«Адам Смит» - Суперденьги. Поучительная история об инвестировании и рыночных пузырях
За этим спором последовал следующий: о «методе полной стоимости» в нефтяной промышленности. Вряд ли имеет смысл вдаваться здесь во все тонкости и детали. Метод полной стоимости, как сказал Стэнли Портер, партнер Arthur Young &Company и автор книги о бухгалтерском учете в нефтедобывающей отрасли, должен приводить к «немедленному появлению прибыли» у тех компаний, которые его применяют, оставляя более консервативные компании страдать от «эрозии инвестиционной позиции». Вскоре метод полной стоимости распространился со скоростью эпидемии.
Несколько месяцев спустя выяснилось, что Совет по принципам бухгалтерского учета доживает последние дни. Ему на смену пришел созданный Американским институтом сертифицированных бухгалтеров Совет по стандартам финансового учета, куда вошли не только бухгалтеры и который мог работать профессионально и постоянно. Так что все это дело пока скрыто за клубами пыли…
А что же делать инвестору? Разве что попытаться привлечь внимание своего конгрессмена. Однако и это маловероятно, поскольку бухгалтерские проблемы не относятся к горячим темам в период выборов. Я задавал этот вопрос многим заинтересованным людям. Профессор Абрахам Брилофф из Городского университета Нью-Йорка считает, что бухгалтеры должны выработать нечто вроде «Нюрнбергского кодекса» и отказываться выполнять приказы, которые незаконны или морально вредны. Один из членов Совета по принципам бухгалтерского учета сказал мне: «Мы и есть истеблишмент. Если мы не изменим ситуацию, причем быстро, вся эта махина рухнет». Дэвид Норр, член этого совета от Уолл-стрит, писал: «Бухгалтерский учет в наши дни позволяет сформировать такие результаты, какие нужны клиенту. Бухгалтерия как отражение деятельности компании — мертва». Даже юристы настроены весьма настороженно, опасаясь, что «общепринятые принципы бухгалтерского учета» не обеспечивают достаточного раскрытия информации. Review of Securities Legislation, цитируя такие дела, как SEC против Banger Punta Corp, США против Simon и Gerstle против Gamble-Skogmo, предупреждал: «Совету не следует слепо доверять финансовой отчетности, как в целом, так и в деталях. Во многих ситуациях такая отчетность, даже подготовленная компетентно и тщательно, в соответствии с общепринятыми принципами бухгалтерского учета, должна дополняться множеством материалов, чтобы не стать инструментом обмана».
Еще одного члена Совета беспокоило то, что Ральф Нейдер и движение за права потребителя могут взять дело в свои руки. Правда, он тут же добавил: «Саму публику это не волнует. Она — воплощенная жадность. Дайте им пару лет хорошего рынка — и они вернутся все до единого». Другой профессор экономики хотел, чтобы профессиональные потребители финансовой информации — организации и их аналитики — отказывались покупать результаты, если все стандарты не были соблюдены.
Обвинения со стороны критиков не стихли до сих пор, а в их возгласах можно услышать выражения типа «фискальная мастурбация», «жонглирование цифрами» и «корпоративная чушь». Глава одной из крупнейших фармацевтических компаний сформулировал проблему предельно четко: «Хороший бухгалтер стоит тысячи продавцов».
И все же, и все же… Ведь эти исключения подразумевают, что истина все-таки существует и ее можно заставить работать. Даже критики бухгалтерии иногда замечают прогресс, хотя и добавляют при этом, что прогресс проявляется слишком медленно. Если вы посмотрите на Европу или Японию, то увидите, что там и в помине нет столь всеобъемлющего и столь точного бухгалтерского учета. В Великобритании, где появилась бухгалтерия в ее современном виде, порой делают работу и получше нашего, но там британские компании, а у них свои специфические проблемы.
Бухгалтерский учет должен давать такую картину приливов и отливов в деятельности компании, которую неспециалисты могут принимать за чистую монету. Нельзя же требовать, чтобы каждый инвестор был еще и бухгалтером. Однако в существующей ситуации мало кто из инвесторов способен разобраться в этом хитросплетении нюансов. Бухгалтерская профессия должна завоевать доверие инвестора. Пока же индивидуальный инвестор вынужден полагаться на помощь брокеров, которые кормятся его комиссионными. Где-то в глубине брокерских фирм должны все-таки быть искушенные покупатели информации.
Можно, конечно, и самому запросить годовой отчет, но его надо тут же вышвырнуть в урну, если в нем полтора десятка примечаний, понять которые невозможно.
