Кит Де Кандидо - Сонная Лощина. Дети революции
Однако опыт научил его не спорить с ними по таким поводам. К тому же у соратников и без того много трудностей.
– Мне показали форт Карильон в Тикондероге: мы встретились с Калебом Уайткомбом и Генри Ноксом. – Крейн ухмыльнулся. – Полагаю, это видение в пояснениях не нуждается: наше с лейтенантом недавнее путешествие в вышеозначенный пункт говорит само за себя.
– Ага, – кивнула Миллс. – Что дальше?
– Последнее видение было о том, как Маринуй Виллетт выступает на встрече «Сынов свободы» в Нью-Йорке.
– Итак, – сосредоточенно нахмурился Ирвинг, – есть Виллетт, Нокс, ван Брант и Уайткомб, но нет Кортландта и Тилмана. Почему?
– Простейшее объяснение, капитан, заключается в следующем: ни одного из последних двух господ я за все тяжкие годы войны ни разу не встречал. В конце концов образы, которые явила мне Катрина, рождались из моих собственных воспоминаний.
– Так что же дальше? – спросила Миллс.
– Я снова перенесся в лес, мне явилась сама Катрина и наказала: «Отыщи крест, которым тебя наградили!»
– Лес был тот же самый?
– Да. Темная опушка в окружении перекошенных деревьев, освещенная… – Тут он умолк. Все явленные Катриной образы так или иначе были связаны с борьбой против ковена Зерильды, однако насколько точно – Крейн понял лишь сейчас.
Он вспомнил одну немаловажную деталь.
– В самом начале, когда я только угодил в страшный лес, луна была полная. Затем, когда явилась Катрина, на небе светила половинка луны, а когда моя супруг вновь исчезла, я увидал над головой восемь половинок.
– Что? – спросила мисс Дженни, хранившая до того необычное молчание. Оказалось, она засела в дальнем углу, и на коленях у нее лежит массивный том в потрескавшемся кожаном переплете. – Восемь половинок луны? Ты уверен?
– Конечно же, я уверен. А что?
Дженни подошла к ним и с размаху опустила том на стол. В воздух взметнулось облако пыли.
– Я тут решила почитать про эту сучку Зерильду. Она управляла ковеном, который поклонялся демону Аваддону. Если верить записям Корбина, остатки ковена еще живут в Сонной Лощине, и с ними-то вы стакнулись.
– А ведь верно, – согласился Крейн.
– Ага, – добавила Миллс. – Продолжай.
– Значит, к Рождеству 1776 года этот ковен достиг пика могущества.
– Как раз когда Вашингтон пересек реку Делавэр, – заметил Ирвинг.
Крейн кивнул.
– Потерпев поражение в Нью-Йорке, генерал повел войска на Трентон, откуда выбил гессенский полк. Великая была победа.
– Гессенцы? – вытаращилась на него Миллс. – Это ведь не просто наемники из Германии, они пособники Молоха.
– Верно. – Крейн покачал головой. – Когда мы с генералом Вашингтоном прибыли на пепелище близ Олбани, он признался, что ждал чего-то подобного с тех пор, как мы взяли Трентон. Генерал сказал: «В тот день мы и победили, и проиграли». Теперь-то смысл его слов до меня дошел.
– Думаю, – сказала Дженни, – гессенцы в Трентоне совершили некий обряд, благодаря которому Зерильда стала не просто предводительницей ковена. Вашингтон не сумел помешать им.
– Вполне логично.
– Только это еще не самое интересное. Смотрите. – Дженни указала на абзац в книге.
Нагнувшись, Крейн прочел вслух:
– «Ведьма, что приняла Аваддона, может быть Уничтожена, однако не боится того, ибо Личность ее может быть Воскрешена, когда с момента ее Гибели минует дважды по четыре раза Пол-луны». – Крейн выпрямился. – Восемь половинок луны.
– Вот черт, – выругалась Миллс и потянулась за телефоном.
– Что такое, лейтенант?
– У меня установлено приложение, которое определяет фазы луны – скачала его после первой встречи с Зерильдой. Подумала, что пригодится, если учесть, с чем приходится иметь дело.
– И правда, – кивнул Крейн, – магия сильно зависит от лунных циклов.
– Да, и я проверила, когда следующие пол-луны – завтра. К тому же они восьмые по счету после кровавой луны, когда мы уничтожили кости Зерильды.
– Вот черт, – повторила за сестрой мисс Дженни. Интересно, подумал Крейн, это она так дразнит родственницу или же это признак того, как они обе похожи? – Эл рассказывал, как Вашингтон использовал шесть крестов, чтобы не дать ведьмам из ковена Зерильды погубить его жену. Похоже, руны, нанесенные Мерсье, это своеобразные элементы… – Дженни не смогла подобрать нужного слова.
