Александр Куряев - Экономический цикл: Анализ австрийской школы
Тем не менее до тех пор пока те, кто понимает внутренне устройство экономики, остаются вне основного течение общественного мнения, рациональная программа точного прогнозирования осуществима. Хайек и Харвуд в конце 1920-х годов это показали. Они не отделывались общими фразами, а сосредоточили свое внимание на конкретных факторах рынка, указывающих на то, что достигнута высшая точка: чистый экспорт золота, прекращение денежной экспансии в конце 1928 года, повышение учетной ставки летом 1929 года и бешеный интерес широких кругов населения к Уолл-Стрит в конце 1929 года, отражавшийся в высоких ставках по онкольным ссудам [high call rate on margin loans]. Разумеется, никто не в силах предсказать точную дату, но можно было сказать, что «в течение нескольких следующих месяцев» должно случиться что-то грандиозное. Как в случае с рождением ребенка, вы приблизительно знаете время, но не точно день или час.
С недавних пор, особенно после стравливания инфляционного пара в конце 1970-х годов, взгляды публики на денежные тенденции изменились. «Все мы теперь монетаристы!» - боевой клич наших дней. Кажется, что все следят за денежной массой — она стала новостью первых полос В этом смысле, возможно, Мизес прав, и рынки быстрее реагируют на денежные изменения. Составители прогнозов должны ловить момент, когда перемены начинают носиться в воздухе и изменяются общие ожидания.
Было время, когда денежный взгляд на экономические события в целом игнорировался большей частью публики. Так, в 1920-х годах австрийским экономистам или приверженцам «здоровых денег» было относительно несложно предсказать катастрофическую депрессию тридцатых. Нетрудно было в эпоху инфляции и кейнсианства в 1960-х и 1970-х годах горстке экономистов, придерживавшихся нетрадиционных взглядов на денежные проблемы, или сторонникам твердых денег предсказывать более высокие цены на золото и девальвацию доллара. Каковы перспективы краха калибра 1929 года сейчас, когда книга, дающая такой прогноз, находится в списке бестселлеров New York Times! Финансовый консультант Джозеф Грэнвил пишет о «реинкарнации Роджера Бэбсона» к наше время100. Но что произойдет, если в ток-шоу по телевидению начнут выступать десятки Роджеров Бэбсонов, предсказывающих экономический апокалипсис в ближайшем будущем?
Мы еще не достигли той точки, когда экономисты говорят: «Теперь мы все "австрийцы"!», но нежданно-негаданно по всей стране появляется все больше и больше последователей Мизеса и Хайека. Однако я сомневаюсь, что кто-либо из них победит в каком-нибудь кейнсианском конкурсе красоты. Политические взгляды «австрийцев» и сторонников твердых денег никогда не будут популярны. Но это не значит, что их экономический анализ будет игнорироваться. Поэтому трудно предсказывать коллапс западной цивилизации в будущем, В данных обстоятельствах мы должны помнить гипотезу Мизеса, что события не происходят так, как мы ожидали. Если все прочитают алармистский трактат пофессора Батры «Депрессия 1990-го года» и последуют его совету, то «крах» вполне может наступить много раньше 1990 года, если прав Мизес101. Тогда мы мо¬жем согласиться со словами Ньютона: «Я могу рассчитать движение небесных тел, но не безумие людей»102.
* Перевод по: The Meaning of Ludwig von Mises: contributions in Economics, Sociology, Epistemology, and Political Philosophy. Edited by Jeffrey M. Herbener. Kluwer Academic Publisher, 1991 P. 247—283.
1 Harwood E. C. Cause and Control of the Business Cycle. Great Barring-ton, Mass.: American Institute of Economic Research, 1957. P. 63.
2. Friedman M. "The Methodology of Positive Economics"// Essay in Positive Economics. Chicago: University of Chicago Press, 1953. Pp. 8-9.
3. Любопытно, что недавно три эконометрика из Гарвардского и Йель-ского университетов сделали попытку снять со своих предшественников тяжкий грех того, что они не предсказали Великую депрессию. Они заявили, что крах и депрессия были «непредсказуемыми». См.: Dominguez К. М., Fair R. С, Shapiro М. D. "Forecasting the Depression: Harvard versus Yale". American Economic Review. September 1988. До-мингез с соавторами выяснили, что не только Harvard Economic Service и Ирвинг Фишер из Йсльского университета не смогли предвидеть крах и депрессию, но и их собственные современные эконометрические модели также не могут предсказать события 1929-1933 годов. «Полученные нами результаты показывают, что людей, готовивших прогнозы в Гарвардском и Йельском университете, нельзя винить за то, что после Краха они оставались оптимистами. Их сохранявшийся оптимизм согласуется со сделанным нами на основе метода временных рядов выводе, что Великая депрессия была непредсказуемой» (р. 605). Наоборот, правильным выводом из статьи Домингез будет не то, что депрессия была непредсказуемой, а то, что экономический истеблишмент использует неправильные модели! Гарвардский и Йельский университеты не «сыграли вничью» в соревновании прогнозов, как заявляют их апологеты; они оба проиграли. Короче говоря, их методология прогнозирования депрессий была и остается в корне порочной. Это трагедия, что ортодоксальные экономисты не нашли надежной теории депрессий и что изощренные модели, основанные на временных рядах, неспособны превзойти результаты Harvard Economic Service и Ирвинга Фишера. Нет нужды что-то говорить об ошибочной модели, демонстрирующей оптимизм перед лицом самого ужасного экономического катаклизма современности.
