Диана Гэблдон - Путешественница. Книга 2. В плену стихий
Обещая поговорить с коком насчет обогащения рациона столь любимой матросами овсянкой, я одновременно давала наставления Иннесу:
– Заварите это себе в чайнике, а когда настоится, пейте по полной чашке каждую смену вахты. Завтра, если ничего не удастся, применим более сильные средства.
Бедняга не знал куда деваться от лукавых взглядов товарищей, а когда его чрево отозвалось трескучим звуком на мою угрозу и все покатились со смеху, и вовсе сконфузился.
– Эх, миссис Фрэзер, здорово вы его напугали! Так все дерьмо-то повыйдет до завтра, – прокомментировал эту щекотливую ситуацию Маклауд.
Иннес, увлекаемый прочими, обреченно последовал за веселыми шотландцами. К тому времени его лицо приобрело оттенок алой артериальной крови.
С Мерфи и впрямь пришлось поговорить. Как он ни язвил, я добилась своего и теперь отвечала за приготовление завтрака, включавшего – о шотландское счастье! – кашу из овсяной крупы, правда, я обязывалась готовить эту пищу богов в отдельном котле и с отдельным черпаком, чтобы, избави бог, овсянка, оскорблявшая эстетическое чувство мистера Мерфи, не касалась других блюд, и не петь при готовке. В целом моя стряпня должна была производиться под недреманным оком кока, строго следившего за тем, чтобы присутствие женщины на кухне никоим образом не нарушало установившегося порядка, которому он неуклонно следовал.
Под вечер мне не спалось, и, думая, что могло послужить причиной бессонницы, я вдруг поняла, какой поразительной была эта история с овсянкой. Жалобщики сказали, что не сочли себя вправе обратиться к Джейми со своей проблемой – он ведь ничего не знал! – и предпочли решать ее своими силами, буквально ища себе пропитание. К тому же, хорошо зная Джейми, я привыкла, что никаких вопросов, а тем более проблем, у его людей не возникает: обыкновенно он сам знал, что происходит в его владениях, кого нужно приструнить, а кто нуждается в помощи. В результате все оставались довольны, а Джейми знал, кто каким духом дышит на него и почему. Подозревать кого-либо из подчиненных в кознях против себя не было необходимости, по крайней мере арендаторы в Лаллиброхе всегда были откровенны и не обращались бы с просьбами к чужому человеку, если им мог помочь Джейми.
Я твердо вознамерилась поговорить с мужем о том, что творится на корабле, но не застала его за завтраком – он с двумя матросами отправился ловить снетков. В полдень он вернулся, загоревший и радостный, ничего не подозревающий о том, что между ним и командой выросла стена отчужденности.
– Англичаночка, что ты сказала Иннесу? – широкая улыбка свидетельствовала о хорошем расположении духа. – Сидит вот уже полдня в гальюне справа по борту. Дескать, не выйду, пока не опорожнюсь, иначе миссис Фрэзер потребует к себе.
– Ага, вот как. Я обещала поставить ему клизму, если ему не удастся опорожниться до конца дня.
Джейми бросил иронический взгляд в сторону гальюна.
– Ну, коль не справится, сидеть ему там до конца плавания.
– Думаю, что такого больше не повторится, ведь команда снова будет получать овсянку на завтрак.
– Ты хочешь сказать, что сейчас они не получают? – удивился Джейми.
Пока он мыл руки, я рассказывала о том, как бунт против кока не удался благодаря моему вмешательству. Говоря о том, что конфликт удалось погасить, я внимательно следила за тем, как Джейми реагирует на мое сообщение.
– Это должен был решить я. Почему они не пришли с этим ко мне? – На его лицо легла тень.
– Когда-нибудь они бы и пришли, но я узнала об этом раньше, увидев, как корчится Иннес, сидя над люком.
Джейми с помощью пемзы счищал рыбью кровь с пальцев и молчал.
– Ты относишься к матросам по-другому, нежели к лаллиброхским арендаторам? – честно поинтересовалась я.
– Именно так, я отношусь к ним по-другому. Они не то же, что мои арендаторы, – тихо проговорил Джейми, опуская руки в тазик с водой, в которой поплыли чешуйки, похожие на полумесяцы. – Я плачу им и только.
– Но они считают тебя хорошим человеком. Кроме одного, очевидно, – поправилась я, вспоминая то, что поведал Фергюс.
– Верно, Маклауд и прочие считают меня хорошим человеком. Все, кроме одного, – в тоне Джейми слышалась издевка. – Если будет нужно, они, вероятно, отдадут за меня жизнь. Да только я не могу ручаться за них, а они – за меня, потому что я почти не знаю их, а они, в свою очередь, меня. А вот Иннес знает меня хорошо, в отличие от остальных.