– …некромантии? – подсказал Крейн, припомнив умное слово из своего слишком уж краткого знакомства со сверхъестественным. – Форма магии, которая имеет дело со смертью.
– Не совсем, – чуть скривила уголок рта Дженни. – Скорее уж, анти-некромантия. Она препятствует магии смерти. Эл говорил, что руны призваны усилить защитные заклинания.
– То есть преимущество у нас? – спросил Ирвинг, уперев руки в бока.
– У нас? С чего бы? – недоверчиво переспросила Миллс.
– Ведьмам нужно шесть крестов, а раздобыли они только четыре. Послезавтра от них все равно проку не будет.
– Если предположить, что наши догадки верны, – уточнил Крейн.
– Да, – вздохнула Миллс, – но все улики указывают на это. Вспомни, что говорила перед смертью Стейси.
– Нельзя также принимать за факт, – добавил Крейн, – что ведьмы раздобыли всего четыре креста. Остаются еще три, которые мы не сумели отыскать, тогда как у ведьм ковена в распоряжении имеются методы, о которых мы не можем и помыслить. Вполне возможно, они раздобыли один из трех не учтенных нами крестов. Может быть, даже мой.
– Если не все три, – сказала Дженни.
– Нет, – покачала головой Миллс, – если бы заполучили, то не сунулись бы в Тикондерогу. Им нужен еще как минимум один крест, тот, который хранится на Честнат-стрит.
– Значит, – сказал Крейн, направляясь к двери, – мне следует поторопиться, примкнуть к силам безопасности, которые вы так любезно обеспечили, капитан, и, возможно, расспросить упомянутого Эла – вдруг он предоставит больше сведений. Или же, в самом крайнем случае, обеспечит меня материалом для исследований.
– Хороший план, – похвалила Миллс. – А я пока пойду домой, надо выспаться. У меня ведь завтра слушание, в десять утра нужно быть в суде.
– Дело Ипполито? – нахмурился Ирвинг.
Миллс кивнула.
– Филу Черневски я нужна полной сил, поэтому надо на восемь часов залечь в постель – после двух четырехчасовых поездок за последние два дня и ночного самоистязания на средневековом орудии пыток… – Конечно, лейтенант, отдыхайте.
Ирвинг направился к выходу следом за Миллс и Крейном.
– А мне так даже и устройства пыток не досталось.
Встретимся утром, поболтаем.
Все трое запоздало вспомнили о Дженни.
Младшая из сестер Миллс улыбнулась.
– Зато я сегодня отоспалась за всех и встала только в десять, так что ничуть не утомилась. Посижу, пороюсь в архивах Корбина – может, удастся раскопать еще что-нибудь. Теперь мы знаем, из-за чего сыр-бор, искать будет легче.
– Отлично, бог в помощь, мисс Дженни, – сказал, поклонившись, Крейн.
Вместе с Миллс и Ирвингом он покинул арсенал. На улице двое служителей закона сели по машинам и разъехались по домам, а Крейн пешком отправился на Честнат-стрит. Морозный ночной воздух приятно обжигал легкие. Да, было холодно, однако это не шло ни в какое сравнение с трудностями, которые Крейну довелось испытать по пути из Тикондероги в Бостон. Ну и, конечно же, сегодня ему не приходилось решать задачи перевозки орудий общим весом в «шестьдесят фунтов».
Впрочем, как и в 1775 году (после захвата форта Карильон), у Крейна имелась четкая задача: не дать последователям Зерильды воскресить свою госпожу.
Глава 11
Сонная Лощина, штат Нью-Йорк
Январь 2014 года
Альберт Джон Уайткомб-Сирс всегда считал себя рационалистом и скептиком. Верил только в то, что можно увидеть и потрогать, или в то, что подтверждается научной теорией.
В этом он придерживался семейной традиции. По линии Уайткомбов и Сирсов он был потомком первых колонистов, прибывших в семнадцатом и восемнадцатом веках в Новый Свет, а те, в свою очередь, были продуктами Эпохи Просвещения. Это значило, что и те и другие верили исключительно в материальное.
Впрочем, этот же факт ставил его в затруднительное положение: приходилось верить в то, что, по идее, нереально. Ведь это самое нереальное Эл видел собственными глазами.
Со сверхъестественным он впервые столкнулся, познакомившись с шерифом Огастом Корбином. Сам термин «сверхъестественное» Элу не нравился: раз уж какое-то явление имеет место быть в материальном мире, то оно, по определению, естественно. «Сверхъестественное» же вносит путаницу.
Он хорошо помнил день, когда все изменилось.
В то время Эл работал библиографом-консультантом в главном читальном зале в Исследовательском корпусе Нью-Йоркской публичной библиотеки (который в путеводителях именовали корпусом Стивена Шварцмана – благодаря ну очень щедрому пожертвованию в фонд библиотеки, размером в сто миллионов долларов).
