Роджер Ловенстайн - Когда гений терпит поражение
Для Меривезера клуб Waterville символизировал путь, пройденный им с тех пор, как он подавал клюшки в клубе Flossmoor. Меривезер был оживленным хозяином, получавшим удовольствие от соревнований и замечавшим каждый удар. Он не пренебрегал возможностью дать совет Эллисону, когда тому надо было делать удар. Возглавляемая Джей-Эм команда LT из четырех игроков год за годом выигрывала Кубок Уотервилла, заставляя банкиров свистом приветствовать присущий LT дух борьбы. На команду Merrill Lynch игра арбитражеров, которые на спортивной площадке проявляли тот же порыв, что и на торговой, произвела впечатление. Дэниел Наполи, управляющий рисками в Merrill, съязвил: «Если бы за игру в гольф присуждали докторские степени, им следовало бы их получить». На одном из уик-эндов Стивен Беллотти, руководивший в Merrill Lynch валютными операциями, обернулся к Майрону Скоулсу и шутливо спросил: «Майрон, чего у тебя больше – денег или ума?» Скоулс откликнулся: «Ума, но и денег почти столько же».
По мере того как деловые отношения становились все более тесными, LT начала побуждать Merrill Lynch к более щедрому финансированию. Лихи, занимавшийся развитием этих отношений со стороны LT, говорил: «Если вы хотите, чтобы мы работали активнее, вам следует предоставить нам больше средств». Постепенно Merrill Lynch открыл кран. К 1996 году этот банк предоставил 6,5 миллиарда долларов на финансирование сделок с обратной покупкой (эта сумма была приблизительно равна всему акционерному капиталу Merrill Lynch) и пропорционально увеличил финансирование по сделкам с ПФИ. Но было неясно, что получает Merrill Lynch взамен, кроме чудесных уик-эндов в Ирландии. LT попросту слишком жадно «стригла» цены предложения и запрашивала цены, при которых нормальная прибыль доставалась ее брокерам. Брокеры могли роптать, но позиции LT оставались неизменными.
Однажды некий сотрудник отдела операций с обратным выкупом в Merrill Lynch, указав на растущую зависимость банка от высокорискового хедж-фонда, отказался дать согласие на предоставление нового кредита. Но незадолго до очередного посвященного игре в гольф уик-энда этот сотрудник услышал от встревоженного работника торгового отдела: «Мне предстоит увидеться с Диком Лихи! Нам неловкости ни к чему. Как там насчет предоставления им еще одного кредита на 500 миллионов долларов?» Когда сотрудник попробовал было настоять на своем, ему сказали: «Эти сделки надо совершить, иначе мы потеряем бизнес».
Трейдеры и брокеры Merrill Lynch, стремившиеся к пополнению своего призового фонда, пришли к разумному выводу о том, что финансирование LT является главным условием заключения сделок с этой компанией и такие сделки позволяют Merrill Lynch поддерживать непрерывный поток заказов со стороны LT. Поскольку в Merrill Lynch были осведомлены лишь об одной стороне сделки, информация, которой располагал банк, имела, разумеется, сомнительную ценность. Обычное здоровое напряжение, существующее в отношениях между финансовыми и торговыми отделами банка, было деформировано в пользу LT, поскольку сотрудники банка знали, что у LT «особенный» счет. Люди из LT без зазрения совести вымогали деньги через приятелей на всех уровнях банка и делали это постоянно. Начало подобной практике положил Талли, председатель банка и бывший брокер, чертовски гордившийся тем, что Merrill Lynch отбил себе столь значительную часть бизнеса LT. Даже Эллисон, которого кое-кто высмеивал как закоренелого любителя просчитывать шансы, был ослеплен блеском LT и требовал от своих сотрудников расширять отношения с этой компанией. «Все были зачарованы их интеллектом, – вспоминал Данливи, один из трейдеров. – Это было похоже на команду президента Кеннеди или на Камелот! Они были лучшими и самыми яркими».
Впрочем, руководители Merrill Lynch в конце концов стали проявлять беспокойство – не в связи с огромными займами LT, а потому, что их банк по операциям с LT за год получил всего 25 миллионов долларов. Если учесть уровень и масштаб бизнеса двух компаний, эта сумма была просто семечками. Финансовый отдел начал контрнаступление: если баланс банка действительно драгоценный ресурс, то почему его надо расточать на какого-то убогого клиента?
Эллисон, отвечавший за бизнес Merrill Lynch с крупными учреждениями, в том числе и с LT, в конце концов выбрал подходящий момент, отвел Джей-Эм в сторону и иронично заметил, что, пожалуй, и самому банку неплохо делать небольшие деньги на собственных сделках. Как и другие деловые партнеры LT, Элиссон почуял, что руководители LT анализируют прибыльность каждой отдельной сделки, а не общих отношений. Об этом он и сказал Меривезеру.
