Дэвид Гоулмон - Первозданные
– Нынче ночью мне нужна от часовых повышенная боеготовность. Похоже, здешние индейцы очень стараются привлечь наше внимание, и кто знает, что они замышляют. Я хочу быть готовым ко всему.
Шум усилился и не стихал еще три часа, пока солнце не опустилось за горы на западе. Вслед за тем наступила ужасная тишина. Даже неумолчное жужжание насекомых смолкло, когда луна медленно поднялась над рекой Стикин и ее обеспокоенными гостями.
Чалимантаны начинали двигаться от маленького плато на юг, в долину реки Стикин.
В шестидесяти пяти милях к югу от реки СтикинУилл Менденхолл расположился на носу пятнадцатифутовой лодки «Зодиак». Старая речная лодка была укреплена на носу и корме фанерными листами, на ней имелся маленький кубрик с ветровым стеклом и ящиком для льда, игравшим роль сиденья для рулевого. Отец Марлы также оснастил суденышко холодильниками, глубиномерами, локаторами рыбы и панелью с рычагами управления двумя моторами «Evenrude».
Уилл оглянулся на кокпит, где сидел Карл Эверетт, а потом перевел взгляд на полковника. Джек поместил его на носу в качестве впередсмотрящего, а у бортов с той же целью усадил Анри Фарбо и Панчи Александера. Сам Коллинз сидел рядом с Эвереттом, чистя одно из охотничьих ружей – старомодный «винчестер», заряженный патронами.30–30. Весь последний час Джек без умолку рассказывал что-то Эверетту, и Менденхолл понятия не имел, что могло заставить капитана слушать, не перебивая. Полковник явно разместил француза и Александера как можно дальше от себя, чтобы без помех поговорить с Карлом.
Док Элленшоу все время записывал что-то в дневнике, на минуту отрывал глаза от страницы, задумывался ненадолго, после чего снова погружался в свою писанину.
Они приблизились к большому изгибу Стикина, и Уилл, повернувшись, увидел, что Коллинз успел незаметно перебраться на нос.
– Полковник! – сказал Менденхолл, опустив бинокль и прислонившись к высокому резиново-фанерному носу. – Не надо так ко мне подкрадываться!
– Становишься на старости лет пугливым, лейтенант? – спросил Джек, опустившись рядом с офицером своего отдела безопасности.
Менденхолл созерцал проплывающий мимо лесной пейзаж Стикина. Солнце опустилось очень низко и как будто подожгло деревья и воду, заставив их пылать ярко-оранжевым огнем. Солнечный свет умирал, и Уилл видел, как точно так же умирает надежда, написанная на лице Коллинза. Нынче вечером они слишком много времени провели на берегу, вместо того чтобы двигаться вверх по реке.
– По правде сказать, полковник, я никогда не был мастаком вылазок на природу.
Уилл оглянулся на Джека со смущенной улыбкой, которая сразу угасла.
– Не знаю… Думаю, я острее стал чувствовать все это после того, как мы покинули рыбацкий поселок. Уж последние-то пятьдесят миль – точно.
Коллинз внимательно посмотрел на лейтенанта, который напрасно пытался высказать, что у него на душе. Потом Джек оглянулся, почувствовав на себе взгляд Фарбо, и Анри с улыбкой приподнял брови. Француз давал понять, что знает, как нервирует Менденхолла здешняя лесная глушь. Коллинз ничем не выказал, что его заботит, знает о чем-то Фарбо или не знает, и снова повернулся к молодому чернокожему лейтенанту:
– Похоже, ты не закончил свою мысль, Уилл. Выкладывай, что у тебя на уме?
– За нами наблюдают, полковник, – сказал тот.
Он снова попытался улыбнуться, но безуспешно. Помотав головой, Менденхолл повернулся лицом к носу лодки и стал смотреть на реку впереди.
– Возможно, и наблюдают, хотя я считаю, что мы не наткнемся на наших русских друзей еще миль пятьдесят, – отозвался Коллинз.
– Я не о том, – не глядя на Джека, сказал Уилл. – Это скорее инстинкт… К примеру, идешь себе по улице в Комптоне и просто знаешь, что кто-то притаился за ближайшим углом и поджидает тебя.
– Тебя пугают вернувшиеся воспоминания о твоем детстве в Лос-Анджелесе?
– Ну, с этим-то я мог бы справиться, не впервой. Тут что-то другое. Это как память, очень старая память о чем-то… О чем-то из прошлого… Дьявол, не знаю, что я тут пытаюсь сказать.
