Мы – плотники незримого собора (сборник) - Брэдбери Рэй Дуглас

Новичок тотчас исчез. Его сдуло, как неприклеенную марку с конверта. Отринутый от корпуса и окутанный ракетным пламенем, он вмиг сгорел, превратясь в безмолвный пепел.

«Автостопщики» молчаливо заерзали в своих скафандрах. Они не без опаски, но гневно смотрели на верзилу. Они отползли подальше от края своего ракетного мирка.

Верзила погрозил им кулаком.

– Не смейте даже приближаться ко мне!

Джордж Ваннинг весь сжался внутри своей оболочки. Он забыл, что находится не на земле. Он чувствовал лишь гнев, вытеснивший из него страх.

– Тебе не следовало этого делать, верзила, – сказал он.

Верзила посмотрел на Джорджа, потом сквозь него. Его округлое лицо было обожжено солнцем и облупилось. Это было молодое лицо со старыми глазами, крупная личина крупного человека.

– Он хотел меня столкнуть, – негодующе заявил он. – Тут уж или он, или я.

– Нам такие здесь, на обшивке, не нужны, – сказал Джордж.

Про себя же он подумал: а не этого ли молодчика я разыскиваю? Неужели военные планы вшиты в его мозг, а он даже об этом не догадывается? И в его подсознании плавают всего одни лишь темные мыслишки?

У верзилы задрожали губы.

– Я что, по-твоему, должен был дать себя убить какому-то истеричному новичку? – вопросил он.

Ответом ему была напряженная тишина.

Где-то кто-то рыдал. Джордж скосил глаза, чтобы увидеть, кто это, и понял, что его глазам трудно будет обнаружить тело, подходящее этому голосу, который вдыхает и шумно выдыхает воздух в его наушниках. Плач этот был высоким, юным и свежим, как зеленая трава и желтые цветы.

Ярдах в пятнадцати он разглядел-таки лицо за армированным стеклом – лицо совсем еще зеленого юнца, лет восемнадцати, бледное, как свечение звезд. Юнец неотрывно смотрел на ракетное пламя, и по его щекам катились слезы.

– Заткнись! – забушевал верзила. – Терпеть не могу плакс!

Тут, словно медлительный паук, пришел в движение один из «автостопщиков». К его плечам и шлему были приварены распятия, отражавшие мерцание звезд. Джордж узнал эмблему космических философов – сухопарых, терпеливых людей, которые годами исследовали космические тропы, погружаясь в свои глубокие думы. Этот подобрался к рыдающему юноше и стал его успокаивать, положив руку ему на плечо.

– Прекратите, оба! – повелел верзила. – Мне жаль, что я столкнул новичка. Я сожалею об этом, говорю же вам! И всё, и забудем про это!

– Кто ты такой, чтобы нам приказывать? – рявкнул кто-то.

Верзила метнул свирепый взгляд в направлении прозвучавшего голоса.

– Кто это сказал? – вопросил он.

Молчание. Как тут узнаешь, кто это сказал. Никого не обнаружив, верзила назначил виновным Джорджа Ваннинга. Ваннинга снова бросило в жар, и он опять вспомнил о выроненном пистолете.

Верзила спокойно и решительно смотрел на него, словно ему предстояло исполнить малоприятный, но неизбежный долг. Он медленно пополз вперед, к Джорджу.

– Слушайте все! – воззвал Джордж. – Нас одиннадцать – против этого одного! Давайте объединимся и будем действовать сообща!

Никто даже не шелохнулся.

Джордж сглотнул слюну. Верзила подползал все ближе.

– Послушайте! – снова сказал Джордж. – На ближайшие пять дней это место станет нашим миром. Мы не можем контактировать с теми, кто внутри корабля, поэтому здесь все зависит только от нас…

Верзила обесточил одну магнитную клешню, чтобы передвинуть ее, опустил, включил ток, выгнул дугой свое тулово, как гусеница, отключив ток в области пояса, потом снова опустил клешню, включая. Затем, то включая, то выключая ток, он подтянул свои раздутые синие ноги.

За Джорджем и верзилой наблюдали: лица в напряженном ожидании смотрели сверху вниз и с боков.

Верзила осторожно выпростал кулак.

– Никто не помешает мне попасть на зеленую Землю! – гремел он. – Мне просто необходимо быть там! Я должен увидеть теплый круглый желток солнца, ощутить добрые прикосновения золотых горячих лучей!