И что в результате? В конечном итоге остается лишь надежда на здравый смысл. Можно ли поверить, что прибыль табачной компании выросла на 30 % за один год? Можно ли поверить в то, что в отрасли, где конкурентам нет числа, кто-то год за годом поднимает прибыль на 50 %? А если компания занимается несколькими видами бизнеса — откуда берутся ее прибыли? Действительно ли она их зарабатывает? Или покупает? Или берет взаймы?
В жизни, конечно, и без того хватает проблем и беспокойств, но надо быть скептиком и держать ухо востро. Иного выхода нет.
2
Приобщение к Супервалюте
Что ж, цифры иногда и впрямь пляшут как хотят, но это единственное, на чем можно сыграть. Вам так или иначе необходимо иметь хоть какое-то количество М3, потому что его октановое число гораздо выше, чем у М1 и М2. Вот что всем нам стоило бы сделать: найти дедушку, который вовремя продал свою раскрученную маленькую компанию великому источнику Супервалюты — могучей IBM. Тогда все остальные проблемы для нас перестали бы существовать. Увы, такой дедушка есть не у каждого, и можно лишь повздыхать по поводу недальновидности собственного предка, поскольку создание Супервалюты — дело нелегкое, ведь теперь придется мучаться со своей компанией с пеленочного возраста. И никто не отрежет нам первый кусок от пирога Супервалюты, испеченного другой компанией, потому что в этом случае находящиеся внутри продают тем, кто снаружи, а мы как раз снаружи и стоим. Но на каком-то этапе нам просто необходимо получить хоть что-нибудь, иначе из пролетарских рядов М1 не вырваться. Может быть, мы можем купить что-то, что круто пойдет вверх? В конце концов, $5000, вложенные в Avon Products в 1950 г., сейчас превратились бы в $2 300 000, а акции Haloid Company, купленные за те же $5000 в том же году, сегодня назывались бы Xerox и стоили бы порядка $3 млн. Остается только найти такую сочную и сладкую вишенку. Есть ли такая возможность у индивидуального инвестора нынче?
Если вы зададите этот вопрос инсайдерам индустрии ценных бумаг, то получите два ответа.
Первый вам дадут на Нью-Йоркской фондовой бирже и в розничных фирмах с кучей филиалов, которые работают непосредственно с публикой. Они скажут, что у всех теперь равный доступ к информации, граждане успешно инвестируют годами и будут делать так и впредь.
Второй вариант вы услышите от профессиональных инвесторов, которые убеждены, что время индивидуальных инвесторов кончилось.
— Когда-то индивидуалы вкладывали в закладные, — сказал один из них. — У вашей бабушки могла быть закладная на чей-то дом в другом городе, которую ей предложил ипотечный брокер, узнавший о ее желании иметь доход. Но это уже давно в прошлом.
Мы уже говорили о периоде потрясений для всей структуры: о банковской системе, которая пережила бегство из коммерческих бумаг, и инвестиционном сообществе, которое едва-едва выдержало коллапс брокерских фирм с недостаточным капиталом. Структура выжила. Структуру тряхнуло будь здоров, но она все-таки выжила и к настоящему моменту даже расцвела. Однако внутри нее продолжают происходить изменения. Институты увеличивают свою долю на вторичных рынках. (Не будем забывать, что большинство свободно обращающихся акций появилось в результате превращения семейных компаний в Супервалюту, т. е. в результате продажи акций, находившихся, как правило, в закрытых трастах.). Вот как увеличивалась доля институтов на вторичном рынке (среднее количество акций в день):
Понятно, что времена, когда мистер Смит из Портленда, штат Орегон, продавал бумаги мистеру Джонсу из Портленда, штат Мэн, прошли, и с ними в прошлое кануло все, что имело отношение к Владению акциями в Америке. Чтобы увеличить свою долю на рынке, многим мелким инвесторам пришлось институционализировать свое инвестирование.
Когда я думаю об индивидуальном инвесторе, выходящем на игровое поле в наши дни, мне вспоминается квотербек, которого звали Гарри Теофилидес. (Он вспомнился мне потому, что Уильям Уоллес, спортивный обозреватель, недавно написал о нем колонку в газете.) Рост Гарри Теофилидеса был метр семьдесят восемь. Он играл в высшей лиге, в команде Redskins, до тех пор, пока туда не пришел тренером Винс Ломбарди, который не мог видеть в своей команде квотербека с таким ростом. Гарри Теофилидеса выставили, и он перешел в Jets, где вышел на поле в игре против Giants, ассистировал своей команде в трех тачдаунах, включая пару прямых пасов, а неделю спустя в игре против Vikings забил семь мячей из девяти.