Джейми кончил мыть руки и вылил воду из тазика. Он хотел отправиться вниз и предложил мне руку, чтобы помочь спуститься, а пока я протягивала ему ладонь, быстро проговорил:
– В битве под Каллоденом погибло не только дело Стюартов, но кое-что большее. Пойдем-ка обедать, мистер Мерфи обидится.
Иннес не пришел ко мне на следующий день, из чего я сделала вывод, что его желудок работает лучше и не беспокоит своего владельца. Однако молчаливый шотландец пришел через неделю с довольно странной просьбой:
– Миссис Фрэзер, не могли бы вы дать мне такое лекарство, которое лечит то, чего нет?
– Чего нет? Не понимаю, – врачебная премудрость еще не зашла настолько далеко, чтобы лечить несуществующее, но мне, конечно, было лестно, что Иннес такого высокого мнения о врачебном деле и обо мне как скромной его представительнице.
В ответ он указал на свою руку, спрятанную в рукав, пустой от плеча.
– У меня нет руки, вы видите. Но иногда она болит. – Краснея и понижая голос, Иннес разоткровенничался: – Поначалу я думал, что тронулся, ведь так не бывает, чтобы болело то, чего нет. Но мистер Мерфи рассказал, что его нога тоже болит временами, а потом Фергюс прибавил, что ему кажется, будто его отрубленная рука шарит по чужим карманам. Значит, такое бывает. А уж если такое бывает, может, врачи знают, как это лечить?
– Ясно, теперь я понимаю. Ваша правда, такое часто бывает, когда человек теряет конечность, но продолжает чувствовать ее, как если бы она была частью его организма. Это так называемые фантомные боли или ощущения. В таком случае…
Терапия фантомного эффекта – это была одна из тех проблем, которыми я интересовалась меньше всего, следовательно, и знала об этом немного. Пытаясь оттянуть время и не потерять доверие пациента, я уточнила:
– Как же вы потеряли руку? Что случилось?
– Заражение, – коротко пояснил Иннес. – Поцарапался гвоздем, и кровь испортилась. Пришлось отрезать.
Я представила, как гангрена охватывает всю руку, и невольно вздрогнула:
– Это очень печально.
– Что вы, миссис Фрэзер, напротив, это была большая удача. Из-за этого меня не сослали, и я избежал такого жесткого наказания. Остальным пришлось хуже.
– Кому – остальным?
Иннес удивился:
– Как же, тем, кто сидел в Ардсмьюире. Я полагал, что Макдью должен был рассказать вам об этом. Когда крепость достроили, англичане решили отправить нас, шотландцев, на принудительные работы в колонии. Так сослали всех, кроме Макдью и меня: он был значительным человеком, а я, понятное дело, не мог хорошо работать без руки. Так что мне очень повезло и я не жалуюсь, разве что на боли.
Иннес показал, как растирает пустой рукав.
– Значит, вы были в тюрьме вместе с Джейми…
Вспоминая слова Джейми о том, что Иннес знает его хорошо, в отличие от остальных, я искала, какое средство из обычных болеутоляющих можно применить в этом случае. Ивовая кора или конская мята с фенхелем? Вряд ли они смогут побороть фантомные боли.
Тем временем шотландец продолжил свое повествование:
– Если бы не он, я бы умер с голоду. Когда Макдью освободили, он отправился меня искать.
Я заметила блеснувший шелк и сообразила, что мистер Уиллоби сможет помочь мне подобрать лекарство, поэтому знаком поманила его к себе.
– Да, как только он вышел на свободу, тут же отправился искать нас. Добрый шотландец. Тех, кого сослали в Америку – а сосланы были все, кроме нас, – уже нельзя было вернуть, но он надеялся. Во всей Шотландии остались только мы. – Иннес повел плечом, и пустой рукав добавил значительности этому нехитрому жесту.
Я обратилась к мистеру Уиллоби в надежде, что он сможет что-нибудь подсказать. К счастью, кое-какие соображения у него имелись, и он быстро придумал, что делать. Я с интересом наблюдала, стараясь ничего не упустить, как китаец, сняв с Иннеса рубашку, с силой нажимает пальцами на некие точки на его спине и шее.
– Рука быть у духов, царство духов, – пояснял мистер Уиллоби, продолжая манипуляции. – Тело есть в верхний мир, рука хотеть вернуться, хотеть быть вместе с тело. Я делать ан-мо, жать-пожать, что прекратить боль. Делать ан-мо – боль не быть. Еще мы сказать рука, пускай не приходить.
– И как же это можно сделать?
Иннес относился к китайцу не так предвзято, как остальные матросы: те и вовсе полагали, что мистер Уиллоби грязный извращенец и нечистый язычник, поэтому избегали общаться с ним и не касались его. Иннес же знал мистера Уиллоби уже два года.