Джей-Эм отшутился, и LT все равно продолжала доить Merrill. Казалось, LT теряет слух и делает вид, что не замечает этого, хотя глухота создает риск ухудшения отношений с главными партнерами по бизнесу. Однажды LT воспользовалась техническим пробелом в кредитном соглашении и содрала с Merrill Lynch 7 миллионов издержек. Когда кто-то из руководителей банка запротестовал, Меривезер нахмурился и сказал: «Не понимаю». Но не отступил.
«Он был искренен, – говорит этот руководитель, – таково было его мировосприятие: кто-то теряет, кто-то находит».
Партнеры LT оскорбительным образом отказывались доверять Merrill Lynch секреты своей компании, но ожидали от банка крупных пакетов размещаемых им облигаций, то есть лакомства, которое инвестиционные банки приберегали для своих избраннейших клиентов. Еще более унизительной была предпринятая LT попытка подставить Merrill Lynch по необыкновенной гарантии, состряпанной Майроном Скоулсом. Для партнеров LT эта гарантия была дешевым способом увеличить размеры ставок, но создавала серьезный риск для банка. Merrill Lynch отказал в такой гарантии. К этому моменту его норов окреп и Merrill Lynch начал постепенно возвращать свои средства, хотя и оставался одним из крупнейших банкиров LT.
Merrill Lynch страстно желал осуществлять расчеты по операциям LT, но компания отказывалась идти навстречу, поскольку стала получать те же услуги у Bear Stearns, где у Джей-Эм был приятель, Винсент Маттоне, прежде работавший в Salomon. Брокеры, занимающиеся клиринговыми расчетами, выполняют много важных функций вроде ведения счетов и оплаты сделок. Проведение расчетов обычно является выгодным бизнесом, и Bear Stearns согласился на привлекательные для LT условия, поскольку в банке надеялись заполучить большую долю торговых операций LT. Кроме того, Bear Stearns предоставил кредиты шести или семи партнерам LT, для того чтобы они смогли увеличить свои личные инвестиции в фонд. Впрочем, в LT быстро поняли, что банком Bear Stearns помыкать не удастся.
Во-первых, этот банк отказался от крупного финансирования на обычных для LT условиях, то есть без «стрижки». Исполненный уличного здравого смысла, Bear Stearns однажды отклонил аналогичное обращение князя Лихтенштейна, который хотел заняться операциями на валютном рынке, и тем более не намеревался делать поблажки для какого-то хедж-фонда. «Наше решение было очень ясным. Мы не ведем бизнес без первоначальной маржи», – отмечает один из руководителей Bear Stearns. Более того, Bear Stearns опасался рисковать слишком большими суммами своего капитала ради LT. Самая важная из клиринговых функций – предоставление кредитов со сроком погашения в течение одного дня. Для LT, способной проворачивать сотни сделок в день, Bear Stearns по сути дела выступал в роли банка, державшего многие активы компании, от ее имени оплачивавшего счета и получавшего деньги контрагентов, которые были рассеяны по всему миру.
Лишившись клирингового брокера, LT не смогла бы работать, по крайней мере, работать с обычной для нее гибкостью или быстротой. Более того, главный брокер обычно пользовался правом прекращать расчеты без уведомления, а найти нового клирингового брокера впопыхах было очень трудно. Поэтому LT зависела от Bear Stearns в большей мере, чем от какой-либо другой компании или банка. А в брокерском мире Уолл-стрит Bear Stearns занимал особое место. Алан Гринберг, почти 70-летний председатель правления банка, презирал бюрократические замашки, характерные для J.P.Morgan или Merrill Lynch. Он все еще приходил на торговую площадку и отвечал на телефонные звонки хриплым «Алло». Гринберг был известен тем, что призывал своих служащих не расходовать бумагу попусту. Партнер Гринберга, Джеймс Кейн, генеральный директор, сделал себе имя на том, что в трудные 1970-е годы рискнул создать рынок облигаций города Нью-Йорка, когда сходную стратегию проводил и молодой Меривезер. Под решительным руководством Гринберга и Кейна Bear Stearns стал неформальным, прагматичным учреждением, непреклонно сосредоточенным на своих интересах. Это беспокоило компаньонов LT.
В 1994 году, когда LT еще только-только набирала силу, разорился Askin Capital, хедж-фонд, понесший страшные убытки на рынке закладных. Банкротство наступило после того, как Bear Stearns потребовал внесения дополнительного обеспечения. С тех пор сознание того, что Bear Stearns держит в руках все карты, терзало LT. В 1996 году партнеры стали требовать перемен.