Его крупное розовое лицо повернулось в поисках хотя бы частички солнца, по которому он так истосковался. Потом верзила снова обратился к Джорджу:

– А ты встал на моем пути. Ты мешаешь мне попасть на Землю!

Он подобрался к Джорджу уже очень близко.

– Как тебя зовут, верзила? – спросил Джордж единым духом.

– Эллис, – отвечал тот, приближаясь.

– Так вот, Эллис. Еще один шаг – и я высажу стекло на твоей маске.

Это остановило Эллиса.

– Пораскинь мозгами, – по-братски посоветовал Джордж. – Ты и двух секунд не протянешь, мистер, в разбитой маске!

Эллис пораскинул мозгами, издал нечто вроде стона, вздохнул и устало прилег на корпус корабля.

У всех отлегло от сердца. Все со вздохом облегчения еще крепче вцепились в обшивку, чертыхаясь вполголоса. Джордж и Эллис неподвижно лежали.

Всех заставил содрогнуться таранный удар и вскрик вслед удару.

Джордж наклонил голову. То же самое сделал Эллис. Чуть выше, там, где на носу корабля должен был находиться человек, остались сверкающее влажное пятно и выбоина в металле.

Метеор!

Философ знал, что нужно делать.

– Нужно перебираться в безопасное место, за обруч, – сказал он своим невозмутимым голосом. – Теперь метеоры посыплются на нас, как из рога изобилия, ребята!

Никто не спорил.

Эллис оказался впереди всех тех, кто с шумом и гамом бросились наутек, в страхе перед ускорением и метеорами, которые могут сорвать их с корпуса на скорости в тысячу миль в час и швырнуть в пламя. Подобно очумевшим ракам, они извивались на поверхности обшивки, заторможенно уставясь в пространство космоса, чертыхаясь и с ужасом осознавая, что в каждого из них могут врезаться метеоры, превращая в одно месиво и мозги, и подметки.

Он провел на обшивке всего десять минут, а казалось, что прошли долгих десять лет.

Раздался голос:

– Я примерз! Не могу сдвинуться с места!

Джордж Ваннинг узнал его. Он принадлежал молодому новичку, тому юнцу, который заплакал при виде смерти. Джордж обернулся к нему. Философ пытался помочь парню, но безуспешно.

– Одной рукой за раз, сынок, – наставлял философ. – Сначала одной рукой, потом – другой. Затем ступнями и поясницей. Не теряй веры, сын мой. Так, не спеши.

Паренек был облачен в новенький пестрый скафандр. Такой стоит недешево. Мальчишка был явно из богатых и обеспеченных. Сомневаться не приходилось, что голова его была забита авантюрными идеями. Должно быть, он сбежал из летней резиденции своего папочки на Марсе.

Философ посмотрел на Джорджа.

– Вы можете помочь, – сказал он. – Вы – человек старой закалки.

Джордж рассмеялся.

– Неужели эти десять минут так меня состарили?

Но все же он подполз к нему, коснулся локтем паренька и спросил, как его зовут.

– Тетли, – сказал тот, заикаясь. – Я не могу передвигаться.

Его глаза лихорадочно сужались, губы дрожали.

– Я больше не смею двигаться. Я не хочу умирать!

Мимо, совсем рядом, сверкнул метеор. В затылке у Джорджа застучала кровь.

– Послушай, Тетли, – сказал он сурово. – Ты в детстве букашек давил? Так вот, если мы не пошевелимся, секунд через тридцать сюда наведается метеор, и мы окажемся в роли тех самых букашек. И уподобимся большому алому символу, впечатанному в борт. И когда корабль прибудет на Землю, все посмотрят и скажут: «Э-э, да у них сегодня на ракете новый герб!» Ты хочешь, чтобы они так сказали, Тетли?

Тетли зашевелился.

– Не надо суетиться, – прошептал Джордж. – Сначала одна ступня, потом другая. Ты справишься.

Как шахматные пешки, они втроем передвигались по корпусу ракеты.

– Святой отец, – обратился Джордж к философу в приливе внезапного любопытства. – Чем вы здесь занимаетесь – за миллиард миль от церкви?

Философ посмотрел прямо перед собой.

– Это же самый что ни на есть грандиозный собор, – ответил он. – И мне не пришлось его строить, благодарение Богу!