Чарльз де Линт - Зверлинги. В тени другого мира
– Mamá, – перебила я его разглагольствования, – ты же в это не веришь, правда?
– Я уже не знаю, что думать, mija[9]. Этот человек отмечен Богом. Хотя мне и сложно поверить, что в тех бедных ребятишек вселился дьявол.
– Сомневаюсь, что Бог или дьявол имеют к этому отношение. Зверлинги не выбирали такую судьбу. Нельзя осуждать их за то, в чем они не виноваты. Никто не знает, почему превратились именно эти ребята – по крайней мере, пока, – но я уверена, что это не проклятие. И уж точно не болезнь.
– Ничто не совершается без воли Господа, – вздохнула mamá. – Думаю, он взял Лору на небеса, но конгрессмен Хаусхолдер тоже в чем-то прав. Только дьявол мог превратить бедную девочку в крысу и потом подстроить такое ужасное убийство. Мне страшно за тебя и Ампору. Ты не забываешь молиться?
Мы с mamá не сходились в религиозных взглядах, но все же были очень близки. В отличие от нас с Ампорой.
Развод родителей в буквальном смысле расколол семью. Ампора осталась с papá и с тех пор не желала со мной разговаривать – хотя я носила отцовскую фамилию и мы ходили в одну школу. Она безумно гордилась нашими мексиканскими корнями – и я, в общем-то, тоже, хотя ничего о них толком не знала. После развода mamá словно задернула свое прошлое темной шторой.
– Мы американцы, а не мексиканцы, – не уставала подчеркивать она. Теперь mamá всеми силами старалась перенять культуру гринго, чтобы соответствовать моему новому отчиму – хотя это ничуть не умерило ее религиозный пыл.
До развода родителей мы жили в испанском квартале. Я тогда была совсем крохой и помнила только, что порой там становилось по-настоящему страшно. А вот Ампора чувствовала себя там, как рыба в воде. Насколько я знаю, ей удалось избежать связей с криминальным миром, зато она сутками слушала гангста-рэп и одевалась, как подружка какого-нибудь бандита. Еще она считала, что серфинг – развлечение для тупых мужланов; нетрудно вообразить, что она думала обо мне. Зная категоричность сестры, я не питала особых иллюзий по поводу ее отношения к Зверлингам. Здесь они наверняка сходились с Хаусхолдером, хоть и по разным причинам.
– Конечно, mamá, – ответила я, чтобы ее успокоить. – Но я все равно думаю, что к случившемуся с Лорой не причастны ни Бог, ни дьявол. Просто она оказалась не в то время и не в том месте. Это не ее вина.
– Как знать, mija, как знать. Надеюсь, ты молишься за ее душу.
– Разумеется. Но то, за что ратует конгрессмен Хаусхолдер, – чистой воды расизм. Если мы станем относиться к Зверлингам как к людям второго сорта, чем мы будем лучше испанцев, которые убивали и загоняли индейцев в резервации?
– Но они правда могут быть опасны, – покачала головой mamá. – А конгрессмен Хаусхолдер – человек от Бога.
– Он фанатик, – твердо сказала я. – Карантин запрет нас всех в Санта-Фелисе. Представь, ты больше не увидишь бабушку с дедушкой или тетю Розу.
– Я об этом не подумала…
– Пожалуйста, позвони нашему представителю в Конгрессе и скажи, что мы не согласны с законопроектом Хаусхолдера. С этой ересью надо бороться.
Между бровями mamá пролегла глубокая складка. Похоже, она тоже была не в восторге от идеи карантина.
– Сегодня я попрошу Господа направить меня, – сказала она наконец. – Не преуменьшай Его мудрость, милая. И не забывай молиться за своих сводных сестренок, чтобы их тоже не постигла эта страшная болезнь.
У меня на лице не дрогнул ни один мускул. Конечно, mamá не знала, что я Зверлинг, и все же ее слова причинили мне немалую боль.
– Разумеется, – сказала я. – И за тебя я буду молиться тоже. Надеюсь, Господь напомнит тебе, что осуждать невинных – грех. Пожалуйста, позвони конгрессмену Коэну. И попроси о том же papá.
Джош
Когда я проснулся на следующее утро, Элзи уже не было. Я не знал, когда она ушла, а записки она не оставила. Внезапно мое внимание привлек мигающий телефон. Я дотянулся до него с кровати и открыл новое сообщение.
«Ушла до рассвета. Скоро позвоню. Целую моего мальчика!»
Принимая душ, я не мог согнать с лица дурацкую улыбку. Я никогда не спрашивал Элзи, где она ночует или чем занимается днем, но сейчас это было неважно. Даже копы, сидевшие в засаде в конце улицы, не смогли испортить мне настроения. Когда мы встретились с Мариной и Дезмондом, чтобы вместе идти в школу, я по-прежнему улыбался, как идиот.
– Знаю эту улыбку, – с видом эксперта заявил Дезмонд. – Кому-то вчера перепало.
Марина уже привычно пихнула его локтем.