– На тебя просто действует заброшенность здешних мест, – сказал Коллинз и развалился, прислонясь к высокому резиновому борту «Зодиака». Он поправил голубую бейсболку семидесятилетней давности, которую дала ему старуха перед отплытием, и надвинул козырек на глаза. – Не знаю, стоит ли тут находиться людям вроде тебя и меня. Черт, может, тут вообще никому из людей не стоит находиться.
Джек приподнял старую бруклинскую бейсболку и, прищурившись, снова взглянул на Уилла:
– А в такой глуши, лейтенант, всегда обитает какое-то зверье.
– Да, сэр, – ответил лейтенант.
Но он не был удовлетворен этим объяснением. Отвернувшись, Менденхолл уставился на темный лес, скользивший мимо большой лодки, которая шла вверх по реке.
Пока лодка с шестью членами экипажа двигалась против течения, солнце начало садиться, а окружающие леса оживать: просыпались ночные хищники. Уилл нервно оглянулся и увидел, что Панчи Александер наблюдает за левым берегом с решимостью человека, который и впрямь высматривает плохих тварей, способных его покалечить. Зато Фарбо, не переставая улыбаться, смотрел прямо на чернокожего лейтенанта, а потом подмигнул ему. Француз снова давал понять, что знает какой-то никому больше не известный секрет. Уилл решил, что Анри ведет себя так только потому, что он – полный засранец.
Менденхолл наконец расслабился, когда Карл повернул «Зодиак» к берегу. Все, кроме полковника, смотрели на открывшуюся впереди маленькую поляну. И вот уже группа странствующих спасателей облюбовала местечко, на котором им предстояло тревожно дожидаться восхода, – дожидаться, когда солнце даст понять, что они еще на один день приблизились к тому, чтобы найти сестру Джека… Так или иначе.
Базовый лагерь русских. Северный СтикинВ палатке, отведенной под столовую, все еще было людно, когда Линн вручили пластиковую тарелку с чем-то напоминающим свеклу и мясом непонятного происхождения. Еще ей выдали пластиковую вилку, но ножа не дали. Она отвернулась от угрюмой скотины в грязном переднике и окинула взглядом палатку. Там было несколько мест, где можно было бы усесться и поесть, но девушка решила воздержаться от великолепной компании людей, с ворчанием уминающих пищу, поэтому вышла наружу и облюбовала место у небольшого костра примерно на полпути между палатками и рекой.
От солнца осталось лишь воспоминание – оно полностью скрылось за деревьями на западе, возвестив о наступлении настоящей ночи.
Линн села на большой камень, обкатанный тысячелетиями омывающей его водой, и увидела, что вокруг лагеря выставлена охрана – первая из нескольких вахт. Часовые не обращали на нее внимания, а она наблюдала, как большинство из них по очереди приглядывают за лесом вокруг лагеря. Люди все еще нервничали, потому что шум в чаще стих всего час назад. Стук палок по древесным стволам взвинтил всех, и наемников успокаивала лишь тяжесть оружия большого калибра, которое они сжимали в руках, глядя, как тьма поглощает лагерь.
Линн подозрительно попробовала стряпню из красной сахарной свеклы и мяса и тут заметила Сагли, а рядом с ним – умывшегося и переодевшегося в чистое Деоновича. Эти двое стояли на берегу реки, разговаривая с одним из техников из большой палатки. Техник держал какое-то приспособление, какого Симпсон никогда раньше не видела. Говорил в основном Дмитрий: русский с «конским хвостом» показал на дальний берег Стикина, обозначив какие-то места, которые Линн не могла разглядеть со своего места у костра. Она снова попробовала свеклу и мясо, скорчила гримасу, поставила тарелку рядом и продолжила следить за оживленной беседой.
Сагли повернулся, увидел девушку и показал на нее русскому технику и Деоновичу. Эти двое круто повернулись и зашагали к палатке, набитой электронным оборудованием. Когда они проходили мимо, Линн заметила, что оба мужчины носят наплечные кобуры. Григорий сердито зыркнул на маленькую американку, прорычал что-то, чего она не поняла, а после исчез в палатке вместе со своим невысоким спутником.
– Похоже, наши приборы засекли что-то за рекой, – услышала Линн голос Сагли и удивленно повернулась. Тот стоял у костра, глядя на нее сверху вниз, но как будто смотрел сквозь нее. Этот человек умел думать, и только теперь Симпсон поняла, что полученные ею оперативные отчеты не совсем точны. На самом деле Дмитрий не был партнером Деоновича. Он был главным, а второй русский просто находился у него на подхвате. Удастся ли ей в будущем извлечь из этого факта какие-то преимущества? Линн пока не знала.
– Тогда почему бы вам не переправиться через реку и не забрать то, за чем вы пришли? – спросила она, наблюдая за реакцией русского.
