Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Нисхождение - Бонансинга Джей

– Малышка Лилли, тебе нужно собраться с силами. Одному мне не вытянуть. Я могу привлечь Спида и Мэттью, может, даже Дэвида и Барбару, и Глорию, наверное, но без тебя, девочка, мне не обойтись.

Лилли кивнула. Ее лицо опухло от рыданий. Она несколько раз вздохнула и сквозь пелену слез посмотрела на Боба.

– Хорошо… я… хорошо.

Снова вынув носовой платок, Боб промокнул ей глаза.

– Я слышал их в лесу, все назначено на сегодняшний вечер, пленных они не берут.

Кивнув, Лилли вытерла лицо.

– Поняла. Прости, мне очень жаль. Мне нужно подумать.

– Они скоро придут за этим добром. – Боб взглянул на Лилли. – С тобой все в порядке?

Лилли снова кивнула.

– Да, все хорошо, – солгала она. Голова кружилась. Она еще раз протерла глаза. – Мне просто нужно подумать.

Она осторожно отстранилась от Боба и принялась из стороны в сторону ходить по комнате, то и дело бросая встревоженный взгляд на брезентовую сумку и ее содержимое.

– Думай… думай… – она вытерла рот. – Как это случилось? Как такое вообще происходит?

Боб пожал плечами.

– Это ж чертовы святоши, откуда нам знать, что у них в голове?

– Но зачем забирать нас с собой? – в голове у Лилли пульсировало, казалось, от боли она вот-вот расколется надвое. – Почему бы просто не погибнуть самим? Чем мы им не угодили?

Боб взглянул на нее.

– По-моему, им это не кажется столь ужасным.

– Это массовое убийство.

– Спора нет. Ты ломишься в открытую дверь, малышка Лилли.

– Но зачем? – она теребила растрепавшиеся пряди, которые выбились из наспех собранного хвоста. – Почему сейчас? Здесь? Почему именно сегодня?

Боб вздохнул.

– Черт, да кто знает, что за муха кусает всех этих чокнутых? Может, сейчас летнее солнцестояние? Или какая-нибудь хренова десятая годовщина черт знает чего?

Лилли ощущала, как внутри ее, словно из-под огнива, вылетают искры гнева.

– Я хочу понять, почему именно сейчас – сегодня, – ведь мир уже давным-давно такой? Почему бы не прекратить свои страдания еще в момент Обращения?

Боб снова пожал плечами.

– Как я уже сказал, об этом нужно спросить у самого проповедника.

Лилли обвела спальню взглядом и увидела потускневшее посеребренное распятие, лежащее на заваленной всяким хламом тумбочке. Она подошла к нему, с секунду посмотрела на него и вдруг, одним резким взмахом руки, столкнула и крест, и все остальные вещи на пол. От внезапности этого жеста Боб подпрыгнул на месте. Лицо Лилли помрачнело.

– И это христиане? ДОЛБАНЫЕ ЛИЦЕМЕРЫ!

Не сводя с нее глаз, Боб сделал шаг назад и запустил руку в карман в поисках самокрутки. В последнее время он редко курил из-за истощения запасов папиросной бумаги, но теперь запалил одну из последних сигарет зажигалкой «Зиппо» и кивнул.

– С этим не поспоришь, малышка Лилли, – он затянулся. – Выпусти пар.

– Да они просто хреновы лжецы! – Она пинком опрокинула стул. – Чертовы жулики!

– Аминь, сестра. – Боб курил и смотрел на нее с болезненным удовлетворением. – Я тебя услышал.

– ЛЖЕЦЫ! – Одним сильным толчком она перевернула стол. На пол посыпалось содержимое ящиков, ножки хрустнули и сломались. – ГРЕБАНЫЕ ЛЖЕЦЫ!

Время от времени затягиваясь, Боб ждал, пока Лилли успокоится, а она стояла посреди комнаты, сжав кулаки. Ее грудь мерно поднималась и опадала. Мысли расплывались. Она не могла выхватить ни одну из них из общего потока. Она никогда не хотела быть лидером, никогда не стремилась прибрать к рукам бразды правления этим городом, никогда не желала ничего, кроме нормальной жизни, мужа, дома, детей и, может, немножечко счастья. А теперь это? Она рисковала своей задницей ради этих лживых лицемеров – ради преподобного Иеремии и его паствы, – она поставила свою жизнь и жизнь своих людей на карту, а теперь их хотели просто стереть с лица земли? Без борьбы? Без битвы? Неужели они должны были просто погаснуть, как церковные свечи, которые задувают после службы?

