Сергей Глезеров - Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя
Памятный знак «Детям деревни Кирково». Фото 1987 года
Счастье, что есть люди неравнодушные. Одна из старейших жителей деревни Людмила Кухаренко сохранила в сарае деревянную скульптуру девочки. Уберегла она и кованых журавлей, когда-то венчавших работу скульптора Юлии Мурадовой. Два столба с журавлями, устремленными в небо, – как символы двух погибших детей.
Могилу одного из них, того самого Ванюшки Григорьева, мы без труда отыскали на крошечном местном кладбище. «10 лет, убит фашистами» – гласит надпись на простой металлической табличке. Рядом немало могил, помеченных тем же роковым, 1942-м, годом. Как выяснилось, племянница Ванюши до недавних пор жила в Кирково. Пять лет назад продала дом и перебралась в Тосно. С тех пор бывает здесь довольно редко…
Соседний с Кирково поселок Сельцо и вовсе поразил своей зажиточностью. Бывший совхоз-миллионер и сегодня, похоже, не бедствует. Об этом красноречиво свидетельствовали аккуратные коровники с ухоженными буренками. Впрочем, в Сельце гордятся не только молочной фермой. Здесь две обустроенные школы, в каждой из которых есть собственный музей. В одном из них, историко-краеведческом, нам удалось побывать.
Руководительница музея Татьяна Сергеева с готовностью показала экспонаты, рассказывающие о кирковской трагедии в годы войны, рассказала, что о деревне они помнят, и даже несколько лет назад школьники попытались подготовить свои предложения о восстановлении мемориала. Но «наверху» им сразу же сказали: нет никакого смысла начинать – денег все равно нет. Однако если теперь будет «пламенный мотор», то к общему делу сельцовская школа подключиться готова.
Да и глава Любанского городского поселения Виктор Захаров, встреча с которым в сельцовском ДК оказалась приятной неожиданностью, тоже, как выяснилось, был в курсе проблемы. И выразил готовность участвовать вместе с петербуржцами в общем проекте. Одним словом, не было никого, кто бы сказал, что все эта история быльем поросла и никого не интересует.
Дело за «малым»: нужны серьезные средства. На сегодняшний день есть инициатива, порыв души, участники. Возродить мемориал готовы скульпторы, – в том числе и те, кто занимался эти делом четверть века назад. Если все эти усилия приложатся в одной точке, имя которой деревня Кирково, – может быть, и сдвинется дело с мертвой точки? Ведь получилось же в Лычково!
Заботой о памятниках, связанных с Великой Отечественной войной, занимается немало детских общественных объединений Петербурга. Теперь началась еще одна детская акция – кирковская. О ее начале было объявлено 5 мая 2011 года на городском традиционном празднике «Юные – ветеранам!» в Аничковом дворце.
В июне 2011 года автору этих строк снова довелось побывать в Кирково. Теперь уже делегация выглядела еще более представительней: вместе со школьниками приехал сам автор мемориала – скульптур Виктор Сергеевич Новиков. Виктор Сергеевич не был здесь уже много лет и с замирающим сердцем шел по главной и единственной улице, до боли знакомой. Многое изменилось: деревня стала зажиточной и больше напоминает дачный поселок, а вот памятников стало меньше. Почернели, потрескались, покосились уцелевшие деревянные столбы, а иных и вовсе нет.
Так выглядит то, что уцелело от кирковского мемориала спустя двадцать лет после его открытия. Фото автора, июнь 2011 года
Скульптор Виктор Новиков у памятного знака на том месте, где оккупанты расстреляли кирковских детей. Фото автора, июнь 2011 года
Но, однако, не все так беспросветно. Цел и окружен заботой местных жителей памятник неизвестному солдату на кладбище. В цветах могилы и Ванюши Григорьева – одного из мальчиков, расстрелянных фашистами в 1942-м, и его мамы Зинаиды Ивановны, прожившей долгую жизнь и скончавшейся в 1989 году в возрасте девяносто одного года. Но самое главное – буквально за последний месяц на могиле Ванюши появилась новая мемориальная плита – из черного полированного гранита. Как потом выяснилось, ее установили ребята во главе с преподавателем истории 171-й гимназии Андреем Кустовым. Все своими силами: бросили клич, собрали средства, изготовили плиту, привезли и установили ее…
Тепло встретила питерских гостей одна из старейших жителей деревни Кирково Людмила Кухаренко. Именно она сохранила в сарае деревянную скульптуру девочки и кованых журавлей, когда-то венчавших памятник «расстрелянному детству». Сохраненные реликвии долго ожидали своего часа, и вот теперь Людмила Александровна передала их в надежные руки: девочка и журавли получили теперь новую «временную прописку» – в петербургской мастерской Виктора Новикова, где уже началась работа над скульптурными моделями нового мемориала.