4. Galbraith J. К. The Great Crash, 1929, Boston: Houghton Mifflin, 1954/1979. P. xi; new edition.
5. Hoppe D. J. How to Invest in Gold Stocks and Avoid the Pitfalls. New Rochelle, N. Y.: Arlington House, 1972. P. 99. Другой финансовый специалист Джеймс Дайне утверждает, что фондовый рынок «дисконтирует» будущее, поэтому, когда люди говорят о «1929 годе», они имеют в виду не столько случившийся в этом году крах рынка, сколько Великую депрессию, которую барометр фондового рынка предсказывал на 1932 год» (Dines J. The Invisible Crash. New York: Random House, 1975. P. 23).
6. Марк Блауг называет Фишера «одним из величайших, если не самым великим, и, безусловно, самым ярким американским экономистом». (Who's Who in Economics. Mark Blaug, ed. 2nd ed, Cambridge, Mass.; MIT Press, 1986. P. 273.)
7. Fisher I. The Nature of Capital and Income. Augustus M. Kelley, 1906/1912/1965; The Purchasing Power of Money, 2th ed. New York: Augustus M. Kelley, 1911/1916/1922/1963. Pp. 184-185 и повсюду. Возможно, к подходу Фишера к денежным явлениям с точки зрения долгосрочного равновесия уместно применить замечание лорда Кейнса: «Экономисты ставят перед собой слишком легкую, слишком бесполезную задачу, если в периоды бурь они только и могут сказать нам, что когда шторм закончится, океан снова будет спокоен» (Keynes J. М. А Tract on Monetary Reform. London: Macmillan, 1923. P. 80).
8 Fisher L "Our Unstable Dollar and the So-called Business Cycle". Journal of American Statistical Association. June 20. 1925. Pp. 179-202.
Краткий рассказ о движении за ценовую стабилизацию можно найти в: Rothbard М. N. America's Great Depression. 4th ed. New York: Richardson & Synder, 1963/1981 Pp. 153-164.
Милтон Фридмен, самый известный сегодня монетарист, отрицает, что ФРС была двигателем инфляции в 1920-х годах или что 1920-е годы вообще были инфляционными. «К 1923 г. оптовые цены восстановили только 76 часть их падения в 1920-1921 годах. После этого и до 1929 года они падали в среднем на 1 процент в год. ... Денежная масса также не увеличивалась, и даже немного снижалась на протяжении большей части периода подъема...» Его вывод: «Двадцатые годы никак не были инфляционными, скорее наоборот. И Резервная система, ни в коем случае не являясь двигателем инфляции, вероятно, препятствовала росту денежной массы точно так же, как это делали бы перемещения золота, если бы им позволили полностью реализовать свое влияние* (Friedman М., Schwartz A. J. A Monetary History of United States 1867-1960. Princeton: Princeton University Press. 1963. P. 298.). Фридмен называет 20-е гиды периодом «наивысшего подъема» ФРС и проводит резкое различие между общей экономикой и фондовым рынком и мыльным пузырем на рынке недвижимости (рр, 291-292). Он никак не объясняет стремительный обвал фондового рынка. В центре его внимания - резкое снижение денежной массы между 1929 и 1933 годом. См.: ibid., pp. 299-300.
Однако Анна Шварц в отдельной статье предполагает возможное наличие связи между рестриктивной денежной политикой, начавшейся в конце 1928 года, и крахом фондового рынка. Но она все же настаивает, что Фишер был прав, считая, что в 1929 году ценные бумаги в целом не были переоценены. «Если бы сохранялся высокий уровень занятости и продолжался экономический рост, то цены фондового рынка можно было бы удержать» (Schwartz A. "Understanding 1929-1933й// Money in Historical Perspective. Chicago: University of Chicago Press, 1987. P. 130). Впервые опубликована в: The Great Depression Revisited. Karl Brunner, ed. Boston: Martinus Ntjhoff, 1981. Pp. 5-48.
В поддержку своего тезиса Шварц цитирует статью Джералда Сер-кина, профессора экономической теории Городского университета Нью-Йорка. Основываясь на с виду разумном для большинства акций отношении цены акции к чистой прибыли компании в расчете на одну акцию в 1929 году, Серкин делает вывод, что в целом биржевые цены в 1929 г. «едва ли рисуют картину "спекулятивной оргии"» (Sirkin G. "The Stock Market of 1929 Revisited: A Note". Business History Review 49 no. 2 (Summer 1975). Pp. 223-231). Это классический пример изменения ученого сознания вследствие изоляции в башне из слоновой кости.
Любому опытному фондовому аналитику известно, что отношение цены акции к чистой прибыли компании в расчете на одну акцию может быть весьма обманчивым индикатором спекулятивной деятельности. Дело в том, что по самой своей природе это отношение существенно недооценивает степень спекуляций на фондовом рынке, поскольку и цены, и прибыль во время бума имеют тенденцию к росту. Действи-
