Диана Гэблдон - Путешественница. Книга 2. В плену стихий
Зажмурившись и открыв глаза, рассчитывала увидеть Джо в золоченых очках и с золотым зубом, но увидела злобные желто-зеленые крокодильи глаза.
Люди пели, в перерывах между куплетами испуская стоны.
Чтобы не потерять головы, я уцепилась за скамью. Травы в роме были дурманящими; хорошо, что я выпила немного. Мне хватило и этого: в ушах жужжало, а глаза слипались.
Голос Джо, как мне казалось, продолжал звучать у меня в голове, но когда барабан смолк, я очнулась.
Треск костра и шелест листьев, да топот крысиных лапок на листве – других звуков не было.
Понемногу я чувствовала, что ясность мысли возвращается ко мне, но не к людям. Они, походившие взорами на стену зеркал, стояли неподвижно, не мигая. Невольно на ум пришли легенды о зомби и колдунах вуду, которые отбирали волю у людей. Многоногие твари-легенды, хотя бы одной ногой опирающиеся на правду.
Измаил снял свою устрашающую маску и заговорил:
– Они явились! У вас есть вопросы?
Молодая женщина упала перед помостом и положила руку на деревянную скульптуру с изображением беременной. Было ясно, чего она просит, обращаясь с мольбой к Маргарет.
Мисс Кэмпбелл ответила старушечьим голосом:
– Айя, гадо.
Девушка, заслышав это, простерлась ниц, а когда Измаил пнул ее, поднялась легко и радостно, приговаривая «Мана… мана… мана…».
Парень, брат просившей о беременности, выступил следующим. Он коснулся головы и обратился:
– Grandmère. Женщина, которая мне нравится, любит ли она меня?
Он потупился, теребя в руках веточку жасмина, а старуха рассмеялась с беззлобной иронией:
– Будь уверен, но она ответит еще троим. Ищи другую, не такую щедрую, более достойную.
Парень уступил место старику, с горечью показавшему на одну из глиняных фигурок.
Маргарет ответила голосом разозленного взрослого мужчины:
– Сетато бойе.
Мне стало не по себе, когда я увидала ее. На ее лице играли отблески костра, и на нем же сменялись разные образы, делая выражение ее лица подобающим характеру говоривших ее устами. Сейчас на просителя смотрели настороженные глаза, а губы приобрели властный изгиб.
«Они пришли».
Да, это были «они». Измаил наблюдал за тем, как Маргарет отвечает на вопросы. Или тот или та, кто был вместо Маргарет.
Люди подходили один за другим и обращались к девушке, кто по-английски, кто по-французски, кто на диалектах, на которых говорили рабы, а кто-то на африканских наречиях. Когда обращались на европейских языках, Маргарет называли бабушкой, дедушкой или тетушкой.
Ответы давали мужчины и женщины среднего и пожилого возраста, постоянно сменявшие друг друга.
Недаром она говорила про образы, которые видела в огне…
Теперь было понятно, зачем Измаил прибыл сюда, хотя ему грозили белые люди. Он хотел власти – власти, ради которой можно забыть все.
А Маргарет? Она предсказывала будущее и тоже была готова заплатить любую цену за эту возможность.
Церемония продолжалась по мере того, как люди узнавали ответы на свои вопросы и как заканчивалось действие дурмана. Кто-то засыпал, усевшись на землю, кто-то уходил домой.
У костра остались несколько мужчин, но они были непохожими на остальных, привыкшими командовать и распоряжаться. Если вначале они держались поодаль, то теперь, когда толпа рассеялась, выступили вперед.
– Мон, они все, – указал их вожак на спящих. – Теперь ты.
Измаил нервно улыбнулся, но поворотился к Маргарет. Ее взгляд был отсутствующим.
– Боуасса. Боуасса, твоя идти, – негромко позвал он.
Я не знала, кто был этот Боуасса, но отпрянула от Маргарет, и не зря.
– Я здесь, – послышался низкий голос, более неприятный, чем у Измаила, и напугавший одного из мужчин.
– Боуасса, скажи, что я хотеть знать.
Девушка склонила голову и с юмором посмотрела на Измаила.
– Ты хотеть знать, мон? Зачем? Я сказать – твоя идти, я молчать – твоя идти.
Измаил мягко улыбнулся.
– Это так. А они… – он указал на мужчин, – они тоже с тобой?
– Да. – Оракул ухмыльнулся. – Причудница умирать в три дня. Вы быть со мной.
Боуасса зевнул и рыгнул изящным ротиком Маргарет.
Мисс Кэмпбелл снова приняла отсутствующий вид, а мужчины принялись обсуждать услышанное. Измаил указал на меня, и они отошли в сторону.
Едва они ушли, он поник.
Я хотела уже узнать, что здесь творится, но увидела человека, выступившего из зарослей сахарного тростника.
Это был Джейми, высокий, как и этот тростник. В отблесках огня его лицо казалось огненно-красным, как и волосы.
Он показал, чтобы я молчала. Я, готовясь к прыжку мимо Измаила, подобрала подол, но не знала еще, как быть с Маргарет.