– Не груби! – и она бросила на меня встревоженный взгляд. – Как Элзи? Я так понимаю, она получила твое сообщение. Копы ее не засекли?
Я покачал головой и быстро пересказал им историю, как агенты нагрянули под эстакаду, надеясь отловить там стаю Зверлингов.
– Это просто свинство, – нахмурилась Марина. – И противозаконно!
– Думаешь, ФБР это волнует?
– Так она живет там? – спросил Дезмонд. – Под эстакадой?
– Понятия не имею. Если честно, ни разу не спрашивал.
– А стоило бы.
– Ты знаешь, когда мы вместе, голова как-то другими вещами забита.
Дезмонд ухмыльнулся.
– И вчера тебе забили ее настолько, что ты оставил дома скейт.
Я опустил взгляд под ноги и понял, что он прав. Похоже, я от счастья летел всю дорогу по воздуху.
– А где живет Синди? – поинтересовался я, чтобы сменить тему.
– Она… Гм, я еще не спрашивал. Окей, 1:1.
– Ну хватит уже болтать, – вмешалась Марина. – Дез, можно оставить доску у тебя в гараже?
– Не вопрос. Только я, если позволите, со своей не расстанусь. Топать всю дорогу – еще чего не хватало!
– Слабак, – хмыкнула Марина. – Если ты не в курсе, люди иногда ходят пешком. Это называется «прогулка».
В конце концов они оба оставили скейты в гараже, и мы чуть быстрее обычного отправились в школу. Уже через несколько домов стало понятно, что мы не одни.
– Как же меня бесят эти парни, – процедила сквозь зубы Марина. – Им что, нечем заняться, кроме как шпионить за школьниками?
– Видимо, нет, – ответил Дезмонд и повернулся ко мне: – Ну что, раскусил ту девчонку-выдру?
Марина почему-то уставилась в землю. Я покачал головой.
– Еще нет, но вчера я целый час читал ее блог. Знаете, она мне все больше нравится. Может, послать ей личное сообщение?
– Забудь, – отмахнулся Дезмонд. – Она наверняка не ответит. Решит, что ты коп или извращенец.
– А еще я бы не советовала писать в Интернете ничего личного, – добавила Марина. – Если, конечно, ты не хакер 99-го уровня, который умеет заметать следы. Думаю, ФБР вполне способно отследить твою переписку.
– И про блог знает?
– А ты как думаешь? Если они выслеживают Зверлингов и похищают детей, то уж блоги точно мониторят.
Внезапно Дезмонд постучал меня по плечу.
– Эй, Джеймс Бонд, включи свое лазерное зрение. Чего там за толпа?
Перед школой образовалась целая пробка – видимо, ребят не пускали внутрь. Их было уже так много, что половина не поместилась на асфальтовой дорожке и залезла на клумбы по сторонам ворот. Когда мы подошли ближе, стало понятно, что они спорят с директором Хейденом. Школьники словно вырядились на Хэллоуин: у каждого в одежде был какой-то элемент звериного костюма. В толпе тут и там мелькали ободки с кошачьими ушами, плюшевые перчатки в виде лап и такое разнообразие хвостов, что они могли бы составить конкуренцию карнавальному магазину. У одной девочки была куртка под леопарда. Другая, несмотря на жару, надела полосатый желто-черный свитер, который придавал ей сходство с огромной тощей пчелой.
– Да они свихнулись, – сказал Дезмонд. – Тут что, конвент мохнатиков?
– Ты хотел сказать – пушистиков, – поправила его Марина.
– Один фиг, – и Дез постучал по плечу Терри Силса. – Чувак, что тут творится?
– А вы разве не слышали?
– Что слышали?
– Диллон Харнер покончил с собой. Повесился ночью в отцовском гараже.
– Вот дерьмо, – пробормотал Дезмонд.
Я слышал, о чем они говорят, но слова будто не доходили до моего сознания, оставаясь бессмысленным набором звуков. Диллон никогда бы такого не сделал. Он слишком любил жизнь и был лучшим музыкантом из всех, кого я знал. Мы зависали в музыкальном классе минимум дважды в неделю – как только у обоих появлялось «окно». Он приносил свою классическую гитару, а мне приходилось довольствоваться раздолбанным школьным «Стратокастером». Он помог мне переложить Сеговию[10] и Джилардино[11] на электрику, а я приобщил его к волшебному миру «Венчерз» и Дику Дейлу[12], который неожиданно хорошо лег на акустику. По крайней мере, на акустику Диллона. Он фанател от музыки, как и я, но при этом был музыкантом от Бога.
Все выходные он проводил в Лонг-Бич с матерью, а по будням жил с отцом в Санта-Фелисе. Тот был профессиональным гитаристом. Казалось, он пытался загладить вину за развод, устраивая с сыном бесконечные джем-сейшны. Поэтому я видел Диллона только в школе. Если не считать нелюбви к Зверлингам, он был мировым парнем. Ничто не могло его огорчить.
