Роберт Киркман - Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери
– БРЮС, ОСВОБОДИ МЕНЯ!
Голос Губернатора, едва не потонувший в грохоте, практически не слышный Лилли сквозь звон в ушах, заставил Брюса подскочить с ножом к своему боссу. Мартинес и Лилли тем временем без остановки стреляли. Мелькали вспышки, стоял невероятный шум, опустошались целые магазины, удачные выстрелы поражали глазницы, челюсти, скользкие лысины и прогнившие лбы, от распахнутых дверей во все стороны летели черные ткани, кровь и прочие выделения.
Нож Брюса скользнул по наручникам Губернатора, и через несколько секунд тот уже освободился и схватил карабин.
Поднялась пальба. Вскоре пять выживших человек в фургоне сбились вместе у передней перегородки, и каждый из них остервенело стрелял, посылая пулю за пулей в сторону задних дверей. Усиленный металлической обшивкой фургона, шум был жутким, поистине оглушительным. Некоторые выстрелы не достигали цели и рикошетом отлетали от дверной рамы, высекая снопы искр.
Изуродованные зомби валились на пол фургона и сшибали друг друга. Некоторые соскальзывали с задней площадки, другие собирались в груду. Пальба продолжалась еще десять секунд, и за это время брызги крови и частицы материи с ног до головы покрыли стрелков. В Лилли попал стальной обрезок, зарывшийся глубоко в ее плоть, и от резкой боли девушка очнулась.
Всего за одну минуту – за нескончаемые шестьдесят секунд пролетевшего времени, которые показались Лилли вечностью, – все до одного магазины оказались разряжены подчистую и все до одного зомби, собравшиеся у дверей, упали и соскользнули на дорогу позади грузовика, оставив за собой на рифленом полу кузова жирные следы крови.
Некоторые тела застряли, и в жуткой, оглушительной тишине, пока Гейб, Мартинес и Губернатор перезаряжали оружие, Брюс подошел к дверям. Он пинками сшиб оставшихся мертвецов с площадки, и трупы попадали на асфальт с глухими хлопками. Лилли вытащила пустой магазин из «ругера», и он упал на пол, но оглохшая девушка не услышала металлического звона. Ее лицо, руки и одежда были покрыты кровью и желчью. Она перезарядила пистолет, всем телом чувствуя, как бьется ее сердце.
Брюс тем временем захлопнул двойные двери, и искореженные петли громко скрипнули, едва перекрыв звон в ушах Лилли.
Щеколда встала на место, и все они снова оказались заперты внутри залитой кровью комнаты смерти, но самым ужасным было то – и теперь все обратили на это внимание, – что все увиденные краешком глаза окрестности: и лес по обеим сторонам дороги, и петлявшее шоссе на плато в отдалении – были погружены во тьму и населены движущимися тенями.
То, что они увидели, пока не захлопнулись двери, не выдерживало никакого сравнения. Они и раньше встречались со стадами, и некоторые были крупными, но это было неописуемо – такой массы мертвецов никто не видел с того самого момента, когда несколько месяцев назад началась эпидемия. Около тысячи живых трупов на всех возможных стадиях разложения заполонили весь горизонт. На холмах по обе стороны от шоссе 85 виднелись толпы хрипевших зомби, столь плотные, что между ходячими было не протолкнуться. Они двигались медленно, словно во сне, и их огромное количество грозило массовыми разрушениями. Они напоминали черный ледник, бесцельно прорезающий деревья, поля и дороги. У некоторых из них на костях практически не осталось плоти, а истлевшие погребальные одеяния в темноте казались покрытыми мхом. Другие покачивались на ветру, непроизвольно извиваясь, подобно змеям, выдернутым из собственных нор. Каждый в этой толпе был бледен, как перламутр, а размеры ее создавали впечатление, что вперед двигалась огромная волна гнили.
Всех оставшихся в фургоне людей охватил первобытный страх, и по спинам их пробежал холодок. Гейб навел карабин на Мартинеса:
– Ты тупой сукин сын! Смотри, что ты наделал! Смотри, во что ты нас втянул!
Прежде чем кто-то смог среагировать, Лилли подняла свой «ругер» и наставила его на Гейба. В ушах у нее звенело, и она не могла точно расслышать, что он говорил, но понимала, что он был настроен решительно.
– Я тебя изрешечу к чертям, если ты не отвалишь, козел!
Брюс подскочил к Лилли со своим охотничьим ножом и приставил его к ее шее:
– Ты, сучка, у тебя три секунды на то, чтобы бросить чертов…
– БРЮС! – Губернатор навел карабин на Брюса. – Назад!
Брюс не двинулся с места. Лезвие по-прежнему было прижато к горлу Лилли, которая наставляла свой пистолет на Гейба, а Мартинес целился из винтовки в Губернатора.