«Увы, дерево оказалось недолговечным, – признается Виктор Сергеевич. – Теперь мы будем делать проект нового мемориала, в граните, на века, и надеемся на помощь всех неравнодушных людей. Конечно, дело это трудное и затратное. Но неужели же предадим мы забвению кирковскую память?»…
Предатель или жертва судебной ошибки?
Немалое число «белых пятен» истории нашего края связано с тем периодом, когда значительная его часть находилась в условиях немецкой оккупации, и люди оказывались перед сложнейшим выбором: как вести себя в складывавшихся условиях, выжить, уцелеть, сохранить человеческое достоинство в ситуации «меж двух огней»…
Характерным примером подобной коллизии может служить трагическая судьба простого колхозника Тимофея Евдокимовича Павлова, жившего в деревне Голубково Лужского района на берегу Череменецкого озера.
Его племянник, ветеран войны Алексей Васильевич Горбунов, с начала 2000-х годов занимается изучением событий, связанных с судьбой Тимофея Павлова. До войны Павлов был колхозником, работал трактористом, потом шофером. Когда началась война, его не взяли в армию по возрасту (ему было 49 лет), а отправили сопровождать в эвакуацию колхозное стадо. Но противник наступал тогда настолько стремительно, что уйти не удалось. Так, не по своей воле, Тимофей Павлов оказался «под немцами».
Находясь в блокадном Ленинграде, а затем в действующей армии, Алексей Горбунов не имел никаких сведений о своем дяде, и только после освобождения Лужского района от немцев из писем дочери Тимофея Павлова стало известно, что его арестовало НКВД. Долгое время его судьба была неизвестна. Доходившие иногда сведения носили характер слухов и не вносили ясности в вопрос о судьбе этого человека.
«Было очевидно, что Тимофея Павлова уже нет в живых и изменить ничего уже нельзя, – признается Алексей Васильевич. – Но у меня подспудно все время была мысль выяснить его судьбу. Наконец, поводом для действий послужило знакомство с книгой бывшего секретаря Лужского райкома партии И.Д. Дмитриева „Записки товарища Д“». Затем Алексею Горбунову удалось ознакомиться с уголовным делом 1944 года в отношении Павлова.
Выяснилось, что приговором Военного трибунала Тимофей Павлов был приговорен по ст. 58-1-«а» (измена Родине) к высшей мере наказания. Сопоставление и анализ материалов дела и имеющейся в семейном архиве переписки с родственниками за 1941–1944 годы привели Алексея Горбунова к выводу, что дело Павлова инспирировали в определенных политических целях, а приговор был неправосудным. «У меня есть документальные сведения того периода (1944 г.), которые позволяют мне сделать вывод, что Т.Е. Павлов является жертвой политических репрессий, или грубой судебной ошибки, а произошедшее с ним – результатом ложных доносов с целью сведения с ним личных счетов», – говорится в обращении Алексея Горбунова военному прокурору Ленинградского военного округа.
Что же произошло с Тимофеем Павловым? Подробностей мало, но известно, что в начале 1942 года, когда оккупационные власти предпринимали попытку «умиротворить» местное население, Тимофей Павлов оказался старостой деревни Голубково. Не известно точно – избрали его сельчане или его назначили.
Эту должность он занимал до осени 1943 года, когда вместе с женой и тремя детьми ушел в партизанский отряд. Дочь Антонина стала разведчицей и медсестрой, старший сын Петр занимался диверсиями. Сам Тимофей Павлов в боях не участвовал, а занимался обеспечением отряда продовольствием. Когда Лужский район в начале 1944 года освободили от врага, Тимофей Павлов с семьей вернулся из партизан в родную деревню Голубково. Сыновей вскоре взяли в армию (один из них погиб в 1944 году в боях в Эстонии). А Тимофея Павлова в марте 1944 года арестовали органы НКВД.
Предварительное следствие заняло около месяца, и в апреле 1944 года состоялся открытый суд военного трибунала в Луге. Впрочем, еще до окончания следствия судьба Павлова была предрешена: на митинге в Луге, посвященном памяти жертв фашистской оккупации, прозвучали слова: «Павлова – к смертной казни!».