Лилли вдруг замерла. Ее глаза горели. Желудок, казалось, завязался узлом. Внутри ее зарождалась единственная, жгучая необходимость – страшное чувство, которое еще ни разу не охватывало ее в этом чумном мире, – жажда мщения. Наконец Лилли тихо, спокойно, без эмоций произнесла:

– Боб, нам нужно зарубить все это дерьмо на корню.

Боб хотел было ответить, но его перебили.

– Мне жаль, – сказал третий голос.

Лилли и Боб взглянули в дальний угол комнаты.

На пороге стоял Келвин Дюпре. Обеими руками он держал «глок», направленный на них; его лицо подергивалось от напряжения.

– Мне очень жаль, Лилли, – дрожащим голосом повторил он, и его глаза наполнились слезами. – Но никто не остановит это благословенное событие.

Лилли и Боб быстро переглянулись. Ни у кого из них под рукой не было оружия – это первое, что поняла Лилли, – ведь «магнум» Боба остался на журнальном столике в гостиной, а «ругеры» Лилли лежали дома. В последнее время она редко выходила из квартиры без оружия, но сегодня она собиралась впопыхах, Боб тащил ее куда-то, словно вокруг бушевал пожар, и мысли разбегались. Лилли повернулась к Келвину и хотела было что-то сказать, но тут поняла второе: Келвин навел на них пистолет, ее милый, дорогой, любимый Келвин стоял перед ними, как ненормальный фанатик, и готов был убить любого за какого-то безумца.

– Келвин, что ты делаешь? – Лилли не двигалась с места, не пыталась подойти к нему или ему помешать. Она просто стояла и смотрела ему прямо в глаза. – Что ты делаешь? А?

Его руки дрожали от волнения, ствол пистолета ходил из стороны в сторону.

– Т-ты не п-понимаешь, Лилли. Но я помогу тебе понять. Все это к лучшему.

– К лучшему? – она не отводила взгляда. – Правда?

– Да, мэм, – кивнул Келвин.

– И Бог хочет, чтобы ты вел себя именно так? Чтобы ты угрожал пистолетом другим людям?

– Полегче, Лилли, – предостерег ее Боб с другого конца комнаты, и по его тону Лилли сразу поняла: Боб искренне опасается, что Келвин может их пристрелить.

– Мередит всегда говорила, что это не конец, – дрогнувшим от чувств голосом сказал Келвин. Несмотря на дрожь в руках и подкашивающиеся ноги, Келвин все еще целился в Лилли из своего «глока». – Мы знаем, что нас ждет рай. Он ждет и вас, – по щетинистой щеке Келвина скатилась одинокая слеза. – Прошу вас, доверьтесь Господу.

– Мы верим Богу, Келвин, – заметил Боб, стоящий возле металлической кровати. – А вот твоему проповеднику не очень.

Из глаз Келвина хлынули слезы, его лицо заблестело от них.

– Господь привел сюда этого прекрасного человека, чтобы вывести нас из этого ада.

– А как же дети, Келвин? – Лилли так сильно сжала кулаки, что практически не чувствовала кончиков пальцев. – Ты поступишь так с собственными детьми?

– Они хотят к матери, – он опустил голову и на миг позволил рыданиям одолеть себя. – Мне жаль… мне очень, очень жаль…

Все случилось за мгновение: Боб в два шага подскочил к противнику, Лилли в ту же секунду метнулась к окну, а Келвин, заметив их движение, наставил пистолет на Боба.

– ДУМАЕШЬ, Я ШУЧУ? – проревел Келвин. Боб застыл на месте. – КЛЯНУСЬ ДУШАМИ СВОИХ ДЕТЕЙ, Я ВЫСТРЕЛЮ ТЕБЕ В ГОЛОВУ!

– Нет! – Лилли встала между мужчинами. – Пожалуйста! Келвин, не надо!

– Я ВЫСТРЕЛЮ! – его волнение переросло в безумие, глаза остекленели от ярости. – КЛЯНУСЬ!

– Мы тебе верим! – Лилли попыталась достучаться до него, понизив голос, и подняла руки. – Кел, мы тебе верим. Правда. Не нужно ни в кого стрелять.

Келвин часто задышал, быстро переводя взгляд с Лилли на Боба и обратно. Ствол «глока» дрожал. Не отрывая глаз от Келвина, Боб тоже поднял руки в знак капитуляции. Лилли глубоко вздохнула. Довольно долго все молчали. Пузырьки с прозрачной жидкостью из стоящей на полу брезентовой сумки тускло поблескивали в лучах утреннего солнца, пробивавшихся сквозь занавески.

Наконец Лилли сказала:

– Келвин, если есть возможность отложить оружие и…