Взглянув на нее, я опешила: губы ее приоткрылись, глаза сузились и стали раскосыми, а все выражение лица было нетерпеливым и воодушевленным.
– Папа? – спросила Брианна.
С ужасом я поняла, что слышу голос своей дочери.
– Бри?
Она повернулась ко мне и назвала меня:
– Мама.
– Брианна? – осторожно спросил Джейми.
– Папа. Это ты. Ты снился мне, – убежденно произнесла она, повернувшись в его сторону.
Джейми побледнел – я видела это даже в свете костра – и хотел даже перекреститься, подняв руку.
– Не бросай маму. Идите вдвоем. Я буду хранить вас.
Измаил воззрился на Маргарет, а она снова проговорила с мягкостью и хрипотцой:
– Я люблю тебя, папа. И тебя, мама, тоже.
Маргарет поцеловала меня, и я ощутила запах и вкус свежей крови на губах. Уже в объятиях Джейми я осознала, что он чертит крест на моей спине.
– Все хорошо. Все уже позади.
Он заставил себя говорить спокойно, а я заставила себя оглянуться.
Маргарет Кэмпбелл мурлыкала какую-то песенку и играла петушиными перьями, а Измаил гладил ее по волосам. Сцена была вполне мирной. Он, видимо, спросил что-то, а она безмятежно взглянула на него и заверила, что «ничуточки» не устала.
– Чудесный был вечерок, правда?
– Да, бебе. – Его голос звучал на удивление мягко. – Ты отдохнуть, да?
Маргарет не ответила. Измаил щелканьем языка подозвал двух женщин, взявших ее и уведших прочь с ласковыми словами.
Сам он остался, глядя в огонь.
Джейми мотнул головой, показывая, что у него есть вооруженные спутники.
– Мон, твоя мог идти один. С вами говорить лоа – моя не грозить. Но лоа раньше не говорить с букра. Странно.
Он помолчал и сказал:
– Теперь ваша идти.
– Нет, не сейчас. – Джейми отпустил меня. – Я пришел за мальчиком, которого зовут Эуон. Отдай мне его, если он у вас.
Измаил, нахмурившись, ответил:
– Ваша забывать мальчик, он уйти.
– Куда?
– Мон, – окинув внимательным взглядом Джейми, проговорил Измаил, – он идти с Причудницей. Он ушел. И ты уходить, ты умный.
Услышав шум барабана, он предупредил:
– Остальные быть здесь. Моя не бить тебя, но моя не они.
– А кто они, Измаил? – поинтересовалась я.
Мне уже было интересно, что здесь происходит, хотя контакт с лоа, признаться, подействовал гнетуще.
– Думаю, что это мароны. Я угадал? – встрял Джейми.
Измаил гордо кивнул:
– Твоя слышать Боуасса. Его лоа благословить, наша идти. Барабан звать, наша идти, все, кто силен.
Он отвернулся, чтобы уйти, но Джейми снова остановил его:
– Погоди, скажи мне, куда миссис Эбернети увела мальчика?
– В Абандауи.
– А где это? – допытывался Джейми.
Я положила руку на его запястье и сказала, что знаю, где это, на что Измаил вскинул удивленные глаза.
– Это на Эспаньоле. Штерн рассказал ей, а потом и мне.
– Что это – городок, поселок, плантация? Как туда добираться?
– Джейми, это пещера, – с дрожью сказала я.
– Абандауи быть волшебное место. Причудница брать тебя наверх, в тайный комната? Так говорить Клотильда.
– Да, это так.
Тогда Измаил сделал шаг ко мне и спросил то, от чего Джейми дернулся:
– Женщина, у тебя отходить крови? Или уже все, нет?
– Еще отходят. А что?
Онисегун Измаил заметно нервничал, глядя то на нас, то на хижины, откуда шли люди и где шевелились кусты.
– Быть женские крови – нет волшебство. Крови есть – есть женская сила, но волшебство нет. Ба быть ведьма, знахарка, она колдовать.
Он добавил:
– Ты колдовать, как и Причудница. Но это убивать тебя и ее. Твоя слышать речь Боуасса? Причудница умирать в три дня. Брать мальчик, и мальчик умирать тоже. Твоя идти, мон, – твоя умирать.
Измаил скрестил руки, показывая, будто они связаны, а потом разорвал путы.
– Я сказать тебе, амики.
Он ушел во тьму, к невидимым людям.
– Святой Михаил, защити нас, – Джейми затеребил волосы. – Англичаночка, ты точно знаешь, где это их волшебное место? Сможешь найти?
– Не знаю, смогу ли, но оно в горах Эспаньолы и там есть река.
– Возьмем с собой Штерна. Идем, ребята ждут нас у реки.
Мое внимание привлекло странное зарево – что-то горело.
– Эта плантация Хоува. И усадьба «Двенадцать деревьев» тоже.
Оранжевых пятен было несколько, и мне припомнились слова Измаила о том, что на зов барабанов пойдут те, кто силен.