– Филип, послушай меня, – тихо сказал Мартинес. – Я обещаю, прежде чем погибну сам, я убью тебя.
– Да успокойтесь вы все, черт вас дери! – Костяшки Губернатора на прикладе карабина побелели. – Из этого дерьма мы сможем выбраться только вместе!
Фургон снова встряхнуло – подошли новые зомби. Все вздрогнули.
– Какие предложения? – спросила Лилли.
– Прежде всего опустите все пушки, наставленные друг другу в лицо.
Мартинес сердито глянул на Брюса:
– Брюс, отвали от нее.
– Делай, что он говорит, Брюс. – Губернатор по-прежнему целился в своего подручного. Одинокая капля пота скатилась с переносицы Губернатора. – ОПУСТИ ЧЕРТОВ НОЖ, ИЛИ Я ВЫШИБУ ТВОИ МОЗГИ ВОН НА ТУ СТЕНУ!
Брюс неохотно опустил нож. В его миндалевидных глазах сверкала ярость.
Фургон опять покачнулся, и все медленно, один за другим, отвели стволы своих орудий от целей.
Последним винтовку опустил Мартинес.
– Если пролезем в кабину, – сказал он, – сможем пропахать себе дорогу к городу.
– Нет! – Губернатор посмотрел на него. – Мы приведем эту чертову толпу прямо в Вудбери.
– Что тогда? – спросила Лилли Губернатора, похолодев. Снова сдаваясь этому безумцу, она чувствовала себя ужасно, и душа ее сжалась в крошечную черную дыру – Мы не можем просто сидеть сложа руки.
– Далеко мы от города? Меньше мили? – спросил Губернатор, ни к кому не обращаясь и осматривая окровавленный кузов, коробку за коробкой. Он заметил части орудийных станков, гильзы, вооружение военного образца. – Дай-ка я кое-что спрошу, – сказал он, повернувшись к Мартинесу. – Ты, похоже, продумал этот государственный переворот как истинный военный. Есть у тебя тут гранатомет? Хоть что-то более мощное, чем простая граната?
У них ушло менее пяти минут на то, чтобы найти гранатомет, зарядить его, продумать стратегию и занять позиции. Все это время приказы в основном отдавал Губернатор, заставляя всех шевелиться, пока стадо окружало грузовик, подобно пчелам, слетающимся к улью. Когда выжившие подготовились к ответным мерам, число мертвецов, напиравших на кузов, было уже так велико, что фургон едва не переворачивался.
Приглушенный голос Губернатора, доносившийся изнутри и считавший – «три, два, один», – был непонятен ходячим, уши которых были прижаты к обшивке грузовика.
Первый выстрел снес задние двери, словно они крепились взрывными болтами.
В воздух взлетело полдюжины ходячих. Реактивная граната вошла в густую толпу трупов, собравшихся у задних дверей, как раскаленная кочерга в масло, и снаряд отлетел на десять ярдов от фургона.
Взрыв положил по меньшей мере сотню мертвецов – а может, и больше, – находившихся в непосредственной близости от автомобиля. Грохот мог сравниться со звуковым хлопком реактивного самолета. Земля содрогнулась, и волна пошла в небеса, эхом разносясь над верхушками деревьев.
На обратной тяге возник водоворот пламени размером с баскетбольную площадку, который обратил ночь в день и превратил ближайших к центру взрыва зомби в горящие куски человеческих тел. Некоторые были практически разодраны в клочья, другие стали танцующими огненными столбами. Пятьдесят квадратных ярдов вокруг грузовика поглотил ад.
Гейб первым выпрыгнул из кузова, намотав шарф на рот и нос, чтобы защититься от отвратительной вони мертвечины, поджаривавшейся в водовороте напалма. Сразу за ним последовала Лилли. Одной рукой она закрывала рот, в то время как другой трижды выстрелила из «ругера», свалив нескольких зомби, возникших у нее на пути.
Они добрались до кабины, открыли дверь и залезли внутрь, отодвинув изуродованные и окровавленные останки Бройлса. Через несколько секунд задние колеса уже вкопались в почву, и фургон тронулся с места.
Грузовик пробивался через толпу зомби, превращая ожившие трупы в гнилое желе, размазанное по дороге, и увлекая остальных мертвецов к резкому повороту, который лежал впереди. Когда они достигли его, Гейб приступил к последнему шагу их плана.
Он дернул руль, и фургон съехал с дороги в сторону поросшего деревьями холма.
Бурьян цеплялся за шины и подвеску, но Гейб не убирал ногу с педали, и заднеприводная машина по мягкой грязи карабкалась на холм, вихляя и едва не выбрасывая остальных троих мужчин через открытые нараспашку двери кузова.
Когда они добрались до гребня холма, Гейб ударил по тормозам, и фургон резко остановился.
