получает разнообразный перечень удовольствий и будет решать, уравновешивает ли их общая сумма жертву в виде почти трехсот конечных часов труда. Это трудное решение, но человек примет его; а делая это, он получит единицу предельной полезности в терминах эквивалентного страдания. Мы не будем продолжать анализ того метода, посредством которого ум отдельного индивидуума решает, стоит ли работать одиннадцать часов в день. Мы спокойно можем предположить, что человек придет к заключению по этому поводу. Мы хотим теперь узнать, как приходит к этому суждению общество. Индивидуальная психология не является предметом наших исследований, но тот способ, посредством которого психологический процесс у индивидуума дает общественный результат, явно включается в сферу нашего исследования.
Если продолжительность рабочего дня отложена на горизонтальной линии, а выгоды и жертвы, налагаемые им, отложены на вертикалях от этой линии, мы можем получить простую фигуру, выражающую факты, относящиеся к свободному и изолированному работнику.
АВ есть продолжительность дня, тогда как АС есть страдание от наиболее раннего труда, BD — страдание последнего труда. АЕ представляет выигрыш, обеспечиваемый первым продуктом, и BD — последним продуктом. BD в действительности состоит из двух совпадающих линий, одна из которых измеряет тяжесть конечного труда, а другая — выигрыш от конечного потребления. Площадь АСDВ измеряет общую жертву, связанную с одним рабочим днем; AEDB — общий доход; СЕ — избыточный доход, представляющий чистую выгоду одного производственного дня. Все выигрыши ниже линии С полностью возмещаются издержками.
Изучаемый нами человек представляет сам по себе общество. Он изготовляет вещи и один потребляет их. Линия В есть его единица ценности, которая измеряет эффективную полезность всего, что он производит. Хотя АЕ и может измерять абсолютную выгоду, доставляемую куском хлеба, удовлетворяющим голод, но действительная важность обладания таким куском хлеба значительно меньше. Если бы этот необходимый предмет был изъят, человек посвятил бы изготовлению хлеба конечный час, обойдясь без предмета, который в противном случае был бы для него обеспечен конечным приращением труда. Уничтожьте его дневной запас пищи, и то, без чего ему придется обойтись, будут предметы роскоши, которые при естественном ходе вещей обеспечивались бы для него последним периодом труда. BD измеряет полезность этих предметов роскоши и измеряет, поэтому, действительную услугу, оказываемую запасом необходимых вещей, производимых в равный период работы. Действительное значение любого предмета на линии между Е и D измеряется посредством BD, так как, если бы он был утрачен, для замещения его было бы отвлечено некоторое количество труда, которое, в противном случае, доставило бы предметы, значение которых измеряется этой линией. Так, для человека в действительности не имеет значения, какой из этих предметов он сохраняет; BD измеряет субъективную ценность каждого из них.
Для общества, рассматриваемого как единица, справедливо то же самое. Оно производит для себя, и тяжесть его предельного труда измеряет полезность предельных его продуктов, что тождественно с эффективной полезностью любого продукта, производимого с такой же затратой рабочего времени. Отнимите те предметы, которые общество получает в течение утреннего часа труда, — необходимую пищу, одежду и жилище, которые оно должно безусловно иметь, и для того, чтобы возместить утрату, оно отвлечет труд, который выполнялся ближе к вечеру и который, в противном случае, произвел бы конечные предметы роскоши в его запасе благ. Чистое значение товаров различных ступеней одинаково: отнимите полностью одну разновидность, и конечный труд будет обращен для ее возмещения. Единственной реальной потерей будут вещи, которые были бы, в противном случае, произведены этим конечным трудом, и полезность их измеряется бременем, связанным с их производством.
Мы отмечали, что различные комплексы благ имеют неодинаковую абсолютную полезность, так как они обслуживают потребности различных ступеней интенсивности. Хлеб и другие предметы первой необходимости абсолютно более важны, чем драгоценности и другие предметы роскоши; но эффективная полезность всех комплексов равна, так как если бы один из них был уничтожен, результат заключался бы в том, что общество должно было бы обойтись без последнего комплекса. Подобным же образом периоды труда не в одинаковой степени абсолютно обременительны потому, что последний час наиболее утомителен и докучлив; и тем не менее они все равны в отношении эффективной обременительности, как это выяснится из аналогичного опыта. Подобно тому, как мы измеряли фактическую важность вещи для ее владельца, предполагая, что она отнята, и выясняя, насколько ухудшается вследствие этого положение человека, так мы сможем теперь оценить фактическую жертву, содержащуюся в труде отдельного часа, сделав ее излишней и установив, насколько улучшилось благодаря этому положение человека. Если вы дадите изолированному человеку продукт, который изготовлялся им обычно в первый и наиболее легкий рабочий час, вы тем самым освобождаете его от необходимости работать в течение последнего и наиболее тяжелого часа. Вы сокращаете день на один час, доставляя продукт равного периода времени; и вычитание, конечно, делается с конца, где жертва наиболее велика. Подобным же образом, если бы мы могли заставить природу доставлять даром любой из последовательных комплексов благ, входящих в потребление общества, результат заключался бы в сокращении общественного рабочего дня путем отказа от наиболее утомительного и тягостного периода. Эффективная отрицательная полезность всего труда, как выявляется таким образом, измеряется абсолютной отрицательной полезностью работы, завершающей день.
